У Надежды есть работа и две дочери, но, когда холодно, спасает только тарелка горячего супа из Ночного автобуса
Надежде 60 лет. Маленькая, сухонькая бабушка в двух пальто, подвязанных несколькими платками, и в двух беретах, натянутых один на другой, с большой зеленой сумкой в руках. Она спешит, быстро перебирая ногами, к стоянке Ночного автобуса, чтобы поесть горячего супа. А потом пешком пойдет до Благовещенского моста, где до двух ночи будет продавать магниты туристам. Когда на заводе начались сокращения, а из коммуналки ее выселили бандиты, Надежда оказалась на улице. Как жить без работы, она не представляет.
Я годы не считаю. Давно сюда хожу, давно. Мы все сюда идем, все автобус знают и приходят — есть-то хочется. Здесь не ругают, не обижают, кормят. Сегодня рано пришла, автобуса еще не было, пошла в «Дикси» греться. Ноги замерзли очень. Там таджики посмеиваются, но не гонят меня. Хорошо, что не гонят. Сейчас поем, ноги отогреются. Ох, хорошо, суп горячий, вкусно как. Надо аккуратно только, а то обольюсь, вся буду жирная.
Сейчас вот поем и пойду до моста Благовещенского. Там магнитики буду продавать и фонарики. Надо успеть до развода быстренько продать, деньги заработать. Во всем эти деньги виноваты — они как мусор. С ними сложно, а без них плохо. В два часа уже закончу, может, поспать получится. Я знаю, где на Невском можно переночевать. Может, в кафе посижу немного, может, в подъезде. Может, в коммуналку одну пойду, если пустят знакомые. Там пять комнат, все заняты. Но если денег дать, то пустят поспать. В палатках еще можно поспать, которые «Ночлежка»-то ставит. Они большущие такие — человек сорок влезают. Там еще чай тебе дадут, макароны. Но с утра, в восемь, нужно уходить.
«Я никогда счастливой не была»
Я из Белоруссии. Муж мой умер, я сюда приехала. Там дом остался, в нем сейчас старшая сестра с детьми живет. А я уже 10 лет в Петербурге. Что я тут делаю? Работаю, конечно. А что мне, гулять? Я никогда счастливой не была. Все бегом, бегом, работала, работала. Уборщицей работала в магазинах одёжи. Там по месяцам работала: месяц работаешь — потом нас увольняют. Мы же временно работали, по паспорту, 300 рублей за день. Копейки получали. Это сейчас люди зарабатывают 10 тысяч. Я никогда таких денег не получала. Потом на заводе работала, тяжело там было. С восьми до восьми работаешь у станка, вся в мазуте, в масле, в серебре. Вся пыль на тебя летит. Перчатки, халат — сразу после смены в мусорку. Чугун, бронзу таскаешь. Зарплату по три месяца не выдавали. Начальство деньги получало, а мы — нет. Мы выносили металл через проходную, продавали и делили деньги на всю бригаду. А что делать? Потом сократили, уволили нас.
Жили мы в обычных задрипанных коммуналках. В таких коммуналках, что не хочется даже и жить. Клопов там — ой. Собрать все вещи, плюнуть и уйти, провались оно все. Никогда мы не будем жить в отдельных квартирах. Может, дети наши будут. А нас никуда уже не возьмут. А потом нас из коммуналок прямо на улицу выселили. Бандиты покупали наши комнаты и говорили: «Выметайтесь, пока вас не прибили здесь».
Всегда мы жили плохо. Всегда голодные были. Сейчас этой тарелкой мы наедаемся, да и просто поддержать друг друга приходим. Хотя нас сейчас меньше половины осталось. Татьяна погибла. Она жила в подъезде, молодая, 41 год. Упала с лестницы, ударилась виском. Коля ее, они вместе 10 лет были, скорую вызвал, но та опоздала. Умерла она. Он так плакал, говорил: «Не знаю, как я буду жить без своей Татьяны. Я, может быть, сам себе смерть найду». Жалко его. Столько лет я их знаю — они всегда жили душа в душу, такие спокойные ребята. Коля всегда улыбался. Он работал грузчиком, а Татьяна всегда его встречала. Они тоже сюда приходили кушать. Я ей говорила: «Татьяна, ты не кури, это вредно для легких». Я сама и водку не пью, и не курю. Ей в долг деньги на сигареты давала, а обратно долг никогда не брала. Мне зачем? Я денег заработаю, люди дадут. Не надо мне отдавать.
Дочка старшая далеко живет, на Ладожской. Ну что я, поеду к ней: «Ой, пусти меня переночевать»? Нет уж, я не прошу ничего, сама справлюсь. Хорошие люди мне и так помогут. А то зять опять скажет: «На хрен ты мне нужна здесь». Или она на меня орать будет. Она орет, а я молчу. А младшая со мной живет, болтается со мной вместе. Я работаю на мосту. Надо ведь работать, двигаться, иначе денег не будет. Я не могу сидеть на одном месте. А она то работает, то не работает. То ей не нравится, то другое ищет. Я ей говорю: «Что ты другое найдешь? Работала в одном месте — надо было там и оставаться». А где она лучше-то найдет? Мы же никому не нужны.
«Скоро зима, холодно будет»
Все время мерзну, в двух пальто хожу. Они поношеные мне достались. Это в «Ночлежке» выдают на Боровой: пальто выдают, кофты, носки, ботинки. Дают один раз, а в следующий раз через три месяца можно получить. Как-то такую куртку хорошую принесли, а я, дура, не взяла. Тепло было, я подумала: «Ай, потом приду, возьму». И все, осталась без теплой куртки. Теперь это пальто ношу, не снимая, второй год уже. Тут, вон, протерлось уже, видишь, дырочка на рукаве? И оно на пуговицах, а пуговицы разлетаются — когда идешь, все распахивается. Приходится подвязывать платками. Куртку хотела себе купить, чтобы на кнопках, не на пуговицах. Посмотрела, она стоит две тысячи рублей. Две тысячи! Как я ее куплю? Кроссовки купила за 500 рублей, на размер больше взяла, а они порвались на пятках. Хожу в рваных. Были еще у меня летние тапочки такие, с дырочками по бокам, но в них холодно. Да и куда-то я их дела, не помню уже. Вещи оставляешь, потом придешь, а все уже выкинуто или своровано, уже обокрали.
Скоро зима, холодно будет. Зимой где-нибудь в берлоге, как медведь, залягу (смеется). Может, и кушать не буду приходить. А то как в такой мороз ехать, замерзнешь совсем. Это сначала надо к Боткина идти, там тоже кормят. А потом мчаться сюда. Мчаться, чтобы успеть тарелку супа горячего поесть. На Балтийской еще можно по талонам поесть. Только там надо флюшку раз в год проходить. Если флюшка есть, они тебе талоны дают. А по талонам два чая и два куска хлеба и разовые макароны, ну эти, запаривать которые надо.
«У меня все хорошо… скорей бы уже умереть»
День рождения у меня в конце августе, я — Дева. С ребятами мы посидели, я им водки поставила, закуски, себе сок, я водку не пью. Ничего мне не дарили. Да мне и не надо никаких подарков, у меня все есть. Мне поплясать бы да попеть. Мы всякие песни пели — и русские, и белорусские.
Я крещеная. В церковь каждый день хожу, на Смоленку. И на кладбище хожу, у меня там две подруги лежат. Татьяна, вот, и еще одна. И меня тоже тут похоронят, в Петербурге. Два века ведь не сможем жить, правильно? Только неизвестно — куда засунут, в какой мешок. Такой жизнью живешь — скорей бы уже умереть. А вообще передайте, что у меня все хорошо. Это вам, молодым, надо устраиваться, работать надо. А у меня все хорошо.
Благотворительная организация «Ночлежка» собирает деньги на новый Ночной автобус. Каждый день Ночной автобус кормит горячим ужином несколько сотен людей: бездомных и просто малоимущих. Для некоторых из них эта тарелка супа — единственная еда за день. Скоро зима. Перевод даже самой минимальной суммы на работу Ночного автобуса поможет выжить сотням человек.
Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!
