Выпускница Оля каждый день побеждает страх и неуверенность в себе, чтобы спасать детей
Взрослый доктор
Вечером в больнице тихо и пусто, только мамы с колясками стоят у дверей внизу. Дети все в шапочках — не потому, что холодно, а потому, что после курсов химиотерапии волосы выпадают —и приходится прятать лысую голову.
«Сменку возьмите, — пишет мне Оля. — Без нее в отделение не пустят!»
В отделение захожу в носках и бахилах — сменку забыла. Едкий запах антисептика. Синий халат. В лифте со мной едут папа и мальчик. Руки-стебельки, на голове — шапочка, из-под маски выглядывают большие глаза, из-под футболки — трубки. Они подведены к катетеру прямо в груди мальчика. Папа везет за ним аппарат на длинной металлической ножке.
«Это тоже «наш», двадцатый день после трансплантации костного мозга», — Оля Молостова встречает меня на этаже.
Оля — детский онколог, она работает в отделении трансплантации костного мозга Центра детской онкологии, гематологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Это самое «тяжелое» отделение — если не поможет трансплантация, не поможет уже ничего.
По коридору в мохнатой пижаме с зайчиками идет женщина. Останавливается возле Оли:
— А Ларисы Николаевны сегодня не будет?
— Нет, вместо нее исполняющий обязанности, и я тоже здесь. Страшно без заведующей?
— Да нет, ну вдруг будет ситуация какая-нибудь…
— Мы всегда тут, с вами!
Оля смущенно улыбается, перекладывает волосы с одного плеча на другое. Ей всего двадцать шесть лет, и родители поначалу смотрят недоверчиво.
— В ординатуре ты еще маленький доктор, потому что всегда есть старший врач. А здесь вся ответственность на мне, как у взрослого доктора, и на документах стоит моя фамилия, — говорит Оля, провожая маму взглядом. — Хотя какой я взрослый врач! Мне еще учиться и учиться.
Маленький доктор
Оля родилась в Озерске, под Челябинском — закрытом городе атомной промышленности и четырех озер. Въезд и выезд через КПП. Единственный университет в городе готовит только работников на завод. А Оле завод не нравился, ей нравились люди. Изучать, как они устроены.
Заветной мечтой Оли был Московский первый мед. Месяц она провела в очередях на подачу документов. В огромном зале, где писали вступительные, едва уместились 600 человек. Блатных было видно за версту.
«Стоит какой-нибудь парень, а вокруг него вся семья, и все его поздравляют с поступлением еще до объявления результатов».
И Оля уехала учиться в Екатеринбургский медицинский университет. «Я все ждала, что меня зацепит какая-нибудь специальность. Но ничего такого за шесть лет не случилось». В университете предупредили: «Деточка, на бесплатное место в ординатуре не рассчитывай. Приедут целевые люди, ты же понимаешь». Куда уж ей, Оле из Озерска.
Оля впала в депрессию. Не могла заставить себя встать с кровати. Целыми днями лежала дома и сомневалась, что делать дальше: идти лечить бабушек в районную поликлинику, колоть девицам губы ботоксом или вообще пойти фотографировать свадьбы?
В один из таких дней, бесцельно листая ленту «ВКонтакте», она наткнулась на рекламу: Фонд профилактики рака организовал конкурс в ординатуру Высшей школы онкологии (ВШО) и набирал выпускников. Это показалось очень сложным — онкология! Но точно интереснее, чем ботокс. Оля подала заявку, не особо рассчитывая на успех.
Это был первый набор ВШО, подавались студенты со всей России и из стран СНГ. Олю отобрали в девятке лучших, и она поехала в Петербург. Мечта ожила. Ожила и Оля. В комиссии сидела вся профессура онкологического института И. И. Петрова и Илья Фоминцев, глава Фонда профилактики рака. Ее взяли, осталось выбрать специальность. Оля попросила детскую онкологию. Ей ответили недоверчиво: «Ты же понимаешь, что это послушничество, полная самоотдача?»
«Я знала, что это тяжело, только у меня характер такой — устраивать себе вызовы и стремиться к новому, несмотря на страх. Я, если честно, очень неуверенный в себе человек. Но вся неуверенность остается в ординаторской. В палате с пациентом я должна быть увереннее всех — там уже пан или пропал».
Дети храбрее
В комнате с большими стеклянными окнами играет Амаль. Амалю девять лет. Три года назад у него обнаружили рак крови, и родители переехали из Узбекистана в Москву.
Амаль видит Олю, бросает мяч и летит к ней. Приземляется на мягкий диван. Оля улыбается и садится рядом. Большие черные глаза Амаля светятся из-под белой маски. На щетинистой голове видна небольшая шишка.
Мама Амаля тревожно спрашивает:
— Как лейкоциты, в норме? А тромбоциты? Курс пока не будем менять? Он иногда сыпью покрывается…
— Это нормально после трансплантации, — успокаивает Оля. — Курс тот же, анализы хорошие.
Амаль внимательно слушает и почесывает затылок.
— Вы знаете, как только я вылечился первый раз, мне купили собачку! Но через неделю я снова заболел, и собачку пришлось отдать…
— Ничего, у тебя еще будет собака, — улыбается Оля.
Амаль одобрительно гудит из-под маски.
— Я овчарку хочу!
В отделение к Оле Амаль попал с рецидивом. Пересадка костного мозга была последней надеждой. Мама рассказывает, что вместе с Амалем на трансплантации был еще один мальчик с таким же диагнозом. Но донорские клетки не прижились, и врачи отпустили его домой. Недавно он умер. Амаля не отпустили домой, клетки прижились. Теперь за его жизнь отвечает Оля.
«Во многом дети храбрее, сильнее взрослых. Ребенок плачет, что ему сделали укол или кровь взяли, — горькие слезы, конец всему! А через пять минут он уже все забыл и летит дальше играть с ребятами. И нельзя сказать, что дети не понимают ситуации. Они будто выше этого. Не думать о плохом — это особенность детской психики. Дети смотрят на мир такими глазами, какими взрослым тоже не помешало бы иногда взглянуть».
Будущее доктора
ВШО для Оли — семья, братство, первый выпуск. Там она узнала, что большая часть научной литературы на английском языке. Там студентов научили учиться, думать и действовать самостоятельно и основываться только на доказательной медицине.
«В Высшей школе онкологии нас два года учили критически мыслить. В университете часто ты делаешь так, как сказал профессор, на этом построено обучение. А в ВШО ты должен все время задавать себе вопрос: почему я делаю именно так? Врач всегда должен себя об этом спрашивать. Потому что цена ошибки очень уж высока».
В России в год заболевают раком около 550 тысяч человек и умирают из них 280 тысяч. Причина — почти полное отсутствие профилактики и чрезвычайно поздняя диагностика заболеваний, огромная нехватка специалистов — там, где нужны два-три специалиста на 100 человек, имеется 0,2. Даже не один врач, а две десятых врача.
Благодаря Высшей школе онкологии в нашей стране за два года стало на десять профессиональных онкологов больше, и Оля — одна из них.
Пожалуйста, подпишитесь на ежемесячное пожертвование, и тогда ВШО сможет совершить следующий набор студентов, они получат стипендию, а значит, не думая о подработке, будут ежедневно учиться по двенадцать часов и повышать свою квалификацию ради нас с вами. Перечисляя деньги в помощь Высшей школе онкологии, мы оплачиваем свое будущее и будущее наших детей.
