Внутренняя Бастилия

Басманный суд выбрал Кириллу Серебренникову меру пресечения домашний арест, и, казалось бы, можно вздохнуть с некоторым облегчением – все же не тюрьма. Но Кирилл Серебренников со вчерашнего дня отчетливо находится в том положении, в котором все мы находимся неотчетливо – в ожидании тюрьмы.

Лично я знаю Кирилла с юности, уверен в его невиновности, но понимаю, что следователи не должны разделять моих юношеских чувств. Однако — почему же тюрьма? Полагаю, потому, что тюрьма растворена в нашей крови, как яд. Мой дед ждал тюрьмы всю жизнь, мой отец ждал ее временами, я жду ее, и каждый русский человек ждет. Это такая наша экзистенциальная забава – ждать тюрьмы. А у государства нету других функций, кроме как сажать людей в тюрьмы.

Чтобы мотивировать нас, государство сажает нас в тюрьмы. Чтобы сплотить – сажает в тюрьмы. Чтобы навести порядок – сажает в тюрьмы. Когда государство сильное, то сажает в тюрьмы много. Когда слабое, то сажает поменьше. И кажется, нету у нашего государства никаких методов управления, кроме как сажать граждан в тюрьмы.

Тем временем, на мой взгляд, как минимум двум третям сегодняшних заключенных вообще нечего делать в тюрьме. Мы так привыкли ждать тюрьмы, что нам даже не приходит в голову спросить, какого вообще черта делают в тюрьме люди, осужденные по экономическим преступлениям.

На самом деле в тюрьме должны сидеть опасные бандиты и убийцы. А подследственные, чья вина не доказана, и которым не инкриминируется лютое насилие, в тюрьме сидеть не должны. И даже человек, который, предположим, украл миллиард, пусть должен будет возместить миллиард и уплатить штраф еще в миллиард. Зачем гноить его в тюрьме? Кому от этого легче? Так мы могли бы думать, не будь мы отравлены тюремным ядом.

Но русское сердце никаких наказаний гуманней тюрьмы не признает и никак без тюрем свою страну не мыслит. Даже оппозиционер Навальный, придя к власти, обещает первым делом пересажать партию жуликов и воров. То есть посадить три миллиона человек – вы понимаете, сколько это? Это больше, чем Сталин посадил в 1937 году. Но лучшего нашего оппозиционера нисколько не смущает тот факт, что он публично намеревается посадить больше людей, чем Сталин в черный год.

И сторонники Навального, эти чудесные молодые люди с айфонами, они хотят перемен, но нисколько не смущаются понимать перемены так, что теперешние сидельцы в этом их светлом будущем просто будут сажать своих сегодняшних тюремщиков.

Так вот что я вам скажу: поменять местами заключенных и тюремщиков – это не перемены. Перемены – это перестать сажать. Разрушить Бастилию!

К сожалению, не я, а Дмитрий Быков, кажется, первым придумал этот образ – разрушение Бастилии – как сигнал о том, что в нашей стране действительно происходят перемены. Ибо разрушение прогнившего мира начинается с разрушения главной его тюрьмы.

Беда только в том, что у французов Бастилия была на площади Бастилии в Париже, а у нас Бастилия в голове. Разрушить тюрьму у себя в голове труднее, чем разрушить ее на площади.

Но все равно – разрушьте ее.