В социальных сетях есть страницы, посвященные умершим, под которыми можно прочесть сотни злобных комментариев. Все эти комментаторы — дети. Но не спрашивайте, откуда такая злоба. Вряд ли вам понравится ответ
Екатерина БарабашФото: из личного архива
Три года назад у моей коллеги погибла одиннадцатилетняя дочь. Как и все дети ее возраста, девочка резвилась с подружками на страницах соцсети «ВКонтакте», выкладывала свои фотографии, какие-то смешные картинки и наивные «мудрые» цитаты. Все как и полагается московской девчонке. Каждый год в ее день рождения на страницу девочки заходит мама — читает теплые слова ее друзей. И вдруг в последний день рождения маме пошли лавиной письма и соболезнования незнакомых людей. «С чего вдруг?» — удивилась мама. Оказалось, что фотография ее дочери недавно появилась в одной из групп, посвященных смерти. И на страницу девочки пошли десятки комментариев — странных, издевательских, насмешливых.
Слово «дохлая» — едва ли не самое невинное из всех определений. Оторопевшая мама обратилась к администрации сайта с просьбой дать ей доступ к странице дочери — почистить всю эту грязь. Доступа не дали, но закрыли страницу для комментариев. И на том спасибо. Который день подряд моя коллега — доброе, светлое, наивное существо — пребывает в депрессивном изумлении от прочитанного.
Оказывается, во «ВКонтакте» и в «Одноклассниках» есть множество страниц, посвященных ушедшим. Вроде как локальные сайты памяти. Но я никому не советую туда заходить без предварительного близкого знакомства с антидепрессантами. Иначе самому захочется «умереть, забыться». Вот друзья вывесили фотографию пятнадцатилетнего мальчика — тот выбросился с двенадцатого этажа, распознав в себе нетрадиционную ориентацию и придя от этого в беспросветный ужас (радуйтесь, апологеты традиционных ценностей, вы ведь этого хотели?). «Я же говорил что петухи не умеют летать, так нет б…ь, этот решил попробовать» — первый комментарий. «Ну чо, парень, что прочнее оказалось — твое е…ло или асфальт?» «Докукарекался».
А вот комментарии к сообщению о самоубийстве (повешении) парня в армии: «В петле и в луже мочи ха-ха-ха», «Земля тебе петлей», «Одной гнидой на земле стало меньше», «Теперь его в аду запекут до золотистой корочки!» Полненькая девушка, скончавшаяся от болезни сердца, «удостоилась» десятков «остроумных» комментариев вроде «Ха-ха-ха, жиротряс на небо улетел!», «А жрать меньше не пробовала?»
Нет, все. Хватит цитат. Пальцы отказываются дальше выводить эти ужасы. Все эти комментаторы — дети. Подростки. Есть и постарше. Есть и обычные тролли. Что им надо — не очень понятно, да и не так уж и важно. Главное, что большинство комментаторов — реальные мальчики и девочки.
Сейчас, когда благодаря (или «благодаря») техническому прогрессу, всучившему нам интернет с виртуальной реальностью в придачу, жизнь распахнулась сразу всеми своими сторонами, мы заглянули в эту бездну и ужаснулись. Ба, сказали мы, сколько агрессии, сколько злобы! Откуда?! «Вот раньше…». «А когда мы росли…» «И в советские времена бывало всякое, но ТАКОЕ…» И вот это «Откуда?!» кажется опаснее даже самого злобного, самого свирепого и грязного выкрика вслед ушедшему. Оно, это «Откуда?!», самое яркое свидетельство тому, что мы ничего не поняли и не поймем.
Нет, ну можно, конечно, и позаламывать руки, и покричать: «Боже, какой ужас!» — это будет правильно и уместно. Еще можно — и это тоже будет правильно и уместно — с солидным выражением лица порассуждать о том, что такое смерть для подростков. Взять интервью у психолога, который объяснит, что в пятнадцать лет смерти нет — подростки в этом возрасте воспринимают любую смерть как что-то очень умозрительное. И самоубийство одноклассника — лишь странный поступок, не более того. А другой психолог скажет, что подростки в пятнадцать лет как раз и начинают осознавать свою уязвимость перед лицом смерти, и насмешки над смертью и над умершими — лишь бахвальство, проявление болезненного интереса и обостренного страха.
Все это будет лишь очередной манипуляцией с водой в ступе, потому что к проблеме никакого отношения не имеет. И вопрос: «Где берут свое начало эти фонтаны злобы и ненависти?» — останется висеть в воздухе, пугая прозрачной бессмысленностью.
Фото: Nicolas Armer/DPA/ТАСС
И правда — откуда? Ау, тетеньки с поджатыми от вечного недовольства губами, ведь скажите — в советские времена ТАКОГО не было, правда ведь? И агрессии не было, хоть и жили бедно, правда? И все дружили, и хором пели песни у костра, и старушек через дорогу переводили, и зарплата была маленькая, но беленькая? И БАМ строили, и украинцев любили, и татар, и даже евреев? И порядок был, ага.
Боже, так бы и сидела у подъезда с этими тетеньками, и слушала бы, и слушала бы, и слушала бы о том, как мы дружно и любвеобильно жили, а сейчас — все сошли с ума. И главное — что ведь никакой связи между теми благостными советскими временами и нынешними отвязными злобными подростками. Ну правда — какая связь-то? Откуда?!
Ох как это удобно — вспомнить собственную безгрешную молодость и, поставив себя в пример новому поколению, удалиться смотреть программу «Время», где нас ждет очередной выпуск баек про внешних и внутренних врагов. Как приятно не видеть связи между собственными мозгами и мозгами своих детей. Точнее даже так: как приятно вовсе не видеть никаких связей.
Или, скажем, ты в прошлом году в течение недели вел ожесточенную дискуссию на «Фейсбуке» — можно ли злорадствовать по поводу гибели ансамбля имени Александрова. Ты либерал, ты против любой войны, против Путина, против лицемерия. Поэтому ты уверен: они получили свое, и ты имеешь право оповестить об этом мир. Ибо не летай в Сирию петь перед агрессорами. И ты растолковываешь своему чаду, что агрессия и ненависть — это неприемлемо. Сам-то ты да — прошел Афган, но то было другое, времена другие были, да и афганское братство — это круто. Признать, что твое дитя — это твое зеркало, ты не в состоянии, потому что видеть причинно-следственные связи неприятно.
Подростки — самая безжалостная категория людей, это общеизвестно. И отношение к смерти у них особое. Это излюбленная тема психологов, и наверняка грамотный специалист вмиг объяснит, почему так изощренно улюлюкают вслед умершему ровеснику вконтактовцы. Но все эти дикие истории с издевательством над мертвыми, кроме всего прочего, лежат и в такой неуважаемой у нас плоскости, как этика. Или, если хотите, воспитание. Кому-то это может показаться слишком простым объяснением, слишком поверхностным, но ведь порой самые тяжкие вопросы имеют самое простое объяснение.
Октябрьский переворот дал жителю одной шестой части суши право ненавидеть любого, кто отличается от тебя. А поскольку все отличаются друг от друга, то право ненависти стало главным правом советского человека. Ненавидели мужчин в очках и шляпах, девушек в коротких юбках, женщин за рулем, плачущих детей, евреев, тунеядцев, слишком шумных и слишком тихих. Ненавидели всех, кто что-то себе позволял. Громкая ненависть к собрату поощрялась повсеместно — ненавидьте на здоровье кого хотите, лишь бы не партию и правительство. Товарищеские суды, комсомольские и партийные собрания, осуждение летунов, несунов, мужей-изменников — нас приучали говорить, высказываться, бросать в лицо упреки. Чуть позже это стало называться свободой слова. Но никогда нас не учили молчать. «Что молчишь — самый умный, что ли?» Молчание приравнивалось к лицемерию, а галичевское «Промолчи — попадешь в палачи» со временем стало интерпретироваться как призыв к непременному обнародованию собственных ценных мыслей. Подумал что-то — обязательно скажи. Не согласен — вступи в спор. Не любишь кого-то — пусть знает.
Воспитать в человеке способность сопереживать невозможно. Это дано или не дано. Но способность смолчать, когда душа злорадствует, воспитать можно. Только этому надо учиться, причем с детства. Проблема лишь в том, что учителя перевелись.
Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!