«Журналист должен быть осторожен»

В конце марта в кемеровском торговом центре «Зимняя вишня» случился пожар. Погибли 60 человек, в том числе 41 ребенок. После трагедии развернулась дискуссия о роли журналистов в освещении таких чрезвычайных ситуаций. СМИ подозревали в сокрытии информации о количестве погибших; телевизионщиков обвиняли в том, что не вовремя переверстали эфир на траурный; корреспондентов, работавших на месте трагедии — в бесцеремонности при общении с потерпевшими; «Медузе» досталось за размещенные в материале «Как помочь пострадавшим» реквизиты для сбора средств — чего, по мнению многих представителей благотворительного сообщества, категорически нельзя было делать.

Все это обсуждалось на Public talk «Как сохранять спокойствие и помогать во время ЧП?», организованном фондом «Нужна помощь». Выход участники дискуссии предложили такой — сформулировать общие для всех СМИ правила при освещении чрезвычайных ситуаций.

У зрителей, читателей и пользователей медиа иногда складывается впечатление, что у российских СМИ этих правил нет. Но это правда лишь отчасти. Не всегда есть документ. А правила существуют, и их можно разделить на два блока: редакционные и этические. Редакционные — это некий регламент или инструкция для всех сотрудников медиа, четко описывающий, как при каких обстоятельствах действовать. Что-то вроде схемы эвакуации при пожаре, которая висит на каждом этаже офисного здания. Профессиональные принципы и этические правила принимаются всем журналистским сообществом или уполномоченной структурой — эдакий «Кодекс чести».

«Такие дела» попросили крупнейшие российские СМИ рассказать о правилах освещения ЧС, которые приняты в их редакциях. «Первый канал», ВГТРК, НТВ («Газпром-медиа Холдинг»), ИТАР-ТАСС, «Интерфакс», LifeNews и МК оставили письмо корреспондента «Таких дел» без ответа. Russia Today попросили на комментарий около трех недель, а РБК официально отказались отвечать на эти вопросы.

Первое правило — запишите правила

«В каждой редакции должен быть план действий на случай чрезвычайной ситуации, и у каждого сотрудника должна быть копия этого плана». С этих слов начинаются «Рекомендации для журналистов при освещении катастроф», подготовленные Международным центром для журналистов (International Center for Journalists, ICFJ). План может различаться в зависимости от особенностей медиа, но общая схема такая:

• Контактная информация всех сотрудников, включая адреса. Если произойдет катастрофа, людей, которые находятся ближе всего, можно вызвать первыми и отправить на место происшествия. Плюс контакты внештатников и корреспондентов в других регионах.
• Инструкция, когда, как и в каком порядке рассылаются уведомления о событии. Важно в этом плане учесть не только корреспондентов, редакторов, продюсеров, но и отдел рекламы, отдел производства, топ-менеджмент. Во многих российских СМИ есть такая инструкция под условным названием «Кто кого будит». Правда, далеко не всегда она представляет собой именно документ, который, например, можно было бы подписать при поступлении на работу.
• Стендап гид — алгоритм немедленного реагирования, следуя которому любой человек в редакции может начать немедленное освещение события.
• Распределение обязанностей внутри редакции. Какие репортеры скорее всего будут отправлены на место происшествия? Кто останется в офисе на телефоне?
• Контактная информация сотрудников служб реагирования на чрезвычайные ситуации, крупных государственных учреждений, независимых экспертов по вопросам, связанным со стихийными бедствиями и тому подобное.
• Правила для отдела рекламы, производства и дистрибуции. Как изменится тираж издания? Что будет с рекламой — по каким правилам убирать ее из эфира?

ICFJ отмечает, что редакция может сама оказаться в эпицентре катастрофы, поэтому неплохо бы иметь резервные генераторы или знать, где их быстро найти и как подключать, чтобы не «выпадать» из эфира. Хорошо бы иметь в офисе достаточно воды, аптечку и перекус на случай, если придется работать, не поднимая головы, много часов подряд.

Иван Колпаков, главный редактор «Медузы»:

Иван КолпаковФото: Иван Козлов

«У нас есть протоколы, описывающие работу разных отделов «Медузы» в чрезвычайных ситуациях, а также набор устоявшихся практик, писаных и устных. Обычно мы полностью переверстываем план публикаций, отключаем баннеры, ставим на стоп рекламные проекты. Основные трудовые ресурсы перенаправляются на отработку основного события: это касается и новостников, и корреспондентов, и ключевых редакторов, но не только их — как правило в такой ситуации подключаются даже сотрудники отдела культуры и «Шапито». Потому что, во-первых, почти все они опытные новостники, во-вторых, у нас так принято. Практически на любую чрезвычайную ситуацию есть готовый план, но мы всегда его корректируем в зависимости от обстоятельств на специальном экстренном совещании.

При этом я последовательный противник регламентации всего на свете: например, у нас нет правил по поводу натуралистических изображений и видео. Конечно, мы бережем своих читателей, но иногда, фигурально выражаясь, требуется «удар в челюсть», иногда это единственный способ адекватно передать суть происходящего и прорваться через равнодушие. А такие решения находятся всегда за пределами правил, и их должен осознанно принимать редактор».

Александр Любимов, президент телекомпании ВИD:

Александр ЛюбимовФото: В. Шарифулин/ТАСС

«Чрезвычайные ситуации на то и чрезвычайные, что они не похожи друг на друга. Тайфун, гражданские волнения, спецоперация в метро — это все разные ЧС. Поэтому довольно трудно прописать общие правила, которые подойдут для всех случаев. Часто это новая ситуация не только для журналистов, но и для спецслужб. Я помню по себе: куда ни приедешь — кругом те же журналисты и те же МЧСники, военные, ФСБ. Вчера ты с ними был на Сахалине на ликвидации последствий землетрясения, сегодня уже на войне. Это как братство, где вырабатывается опыт взаимодействия, свои каноны и принципы работы».

Редактор РБК-ТВ (имя скрыто по просьбе собеседника, официально холдинг РБК отказался от комментариев):

«Какое-то время назад у нас был план поведения на такие случаи. Условно назывался «Кто кого будит». Там было написано, что делать, кому звонить, кто за что отвечает, если внезапно, например, ночью что-то произошло. Но с тех пор у нас несколько раз сменилась команда и руководство, действует ли до сих пор этот план — не ясно».

Работа «в поле»: безопасность и сбор информации

В начале 2000-х эксперт Фонда защиты гласности, ныне сопредседатель Общественной коллегии по жалобам на прессу и эксперт по журналистской этике Юрий Казаков сформулировал Декларацию принципов поведения журналиста в чрезвычайных обстоятельствах. «Как и в 2002 году, я озабочен отсутствием мало-мальски серьезных рекомендаций для журналиста, обнаружившего себя на территории экстраординарной ситуации. Не в ситуации ЧП, в значительной части расписанной законом, а именно экстраординарной: как это было с то ли выбросом, то ли не выбросом рутения в прошлом году, например, — рассказал Казаков «Таким делам». — Тот текст Декларации был подготовлен для семинарского цикла как поисковый, разгонный; продолжения эта работа не имела».

Тем не менее вот основные принципы Декларации принципов поведения журналиста, опубликованной в 2012 году в справочнике «Освещение журналистами экстремальных ситуаций» под редакцией Г. Ю. Араповой:

1. В условиях чрезвычайных ситуаций журналист остается журналистом и помнит о своем основном профессиональном долге: предоставлении гражданину максимально полной и точной информации, представляющей общественный интерес.
2. В условиях чрезвычайной ситуации журналист не отождествляет себя с властными структурами и не выдает свое личное мнение за официальную информацию.
3. Журналист с повышенной осторожностью относится к любой поступающей к нему информации. Он делает все возможное для проверки и перепроверки собранной им лично и поступившей к нему информации, отделяет достоверные сообщения от не поддающихся проверке, четко отграничивает информацию от комментария и всегда, где это возможно, указывает источник информации.
4. Журналист ни при каких условиях не берет в руки оружия.
5. В том, что касается выбора между профессиональным долгом (сбор, обработка, передача информации) и долгом гражданским и личным (помощь пострадавшим), журналист исходит из того, что выбор должного образа действий в конкретной ситуации — это его личный выбор, исключающий выдачу общих предписаний и рекомендаций.
6. В чрезвычайной ситуации, и в условиях чрезвычайного положения в том числе, журналист не несет никакой особой ответственности перед властью.
7. Чтобы выполнять свои задачи на необходимом профессиональном уровне, не подвергая риску других людей и не создавая дополнительной работы тем, кто занят основными операциями в чрезвычайной ситуации, журналист должен придерживаться правил, официально объявляемых структурами и лицами, отвечающими за ликвидацию чрезвычайной ситуации.

Анастасия Кашеварова, главный редактор Daily Storm:

Анастасия КашевароваФото: из личного архива

«Журналисты при выезде на место происшествия должны быть полностью укомплектованы средствами защиты, спецкостюмами и так далее. Когда я работала в LifeNews, наши корреспонденты освещали наводнения, и редакция закупала специальные костюмы и средства защиты. В Daily Storm мы ездили на лесные пожары и, чтобы не создавать лишней головной боли пожарным, также закупали нужную экипировку. В Волоколамск даже респираторы покупали. Все это забота редакции. Отправлять на задание нужно здравомыслящих и более-менее взрослых журналистов. Истеричность и юношеский максимализм уж точно не помогут в непредвиденной ситуации».

Александр Любимов, президент телекомпании ВИD:

«Главная ошибка, которую может допустить журналист в ЧС — стремиться в эпицентр событий. Находясь в эпицентре, вы не находитесь в центре сбора информации. Редакции нужны не ваши эмоции от того, что вы увидели какое-то количество трупов, а нужна информация. Информация находится в штабе, нужно работать там.

Ответственность за свою безопасность несет сам журналист. Я сталкивался с тем, что у журналистов в работе на освещении, например, боевых действий есть определенная бравада. Многие даже на этом теряют рассудок, это очень опасно. У журналиста очень специфическая работа, она не требует лезть под пули: вы должны осветить ситуацию, показать мнение разных сторон. Гражданская позиция журналиста редакции безразлична — нужна информация».

Этика: бережность и уважение

В России приказом Минтруда от 21 мая 2014 года принят профессиональный стандарт 11.003 «Корреспондент (репортер) в мультимедийных, печатных, теле- и радиовещательных средствах массовой информации (СМИ)». Там черным по белому написано, что корреспондент должен «знать» этику журналистской деятельности.

Кодекс профессиональной этики одобрен Конгрессом журналистов России 23 июня 1994 года. Вот основные пункты этого кодекса, которые стоит помнить при освещении чрезвычайных ситуаций:

• Журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен.
• Журналист обязан четко проводить в своих сообщениях различие между фактами, о которых рассказывает, и тем, что составляет мнения, версии или предположения, в то же время в своей профессиональной деятельности он не обязан быть нейтральным.
• При выполнении своих профессиональных обязанностей журналист не прибегает к незаконным и недостойным способам получения информации.
• Журналист признает и уважает право физических и юридических лиц не предоставлять информацию и не отвечать на задаваемые им вопросы — за исключением случаев, когда обязанность предоставлять информацию оговорена законом.
• Журналист полностью осознает опасность ограничений, преследования и насилия, которые могут быть спровоцированы его деятельностью. Выполняя свои профессиональные обязанности, он противодействует экстремизму и ограничению гражданских прав по любым признакам, включая признаки пола, расы, языка, религии, политических или иных взглядов, равно как социального и национального происхождения.
• Журналист придерживается принципа, что любой человек является невиновным до тех пор, пока судом не будет доказано обратное. В своих сообщениях он воздерживается называть по именам родственников и друзей тех людей, которые были обвинены или осуждены за совершенные ими преступления, за исключением тех случаев, когда это необходимо для объективного изложения вопроса. Он также воздерживается называть по имени жертву преступления и публиковать материалы, ведущие к установлению личности этой жертвы. С особой строгостью данные нормы исполняются, когда журналистское сообщение может затронуть интересы несовершеннолетних.
• Только защита интересов общества может оправдать журналистское расследование, предполагающее вмешательство в частную жизнь человека. Такие ограничения вмешательства неукоснительно выполняются, если речь идет о людях, помещенных в медицинские и подобные учреждения.
• Убедившись в том, что он опубликовал ложный или искаженный материал, журналист обязан исправить свою ошибку.

В инструкциях Организации СМИ Юго-Восточной Европы (South East Europe Media Organisation, SEEMO) говорится, что сообщения об убитых, раненых или перемещенных лицах всегда должны передаваться с максимальным уважением. В такие моменты профессиональный журналист не должен быть навязчивым, но в то же время должен искать истории, которые важны и уникальны.

Сотрудники МЧС и журналисты во время видеоконференции с министром МЧС Шойгу после терактов в московском метро в 2010 годуФото: Mikhail Voskresensky/Reuters/PixStream

«Жертвы и семьи подверглись сильному потрясению и, возможно, страдают от последствий травмы. Журналист должен быть осторожен, чтобы не причинить дальнейшего вреда. Он должен объяснить людям характер своей работы и почему важно, чтобы они рассмотрели возможность поделиться своей историей. Если они не дают разрешения на интервью, может быть полезно обратиться к людям без микрофонов или камер, чтобы построить взаимопонимание и доверие», — пишут эксперты SEEMO.

Владимир Роменский, журналист телеканала «Дождь»:

Владимир РоменскийФото: Алексей Скраубе

«Безусловно, прежде чем начинать съемку, ты подходишь к человеку, который пострадал, спрашиваешь разрешения, беседуешь. Некоторые готовы говорить: «Я потерял сына, я хочу, чтобы память о нем жила». Другие избегают камер. Это нормально».

Александр Любимов, президент телекомпании ВИD:

«Общение с пострадавшими — это всегда очень тяжелая внутренняя работа для журналиста. Если вы даете своему собеседнику ощущение, что вы способны сопереживать, он охотнее будет с вами говорить. Бывает, конечно, что журналист ведет себя не очень корректно, шумно, но мы все несовершенны, и для журналиста работа на ЧС тоже колоссальное переживание и стресс».

Журналистика и благотворительность: опыт Кемерова

Освещая ситуацию вокруг пожара в торговом центре в Кемерове, «Медуза» пошла чуть дальше простого информирования о событии и предложила «выход» для эмоций и переживаний читателей — опубликовала материал «Хочу помочь людям в Кемерово. Что я могу сделать?» В публикации помимо прочего были указаны реквизиты нескольких организаций, открывших сбор благотворительных пожертвований в пользу пострадавших, в частности, кемеровского отделения Российского Красного Креста (РКК).

Публикация вызвала большой резонанс в благотворительном сообществе: представители крупнейших российских фондов критиковали «Медузу» и Российский Красный Крест, говорили, что нельзя открывать и поддерживать такой сбор. Вопросы были и к репутации Российского Красного Креста, и к специфике оказания помощи пострадавшим при ЧС в России. Важно, что в тот момент не было точного списка пострадавших: в таком случае практически невозможно в легальном поле оказывать финансовую помощь.

Иван Колпаков, главный редактор «Медузы»:

«Инструкция «Как помочь людям в Кемерово» была придумана прежде всего для тех, кому в действии легче пережить горе. Потому что вся Россия переживала это горе, и очень многим людям хотелось хоть что-то по поводу этих событий предпринять. Я не знаю, можно ли таким образом помочь преодолеть травму, я вообще не люблю психотерапию через публикации в интернете, но мы в редакции решили, что это сработает. Однако, что не менее важно, материал должен был хоть немного помочь и людям в Кемерове. Пускай это не очень значительная помощь, но хоть что-то.

Конечно, мы увидели реакцию — и довольно быстро поняли, что в материале были ошибки. Следовало получить дополнительные консультации от людей из благотворительных организаций, одна из глав в материале была просто некорректной. Мы всегда такие ситуации открыто обсуждаем в редакции, так что случились два совещания, две дискуссии на эту тему. В итоге мы поговорили еще раз с РКК и внесли исправления в материал. Более того, именно из-за этого мы решили исследовать деятельность Российского Красного Креста — через месяц после событий в Кемерове в «Медузе» вышел большой текст про то, как он устроен и какие в связи с этим имеются проблемы. Мы всегда анализируем свои ошибки — с тем, чтобы больше они не повторялись, и стараемся исправиться, как на уровне внутриредакционных процессов, так и в глазах читателей.

Если мы помогли собрать деньги — значит, выступили в роли инструмента фандрайзинга. Однако сбор денег не был целью материала, разумеется. «Медуза» вообще крайне редко помогает благотворительным организациям собирать деньги, а если и делает это, то на основе очень жестких правил. Одно из этих правил, например, такое: редакция должна быть лично знакома с теми, кто собирает деньги. В случае с материалом «Как помочь людям в Кемерово» мы, как видите, нарушили свои собственные правила».

На вопрос, будет ли редакция в дальнейшем использовать формат «Как помочь», Иван ответил: «Материал был придуман верно, это все, что я могу сказать».

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!