Краснокамск — невзрачный город в тридцати километрах от Перми, выросший вокруг целлюлозно-бумажного комбината. Местная жительница попыталась внедрить здесь европейский опыт социализации людей с инвалидностью, но в итоге едва не превратилась в преступника
Фонд поддержки местного сообщества «Территория успеха» был учрежден в 2009 году. Первой — и самой известной за пределами Краснокамска — программой, которую запустил фонд, стала «Абсолютно бесплатная ярмарка». В том же году «Территория успеха» стала работать с пожилыми людьми: учить их обращаться с компьютером и говорить по-английски. Курсы сразу стали очень популярны. Учредитель фонда Елена Волкова вспоминает, что за несколько месяцев до сочинской Олимпиады к ним пришли несколько женщин и заявили, что хотят выучить английский и уехать волонтерами на Игры. Они, правда, никуда в итоге не поехали, зато по-прежнему с удовольствием ходят в фонд и усердно занимаются.
А потом стартовала программа «Мастерская для инвалидов». Изначально фонд создавал у себя рабочие места и брал людей с ограниченными возможностями работать курьерами по договору. Но у самого фонда было не слишком много средств на выплату зарплат, поэтому большую часть подопечных Елена отправляла в центр занятости. В общем, поначалу это направление развивалось не очень активно. А потом создатели «Территории успеха» посетили Дуйсбург.
Немецкий опыт
Дуйсбург — город-побратим Перми, поэтому немецкие чиновники и деятели культуры бывают в крае относительно часто. В 2011 году Елена с коллегами попала на благотворительный вечер, где познакомилась с дуйсбургскими общественниками. Они быстро навели мосты и вскоре были приглашены в Германию.
Для «Территории успеха» это стало переломным моментом: увиденное произвело на Елену такое впечатление, что она решила во что бы то ни стало перенять немецкий опыт.
— Мы в это тогда просто ухнулись, ни о чем не думая, — вспоминает она. — Тогда у меня ничего не было, кроме энтузиазма, а сейчас я могу писать целые трактаты на эту тему. В Германии к инвалидам совершенно иной подход. Они ведь не могут работать сразу после заключения трудового договора, их нужно адаптировать. Иначе они просто перестают ходить на работу и все бросают. У инвалидов в России сформировано понимание того, что им все должны: достаточно дать согласие на работу, и зарплата тут же начнет капать. Они, конечно, не виноваты в этом, просто в такой среде воспитаны, и изменить эту среду очень сложно.
Дуйсбург, 2013 год. Мастерские для инвалидовФото: из личного архива Елены Волковой
О том, чем отличается российский опыт социализации инвалидов от немецкого, Елена теперь и правда может говорить часами. Во-первых, один только период вхождения в профессию и обучения в Германии длится от года до трех. В России человек с ограниченными возможностями сразу получает договор и должен практически с ходу приступать к работе. Причем договор заключается на год — чаще всего этого мало даже для овладения самыми примитивными навыками. К тому же соответствующие субсидии выдаются не НКО, а предпринимателям, а ни один предприниматель не заинтересован в том, чтобы потратить год на возню с человеком, который не начнет приносить ему прибыль с первых дней, да и к истечению срока договора, скорее всего, тоже не начнет.
В Германии весь «период вхождения» с подопечными работают психологи и социальные педагоги, а в мастерских для обучения предлагается широчайший спектр работ, поэтому за человеком, прошедшим этот период, работодатели чуть ли не в очередь выстраиваются.
Елена решила попробовать провести такую же работу с местными предпринимателями. В 2013 году ей удалось получить субсидию на пять рабочих мест и заключить договор с Краснокамской фабрикой деревянной игрушки. Фабрика, у которой всегда была хорошая репутация в городе, согласилась бесплатно обучить инвалидов работе на станках. Правда, четверо из пяти кандидатов в результате встали на сортировку, испугавшись станков, работать за ними решилась только одна женщина.
На тот момент фонду выделили помещение в сотню квадратных метров на первом этаже одной из краснокамских пятиэтажек. По субсидии «Территория успеха» приобрела деревообрабатывающее оборудование и затеяла в помещении ремонт — оно было совершенно не приспособлено под нужды инвалидов.
— Мы же в таких вопросах дилетанты, — говорит Елена. — Начали делать ремонт, посчитали примерно и подумали, что 50 тысяч нам хватит.
Консул на руинах
Довольно скоро выяснилось, что на ремонт не хватит ни 50, ни 250 тысяч рублей. Первый подрядчик просто не выполнил своих обязательств, а второй сделал работу так плохо, что стены в будущем офисе фонда буквально разваливались. Сотрудникам «Территории успеха» приходилось самим брать кредиты, залезать в долги и всячески изворачиваться, чтобы работа не встала окончательно. Немецкие партнеры деньгами помочь не могли, но обеспечили моральную поддержку: организовали приезд в Краснокамск представителя немецкого консульства в Екатеринбурге. Будущий офис фонда он увидел в состоянии абсолютной разрухи.
В конце концов Елена обратилась напрямую к главе Краснокамска с просьбой найти хоть сколько-нибудь нормального подрядчика. И такой в итоге нашелся, но Елена с коллегами снова просчитались: на те деньги, которыми они располагали, им удалось проложить самую дешевую звукоизоляцию. Уже когда ремонт был закончен, выяснилось, что в помещении с такой звукоизоляцией на деревообрабатывающих станках работать нельзя, никакие нормы этого не позволяют.
Сотрудники «Территории успеха» с представителями немецкой делегации в 2013 годуФото: из личного архива Елены Волковой
Поэтому сотрудники фонда присмотрели для них историческое здание в центре Краснокамска. Ветхое деревянное строение прибрали как могли, провели туда воду и электричество, но на полноценный ремонт требовались миллионы, поэтому использовать его иначе как складское помещение вряд ли было возможно. Туда просто сгрузили часть оборудования и имущества фонда, надеясь со временем привести здание в божеский вид.
— Мы и правда запороли этот момент, — объясняет Елена. — У нас в договоре было прописано, что все оборудование, которое мы приобрели, должно быть поставлено именно здесь. Но до 2015 года это не вызывало нареканий, хотя о каждом своем шаге мы отчитывались, и мне даже в голову не могло прийти, что я делаю что-то, что потом могут счесть мошенничеством.
В 2014 году ремонт все-таки удалось закончить, причем по всем международным стандартам: с расширенными дверными проемами, пандусами, гидравлическим подъемником и прочим. Повторно приехал немецкий консул — он снова увидел помещение фонда и поразился объему работы, которую несколько человек проделали за неполных два года.
А через полторы недели после визита консула в «Территорию успеха» пришли ОБЭП и ФСБ.
Процесс
Сотрудники фонда до сих пор не понимают, что это было и чем это было вызвано. В ходе проверки у них конфисковали оргтехнику и документы, несколько месяцев держали в неведении и по очереди вызывали на допросы всех сотрудников и даже подопечных фонда. В конце концов в отношении Елены возбудили дело по статье «Мошенничество» и обвинили в растрате 330 тысяч рублей, выделенных на деревообрабатывающее оборудование. Позже к ним добавилось еще 450 тысяч — сумма, затраченная фондом на покупку оборудования других профилей. Состоявшийся в скором времени суд признал Елену Волкову виновной.
Основным и, по сути, единственным доводом обвинения стали поддельные подписи на договорах, которые «Территория успеха» заключала со своими подопечными и с центром занятости Краснокамска. Елена и не пытается спорить с этим фактом:
— Да, у нас был беспорядок в документах. Я начала разбираться и обнаружила, что там и мои подписи зачастую подделаны. Тогда всем нам казалось, что эти документы — чистая формальность. Если меня не было на месте, я просто просила поставить росчерк за меня, точно так же мы поступали, если человеку было трудно появиться у нас из-за единственной подписи. Это неправильно, но в этом не было никакого мошеннического умысла.
Халатно проставленные, а значит, по сути, поддельные подписи — действительно серьезное нарушение, и в этом смысле позиция проверяющих органов вопросов не вызывает. Но есть пара деталей, которые превращают все разбирательство в абсурд.
Во-первых, все оборудование, стоимость которого Елена обязана была возместить, находится на своих местах. Иначе и быть не могло: деньги, положенные в рамках субсидии, центр занятости выплачивает возмещением — чтобы они вернулись в фонд, его сотрудники должны были сперва приобрести нужное оборудование. За все, что было куплено в рамках субсидии, они могли в любой момент отчитаться, причем не по бумагам, а элементарно устроив следователям экскурсию по помещениям фонда и показав, где что стоит. Тот факт, что все вещи, с которыми якобы были совершены мошеннические действия, никуда не делись и готовы к использованию, никто почему-то во внимание не принял.
Елена Волкова (вторая слева) и коллектив «Территории успеха»Фото: Иван Козлов
А во-вторых, в этом деле нет ни единого пострадавшего. Часть оборудования, закупленного фондом, не используется: по мнению следователей, «Территория успеха» покупала вещи «ни для кого», чтобы потом распорядиться ими по своему усмотрению. В действительности все было куда проще: несколько лет назад фонд работал с двумя инвалидами-колясочниками, один из которых хотел быть диджеем, а другой — заниматься полиграфией. Соответствующее оборудование было закуплено, а вот сами колясочники к работе охладели и в какой-то момент просто пропали из поля зрения — именно от таких рисков уберегла бы немецкая система, но внедрить ее на тот момент еще не успели.
А Краснокамский центр занятости, который формально выступал инициатором подачи судебного иска, в ходе разбирательства и вовсе вручил Елене благодарственное письмо за отличную работу. Непонятно даже, было ли это тонкой издевкой или формой извинения за происходящее. Елена склоняется ко второму варианту: на протяжении всего их сотрудничества директор центра занятости была осведомлена обо всех событиях в фонде — и о перипетиях с установкой станков, и о подопечных, которые не могли или отказывались работать на купленном для них оборудовании. Никаких претензий от них в адрес фонда никогда не поступало, да и личные отношения все это время были прекрасными. Фактически они и остались таковыми: в частных беседах директор центра занятости признавалась Елене, что подписала иск под давлением ФСБ, сотрудники которой буквально не оставили ей выбора.
Допросы с пристрастием
Для Елены дело осложнялось тем, что некоторые подопечные фонда путались в показаниях и пытались менять их на суде. Их трудно в этом винить — всем им пришлось испытать серьезный стресс, в красках описанный Алексеем Семакиным.
Алексей — молодой парень, который работает в фонде «Территория успеха» кем-то вроде фандрайзера: периодически знакомится с местными бизнесменами, предлагая им оказать фонду посильную поддержку. Алексей — инвалид второй группы по зрению. Он мечтает поступить в университет, чтобы обучиться рекламе и пиару, а пока недостаток знаний компенсируется его непомерной активностью — такой, что коллеги и друзья иногда даже иронизируют по этому поводу.
«Территория успеха» в свое время помогла Алексею: ему купили полностью озвученные телефон и ноутбук. Точнее говоря, изначально он их сам себе купил. Субсидии все не появлялось, а Семакину нужно было готовиться к экзаменам, поэтому он оплатил покупку из своего кармана. Как только подоспела подходящая субсидия, деньги Алексею возместили. Эту сумму Елена, по мнению суда, почему-то тоже оказалась должна возместить центру занятости, хотя Алексей постоянно пользуется своими гаджетами.
Из-за них он натерпелся едва ли не больше других своих коллег. Его несколько раз вызывали на допросы в ФСБ, и от этих посещений у Семакина остались самые мрачные воспоминания:
— У меня со зрением плохо, но заболевание неврологическое, осложнение после гриппа. Мне вообще нервничать нельзя, а из-за этих допросов меня просто трясло, пришлось пить валерьянку. Я зашел в кабинет, и первое, что мне там сказали: «Ну давай, признавайся», как будто бы я по умолчанию виновен в чем-то.
За все время, что длилось разбирательство, Алексей так и не понял, чего от него, собственно, хотели. Не понял он и назначение обысков, причем с обыском пришли не только к нему, но и в квартиру его пожилых родителей и даже к невесте. Ни у Алексея, ни у его близких следователи ничего не нашли, поэтому забрали единственные вещи, хоть как-то относившиеся к делу, — телефон и ноутбук. Отдали лишь через полтора месяца — и то потому, что Алексей завалил все инстанции жалобами, пытаясь максимально ускорить дело. Тем не менее все экзамены ему пришлось сдавать без самых необходимых вещей.
Сегодня он, как и другие подопечные фонда, вспоминает, что из-за стресса, страха и давления мог ошибиться или, поддавшись манипуляциям, наговорить чего-то, что от него ждали. Коллеги прекрасно его понимают.
Почти победа
Краснокамск — важный промышленный центр, но в первую очередь это типичный маленький городок, где почти все друг с другом знакомы, а слухи распространяются с космической скоростью. Слухи и сплетни портили репутацию Елены в период следствия, но они же помогли ей узнать возможную подоплеку абсурдного разбирательства:
Помещение «Территории успеха»Фото: Иван Козлов
— Я не могу это под присягой утверждать, но я знаю из некоторых источников, что руководитель местного ФСБ оказался не в курсе приезда немецкого консула. В Перми все обо всем знали, а вот с ним приезд иностранца высокого ранга оказался не согласован. Видимо, он просто рассердился, вот и все. Кстати, когда консул приезжал в первый раз, тоже было много проверок, но тогда у них к нам претензий не было. И странностей было много. Наша подопечная Таня Першина рассказывала, как к ней вечером на улице подошли люди в штатском и стали выпытывать, почему она не жалуется на условия в «Территории успеха» в контролирующие органы. Она даже не поняла, зачем ей жаловаться и на что.
Пока тянулись допросы, судебные заседания и бюрократические процедуры, у Елены Волковой обнаружили рак. На тот момент суд уже обязал ее возместить центру занятости 780 тысяч рублей, а также выплатить по 200 тысяч штрафа за каждый эпизод: за оборудование, которое никуда не пропадало, и за историю с деревообрабатывающими станками. В городе ее пытались поддержать как могли.
— Мне весь Краснокамск говорил и все наши партнеры говорили: оставь ты все как есть, мы тебе и так во всем верим, — вспоминает Елена. — Ага, «оставь», а деньги где брать? Мне директор центра занятости говорила, что им эти деньги не нужны, что можно по хитрой схеме им до конца жизни по чуть-чуть отдавать, но мне-то это зачем?
Елена никого не послушала и все-таки подала апелляцию. В начале июня суд рассмотрел ее и вынес новое решение. Статью изменили на более мягкую, размер штрафа сократили на порядок, а затем сразу же амнистировали Елену в честь очередной годовщины победы в Великой Отечественной войне. Это стало для нее огромным облегчением, но никак не победой.
— Я все еще пугаюсь и думаю, может, позвонить им, уточнить? Может, я все-таки что-то должна? В каком-то смысле это, может, и победа, но ведь меня не оправдали, с меня не сняли вину. А ведь всем и каждому обстоятельства дела объяснять не будешь, — считает Елена.
Теперь Елена подает кассационную жалобу. Ее цель — не только полностью оправдаться самой, но и показать, что и проверяющие, и надзорные органы в России некорректно работают с НКО, получающими субсидии.
— Мы сделали много ошибок, нам предстоит учиться, как правильно действовать, — говорит она. — Но это не значит, что мы мошенники и преступники. И я бы не хотела, чтобы кто-то еще прошел все то, что пришлось преодолеть нам.
