Воровали, чтобы выживать

Монолог первый

В котором Елена рассказывает, как забеременела и все потеряла

Все покатилось под откос в 2007 году. Я была разведена, снимала квартиру вместе с сыном. Семке было 14 лет, мне 38. Его папа платил алименты, я неплохо зарабатывала. Нам на все хватало, все было хорошо. А потом я забеременела.

Я работала в сети продуктовых магазинов бухгалтером-оператором. Мне не очень нравилось там. По 12 часов приходилось работать, без доплат. Мне предложили работу в другой, хорошей компании. И я решила рассчитаться. Я тогда встречалась с мужчиной. Забеременела. Мужчина был шокирован этой новостью. Он сразу сказал, что ему этот ребенок не нужен, предложил деньги на аборт. А потом просто растворился. Я долго металась — у меня сын в очень опасном возрасте, переходном. Я уже не молодая. Работы нет — с одной ушла, а на новую меня не взяли, узнав, что я беременна.

Я очень боялась, но решила оставить ребенка.

Моя мама живет в поселке Сосьва, 400 километров от Екатеринбурга. А сестра в городе. Когда они все узнали, дома был апокалипсис. «Откажись от этого ребенка, не позорь нашу семью!», «Куда в таком возрасте рожать собралась!» Для них общественное мнение важно. Мать-одиночка — такой позор. И они от меня отвернулись. Сказали, что не хотят меня знать. И многие друзья от меня отвернулись тоже.

Я растерялась. Не знала, куда идти, что делать. Я была без работы, деньги заканчивались, жилье снимать было не на что. Я все время ревела. Не знаю, как у меня родился еще ребенок нормальный.

Позже мне удалось все-таки договориться с сестрой, что она возьмет к себе жить моего Семку. Я ему не сказала о своей беременности. Сказала, что у меня трудности, что мне нужна помощь, что я должна уехать на реабилитацию… Пыталась оградить его от своих проблем, от стресса.

Приятельница посоветовала мне обратиться в какую-нибудь общественную организацию. Я нашла «Аистенок», они помогают семьям в трудной жизненной ситуации. Приехала туда и попросила помочь мне с жильем и найти семью для будущего ребенка. Лариса Владимировна, директор, выслушала меня. И сказала: «Лен, мы сейчас вам создадим все условия. А вы взвесьте все, успокойтесь. Подумайте еще». Они меня до родов отправили в реабилитационный центр помощи женщинам города Богдановича.

Елена в квартире старшего сына в ЕкатеринбургеФото: Сергей Потеряев для ТД

Рожать я поехала в Екатеринбург. Когда родила первого, какие компании ко мне приезжали! С шарами, с песнями, частушками. А в этот раз я лежала в полном одиночестве, и это было ужасно. Только Лариса Владимировна, директор «Аистенка», мне звонила, поддерживала. Я до последнего хотела отдать ребенка. Роды были очень сложные. 12 часов я была в схватках. И когда мне показали сына, я позвонила маме. Больше некому. Звоню и говорю: «Родился мальчик». Она: «Назови Георгием. Я завтра приеду». И я поняла, что я от этого ребенка не откажусь. Мы уехали к ней в Сосьву. Пособие у меня было небольшое, и все время мне помогала Лариса Владимировна, передавала через знакомых памперсы, детское питание.

Я прожила у мамы девять месяцев, и снова начались ссоры. Мы с Жоркой стали ей в тягость. Ругались до того, что она меня выгоняла из дома. Однажды я вызвала такси, собрала маленькую сумочку, положила только памперсы и пеленки. И сбежала. И снова мне помогла Лариса Владимировна. Она договорилась, что я смогу пожить в городе Ревда, там есть центр для мам в сложной ситуации. Двухкомнатная квартира. Мы там месяца три жили с девочкой, которую муж выгнал из дома. Я оклемалась, нашла работу в Екатеринбурге, мы вместе с этой девочкой переехали, сняли квартиру. Жорка пошел в платные ясли. Денег мне едва хватало, я крутилась как белка в колесе…

Мы тогда встретились с Жоркиным отцом. Я ему предложила давать мне в месяц тысячу рублей ребенку на фрукты. Он согласился. А на деле вышло — месяц тысяча есть, два-три месяца тысячи нет. И тогда я решила подать в суд на установление отцовства. Мне же надо было защитить интересы ребенка. Исковое заявление мне помог составить юрист «Аистенка». Я пойду до конца.

Жорка ходил в садик, я еле сводила концы с концами, а потом мы помирились с мамой. И она забрала у меня ребенка. Мы договорились, что я буду зарабатывать, а она будет с ним.

Монолог второй

В котором Елена обретает собственный угол, но все снова идет не так

Я приезжала к Жорке раз в две недели. Когда я уезжала, он садился на остановке и плакал, говорил, все, никуда не пойду, я буду ждать маму здесь. А один раз он погнался за моей машиной со слезами… Меня это убивало, я понимала, что он чувствует, какую психологическую травму я ему наношу. Ну, и мама моя его особенно не любила, и он это чувствовал. Но что делать, я не понимала. Потом сообразила, что у меня же есть материнский капитал! Но что я могу купить на 350 тысяч, когда комната в городе стоит 900? Думала, думала и решила купить комнату в Серове, это город недалеко от Сосьвы. И как-то сразу нашла неплохой вариант. Комната в обычной двухкомнатной квартире. Во второй комнате тихая бабушка. Впервые у нас с Жоркой появился свой угол. Я даже описать не могу, какое это было счастье, но начались новые испытания. Сначала мне отказали в садике. В Сосьве Жорка в садик ходил, а в Серове меня снова поставили в общую очередь. Не в льготную даже, как мать-одиночку, а в обычную. Я обошла все инстанции, подключила СМИ, всех юристов, министров. Сказала, я мертвого подниму, но добьюсь. Через неделю звонок: вам предоставляется садик. И только я выдохнула, как опять началось.

Монолог третий

В котором Елена рассказывает, что мать-одиночка не может устроиться на работу, зато может воровать, переучиваться и писать президенту

Серов — маленький, депрессивный город. Здесь очень мало рабочих мест. Сначала мне повезло. Мне предложили место в московской табачной компании бухгалтером-кассиром. Правда, на время декретного отпуска. Я там проработала год, получала столько, сколько в Екатеринбурге. Все это время мы жили в с бабушкой, хозяйкой второй комнаты. Потом она умерла. Она была одинокая, квартира перешла к государству. Как мать-одиночка я стояла на очереди на квартиру. И я стала собирать документы на получение этого жилья. Это было сложно и долго, но я добилась своего. Я даже не могла мечтать о том, что у меня будет двухкомнатная квартира! Мы с Жоркой просто с ума сходили от радости. Я думала, наконец-то жизнь наладилась, за все мои мытарства мне это счастье досталось.

В выходной Елена успевает помочь по хозяйству сыну, хотя понимает, что это больше проявление заботы, чем реальная помощьФото: Сергей Потеряев для ТД

А потом моя работа в табачной компании закончилась. Я стала искать другую, встала на учет в Центр занятости. И очень быстро осознала: если тебе за 40, и ты мать-одиночка, ты никому не нужна. Я брала направления и ходила на собеседования. И везде получала отказ. «Сколько вам лет?» «Сорок восемь». Молчание, а потом: «Так у нас вроде бы молодой коллектив»… И так везде. После сорока ты будто списан в утилизацию. Мать-одиночку работодатель по закону не имеет права сократить. Поэтому их не хотят брать.

Пока я искала постоянную работу, хваталась за все. Два месяца в военкомате заполняла личные дела. В ЖКХ писала извещения должникам. Потом устроилась в детский садик кладовщиком за 8700 рублей. Приходила домой с зарплатой и плакала. 3500 только коммуналка! А еще интернет, телефон, прочие расходы. На что жить? Как мать-одиночка я получала 900 рублей. Спасибо маме, которая платила за мою квартиру.

В садике я проработала недолго, потому что, честно скажу, не могу воровать. Там у всех зарплата была маленькая, и воровали все, чтобы выживать. Я же кладовщик. Молоко таскала, хлеб таскала. Помню, уходишь с работы и боишься, что к тебе кто-то заглянет в сумку. Стыдно было, но я вынуждена была это делать. Я не оправдываюсь, но я понимаю, почему у нас люди идут воровать… В общем, я ушла, не смогла.

Сразу после садика мне от Центра занятости дали направление на работу администратором-кассиром. Пришла на собеседование, мне рассказывают, что я буду работать, как продавец, что надо будет таскать коробки, работать сверхурочно. А оклад — 8900. Я так устала от этой нищеты!

Пробовала работать в национальной почте. Письма разносила. Шесть рублей письмо, проезд не оплачивают. Ноги вытоптала, а за две недели заработала 800 рублей. Рабский труд.

Потом мне предложили по знакомству уйти в одну частную компанию. 22 тысячи зарплата, для Серова это очень хорошо. Сказали, что оформлять сразу не будут, что оформят потом, и я согласилась. Надо было квартиру ремонтировать, ребенка поднимать. Восемь месяцев я работала неофициально, меня не оформляли, все говорили:«Потом, потом». А потом меня вызвал директор и сказал: «Лен, понимаешь, у нас оптимизация расходов…» И сократили.

И вот я снова встаю в Центр занятости. Мне там предложили пройти переобучение на кадровика. Государство как бы заботится о людях, деньги на переобучение выделяет. Но никто не задумывается, куда потом люди пойдут работать. Ни одной вакансии кадровика нет. Зачем они переучивают, вбухивают государственные деньги? 12 человек у нас переучили, 12 кадровиков у нас теперь! И все сидят без работы.

Я не выдержала и написала письмо уполномоченному по правам человека Свердловской области. Рассказала, что меня не трудоустраивают, что переучивают, но не дают никаких гарантий. Я другим «кадровикам» говорила — пишите письма. Давайте вместе бороться за свои права! Они мне: «Ой, нет, мы боимся». Я говорю: «До тех пор, пока вы будете бояться, нас так и будут топтать!» В Центре занятости меня вызвали на ковер. Но я не растерялась, я и там высказалась. Если они не поднимают вопросы трудоустройства, почему я должна молчать? Я не могу уже передачи смотреть с нашими министрами, когда они о достижениях рапортуют, а людям просто есть нечего.

Елена на одном из автовокзалов Екатеринбурга. Раньше она пользовалась автобусами, но путь
до Серова занимал пять-шесть часов. Сейчас Елена предпочитает сервис BlaBlaCarФото: Сергей Потеряев для ТД

Знаете, я вчера написала президенту России письмо. Уже второе. После первого мне пришел ответ, что, мол, вам же Центр занятости предоставлял места. А какие места они мне предоставляли? Никакие. В общем, я написала еще одно. Хотела на «Прямую линию» попасть, но не вышло — много таких желающих. Я не знаю, что еще я могу сделать, чтобы изменить ситуацию в нашей стране, отношение к людям.

Сейчас мама продолжает оплачивать мне квартиру. Я уже потеряла надежду найти здесь работу, поэтому думаю возвращаться в Екатеринбург, опять снимать там. Свою сдам тысяч за восемь. Летом пока поработаю в лагере воспитателем.

Лариса Владимировна продолжает мне помогать. Уже 10 лет, как она не бросает меня. Я ей бесконечно благодарна за все. Она меня вытащила, дала мне силы жить и бороться. Она человек, настолько одержимый работой, настолько она поглощена этим делом, помощью другим… На государство положиться нельзя, честно вам скажу. Полная безысходность. А на «Аистенка» можно. Все хочу написать на какую-то передачу, чтоб помочь «Аистенку», чтоб найти им спонсоров, потому что они достойная организация, они заслуживают помощи. Даже мой девятилетний Жорка это понимает. Как-то смотрит телевизор, какая-то лотерея там, миллиард разыгрывают. Вот бы, говорит, выиграть! Я говорю, куда ты с этим миллиардом? Мне, например, только машина нужна, попроще. А остальное куда? Он говорит, так мы бы Ларисе Владимировне отдали. Ей нужнее.

Монолог четвертый

В котором Елена все равно счастлива

Семке сейчас 24, ему папа подарил квартиру, у него все хорошо. Когда я родила, сказала ему, что у него родился братик. Я понимаю, что я его надорвала психологически. Отношения у нас какое-то время были прохладные, но он меня любит, я чувствую это.

Мы с Жорой к нему приезжаем, я стараюсь их сблизить. Они на коньках катаются, в футбол вместе играют. Всегда Семке говорю: «Семка, какие бы вы ошибки в жизни ни делали, вы всегда должны поддерживать друг друга. Это очень важно, когда твоя семья — единое целое. И даже если твой близкий человек совершил ошибку, ты должен биться за него до последнего, должен его поддерживать».

Семка, когда гуляет где-то с друзьями, может написать мне смс: «Мама, я тебя очень-очень люблю». А Жорка с улицы мне приносит цветы. То ромашки, то васильки. Придет, подарит, поцелует. Я, несмотря на все трудности, счастливая. Потому что у меня есть дети.

«Нужна помощь» собирает средства для общественной организации «Аистенок», который десять лет поддерживает Елену и многих других таких же, как она. Оформив регулярное пожертвование, вы поможете матерям сохранить детей и встать на ноги.