Больные лейкемией, впадая в кому, не лежат без движения и в забытьи. Чтобы дышать, им нужны не только аппараты ИВЛ, но часто и специальный прибор — оксигенатор
Третьего ребенка Лена Потапова рожала кесаревым сечением. Кесаревым сечением, поскольку на тридцатой неделе беременности выяснилось, что Ленины головокружения и одышка — это не от большого живота и не от лишнего веса. Это от рака крови.
Лена пошла в женскую консультацию пожаловаться, еле доплелась, а там сделали анализ крови и доктор с испуганными глазами сказала: рак.
В Балашихинском перинатальном центре тоже была доктор с испуганными глазами. Заведующая реанимацией. Она просидела, не отходя от Лениной койки, полночи, а когда приехала скорая, чтобы отвезти Лену в Гематологический центр, то доктор поехала с Леной на скорой.
С такими показателями крови, с такой свертываемостью и с таким гемоглобином и речи не могло быть про то, чтобы рожать самой. И вот кесарево. Лене поставили капельницу, и она заснула. Она не видела, как ей рассекли живот, вынули из живота младенца, чтобы унести куда-то.
Но Лена помнит, как после операции к ней подошел доктор и принялся брить ей голову. У Лены были очень обострены все чувства. Пока доктор брил, Лена слышала металлический запах. Так пахли ножи парикмахерской машинки, оттого что терлись друг о друга.
Закончив брить, доктор принялся засовывать Лене в горло пластмассовую трубку. Трубка была очень длинная и запутанная, ее упругие кольца занимали все возможное место в горле и во рту. Лена чувствовала резкий вкус пластмассы. Оказывается, у пластмассы есть вкус.
С этой трубкой в горле доктор вывез Лену в коридор, но повез не в палату, а в какой-то зал. Что-то вроде музейного зала. Там было много народу. Не только врачи, не только студенты-медики, но и просто посетители. Лена лежала, не в силах пошевелиться, как экспонат в музее, а люди ходили вокруг и пялились на нее, на ее бритую голову, разрезанный живот и пластмассовую трубку в горле.
Каждый человек в толпе имел запах. Лена различала, какими духами пахнет каждая женщина, каким лосьоном каждый мужчина. Как пахнут у людей рюкзаки и сумки.
В этой толпе вокруг Лена увидела свою трехлетнюю дочь Соню. Девочка складывала руки на груди и строила умильную рожицу, как котик из мультфильма про Шрека, будто бы просила чего-то, а Лена не могла понять чего.
Вдруг кто-то из врачей схватил девочку и побежал с нею. Девочка сначала замерла от страха, а потом принялась плакать. Лена хотела крикнуть, что у нее похищают ребенка, но из-за трубки в горле не могла кричать. Хотела побежать за похитителем, но не могла встать. Могла только смотреть вслед врачам, которые все быстрее уносили девочку по коридору к распахнутым дверям, за которыми их ждала зловещая машина с заведенным двигателем. Лена чувствовала запах выхлопных газов.
Лежа неподвижно, Лена судорожно думала, как сказать врачам, чтобы не забирали дочь. Все что угодно, только не дочь. Может быть, написать им записку? Лена подумала, что сможет написать записку, но руки не слушались ее, и она только чувствовала запах фломастера, которым могла бы написать, если бы руки слушались.
Вдруг неясная тень нависла над Леной. Лена сфокусировала взгляд и поняла, что тень — это лицо сестры. Не медицинской сестры, а ее, Лены, родной сестры. Сестра улыбнулась.
— Где Соня? — попыталась крикнуть Лена, но крика не получилось, получился шепот.
— Что значит где Соня? У бабушки Соня.
— Ее украли!
— Тихо-тихо, никто никого не украл. Тебе, наверное, приснилось. Ты двадцать дней в коме была, на искусственной вентиляции легких, понимаешь?
Понемногу жизненные обстоятельства стали проясняться. Лена вспомнила, как попала сюда, и сообразила, что все эти кошмары ей приснились. Не было никакого зала, никакой глазеющей публики. Никто не похищал дочь. Никто не вставлял в горло трубку. Впрочем, нет, трубку, наверное, вставляли, иначе как бы ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких? И, наверное, не брили?..
Дверь в палату открылась, и вошел Ленин муж. «Наверное, не брили», — подумала Лена. И сказала мужу: «Дай расческу». Он улыбнулся: «Зачем тебе расческа?»
Лена подняла руку и потрогала свою голову. Голова была бритая. Лена тоже улыбнулась.
Теперь от Лены я знаю, что в коме люди не лежат бесчувственно, пока врачи колдуют над возвращением их к жизни. Людям в коме снятся кошмары. Лена говорит, такие кошмары, что они явственнее, чем явь. С этими кошмарами ничего нельзя сделать.
Фонд борьбы с лейкемией, который занимается помощью взрослым больным раком крови, собирает деньги на оксигенатор для реанимационного отделения Гематологического центра, где лежала Лена. Оксигенатор — это прибор, который обогащает кислородом кровь пациента, лежащего в реанимации.
Лене, к счастью, это устройство не понадобится, ее «раздышали» при помощи аппарата ИВЛ. Но если бы понадобилось, Лена так и не выбралась бы из своего кошмара. Этот прибор не помогает от кошмаров. Он помогает от смерти. Если вы скинетесь, пожертвуете, кто сколько может, — он будет.
Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!
