Почему инвалида из Инты, ставшего звездой YouTube, разлучили с опекуном и едва не отправили в психоневрологический интернат
Север Республики Коми, маленький шахтерский город Инта. В трех километрах от городка — поселок Южный. Два квартала печальных хрущевок, в одной из которых живет электромонтер Эдуард Коробейников. В этих декорациях легко представить себе социальную драму о нелегкой жизни на Приполярном Урале. Труднее поверить, что эта драма связана с такими вещами, как видеоблогинг и онлайн-трансляции, однако это именно так.
Набожного Эдуарда, который возносит молитву перед тем, как поесть пельмени, вся страна узнала под звучным псевдонимом Джон Клюкер, а его двоюродного брата Александра Нагорных — под ником Грибабас. Сегодня Клюкер и Грибабас, о которых говорят и пишут центральные СМИ, — возможно, самые известные жители Инты за всю ее историю. Два видеоблогера — недееспособный инвалид второй группы и его опекун — превратили свою жизнь в реалити-шоу, но в начале лета 2018 года что-то пошло не так.
Корреспондент «Таких дел» отправился в Инту, чтобы увидеть, чем живет город и почему в нем стала возможной эта трагикомичная история.
Кресты, челка, психбольница
Благодаря Грибабасу и Клюкеру многие россияне узнали (или, во всяком случае, впервые за долгое время вспомнили) о существовании Инты — городка, географически относящегося к районам Крайнего Севера. Снег здесь может выпасть в июле, а в июне он нередко лежит сугробами. Добраться сюда на автомобиле или автобусе невозможно: только по железной дороге или самолетом. Впрочем, в основном люди (если не считать туристов и вахтовиков) стремятся не в Инту, а из нее: за последние двадцать лет население города сократилось в два раза и сегодня не превышает 26 тысяч человек.
Активнее всего Инта развивалась в начале сороковых — именно тогда здесь были основаны шахты и проложена железнодорожная ветка. Все это было сделано силами заключенных ГУЛАГа. Надежда Мацута, жена Эдуарда Коробейникова, вспоминает, как однажды в юности ходила в лес за ягодами и наткнулась на целое поле, утыканное гнилыми палками, — присмотревшись, она поняла, что это безымянные кресты.
Семейный портрет — Клюкер, Грибабас, Мацута, дочь и двое внучекФото: из личного архива
В отличие от Надежды, коренной жительницы Инты, Эдуард и его двоюродный брат Александр — интинцы в первом поколении. Их матери приехали сюда на заработки (до распада СССР и сокращения добычи угля это еще было хорошей идеей), родили сыновей и остались жить. В разное время оба брата вкалывали на шахтах: Эдуард проработал до 2004 года, пока не ушел в электромонтеры, а вот карьера Александра оборвалась гораздо раньше. Сейчас ему 54 года, и он уже четверть века как пенсионер.
В августе 1991-го, как раз в дни путча, Коробейников уехал на сплав по реке Усе, а Нагорных остался в Инте встречать друга из армии. Друзья допились до того, что в невменяемом состоянии поехали куда-то на мотоцикле и разбились. Несколько дней Александр, получивший в аварии тяжелейшую травму головы, балансировал на грани жизни и смерти, но выкарабкался. Его фирменная смешная челка, которая через двадцать лет станет частью образа, напоминает о той аварии, прикрывая вмятину на лбу.
Нагорных получил вторую группу инвалидности пожизненно. За этим последовали и другие потрясения. В 1995 году умерла его мама, и Сашу усыновил отчим по имени Леонид. Они стали жить вместе с родными детьми Леонида — Дмитрием и Аллой. По воспоминаниям Эдуарда, который тогда жил отдельно от брата, вся семья Саши была пьющей и никогда не знала благополучия. Дмитрий нажил долгов, из-за которых семью выгнали из квартиры: они жили в гараже до тех пор, пока отчим не выбил новую квартиру в ЖЭКе. Со временем его родные дети уехали из Инты, и к середине нулевых Александр с отчимом остались жить вдвоем. Нагорных, у которого после аварии стали проявляться психические отклонения, в тот период совсем отбился от рук. Он не ладил с Леонидом и в какой-то момент просто ушел из квартиры и пропал: как потом выяснилось, работал на обогатительной фабрике, где его кинули на деньги, долгое время жил на свалке, а в конце концов попал в психбольницу. Тогда его и нашел двоюродный брат: они случайно встретились в магазине, куда Александра отпустили за продуктами.
«Я, как узнал, что он там, стал его навещать, — вспоминает Коробейников. — И в какой-то момент меня в больнице спросили, не планирую ли я его забрать. Я все обсудил с семьей и решился. Через суд его признали недееспособным, я оформил опеку, сделал ему новый паспорт взамен утерянного, выхлопотал для него однокомнатную квартиру через администрацию».
Братья навек
С 2008 года Коробейников и Нагорных стали практически неразлучны. Больше всего они любили ходить в походы — в Инте трудно придумать какой-то другой способ досуга. Годами они регулярно забирались в окрестные леса, проводя там по несколько дней. В 2012 году Эдуард купил в кредит простую видеокамеру, чтобы снимать на память их совместные походы, — ни о каком YouTube он тогда даже не знал. Только спустя два года начал выкладывать ролики в интернет и заметил, что они пользуются популярностью, а его брат постепенно становится любимцем публики. Так Коробейникова и Нагорных вытеснили Грибабас (это прозвище у Саши было с детства) и Джон Клюкер. Тогда же Эдуард понял, что YouTube, который начал приплачивать ему за рекламу, может быть источником дохода.
Сегодня канал GRIBABAS (а вместе с ним сольный канал Клюкера и их совместный канал про походные истории) — это десятки и сотни часов видео, из которых складывается настоящая энциклопедия провинциальной жизни на Приполярном Урале. С маниакальной тщательностью
КлюкерФото: Иван Козлов
Клюкер фиксирует на камеру все, что приключается с ним и братом в течение дня, а если не приключается ничего, он все равно находит, что фиксировать. Братья записывают обзоры на подсолнечное масло и хлеб, разворачивают посылки, рассказывают о посещении кафе «Лакомка», о погоде за окном, о природе Инты, о превосходстве домашнего майонеза над магазинным — короче, обо всем и ни о чем. Помимо этого, на канале есть плейлисты — один посвящен ужинам с Грибабасом (это такой аналог телешоу, в ходе которого оба брата едят и болтают о всякой ерунде), другой наполнен рассказами Грибабаса о своих снах. А в третьем главный герой предстает в образе короля Грибландии Эммануила Грибабасовича XIV, рассказывает об устройстве волшебной страны и читает нотации. В основном это добрые и жизнеутверждающие видео — Клюкер, правда, иногда слишком откровенно работает на зрителя, но это явно не мешает обоим братьям дурачиться и получать удовольствие от съемочного процесса.
Собственно, к этим роликам у общественности Инты и не было никаких претензий. Проблемы начались после того, как были запущены первые онлайн-трансляции.
«Да, мы клоуны»
Осознав свалившуюся на них с братом популярность, Коробейников решил извлечь из нее максимальную выгоду. Он освоил механизм трансляций, и с этого момента реалити-шоу, которое раньше выходило в виде отдельных серий, стало непрерывным. Практически все свободное время Клюкер, а с его подачи и Грибабас торчали перед веб-камерой, общаясь с подписчиками и выполняя их поручения за донаты размером от 40 рублей до бесконечности. Клюкер вовлек в этот процесс все семейство: подписчики сами могли решать, кто исполнит то или иное поручение, поэтому петь и танцевать часто приходилось и ему самому, и Надежде Мацуте, и даже их юной дочери.
Интинская ТЭЦФото: Иван Козлов
Клюкер никогда и не скрывал, что эти видеосеансы стали для них важным источником заработка. На свою зарплату электромонтера он содержит семью, пенсия Грибабаса по инвалидности составляет 12 тысяч рублей (в Инте, где буханка хлеба не стоит дешевле 45 рублей, это еще менее значительная сумма, чем может показаться из центра), а за опекунство Эдуарду ничего не платят: по закону мизерные выплаты полагаются только тем, кто ухаживает за инвалидами первой группы.
Ежемесячную сумму донатов Клюкер посчитать затруднился, но можно предположить, что доход был солидным. Со временем в семье появился хороший телевизор, ноутбук и много других полезных вещей, а Грибабасу подписчики еще и посылали подарки — на один из дней рождения, например, Саша полностью обновил гардероб и получил дорогие японские часы. Самый крупный донат, который когда-либо получали Грибабас и Клюкер, составил 120 тысяч рублей. Эти деньги перевел им Виталий Юрьевич, известный под ником Лудожоп, ничего не требуя взамен. Впрочем, вероятно, не от большой любви: Лудожоп — стример онлайн-казино, и такие донаты для него — часть рутинной работы по самопродвижению. Так или иначе, на эти деньги братьям удалось слетать на отдых в Таиланд и снять там целую кучу жизнерадостных видеороликов о том, как Грибабас впервые купается в море, тестирует тайский массаж и пробует разную диковинную еду.
Со временем блогеры смогли сами стать благотворителями: в нескольких стримах они помогали другим людям с инвалидностью собирать деньги на лекарства и даже на инвалидную коляску.
Кто испортил песню?
Но чем больше были размеры донатов, тем быстрее росли запросы подписчиков и тем неоднозначнее становились ролики, которые записывал Клюкер. Он и сам постоянно выполнял задания, но все же любимцем публики оставался Грибабас. Поэтому именно Грибабас по воле подписчиков пробовал кошачий корм, по несколько часов ходил в маске, спал, положив под голову чемодан вместо подушки. Однажды он появился в кадре с голым торсом: на нем была черная кошачья шлейка. Вел он себя при этом агрессивно.
«Да, были нехорошие задания, в которых меня можно обвинить, — смущаясь, говорит Клюкер. — Были ошибки, и эта из их числа. Мы однажды в трансляции показали только что купленную шлейку для котов. Донатор Burial попросил, чтобы Грибабас проходил в ней несколько часов, мы посовещались и отказались. Согласились лишь на примерку. Было жарко, Гриб ходил с голым торсом. А я вспомнил, что на YouTube могут забанить даже за мужские соски, и попросил его развернуться — вот он и психанул: ему не понравилось, что я ему указываю».
В общем, вышло во всех отношениях некрасиво. Все оппоненты Клюкера впоследствии ссылались в первую очередь на этот эпизод. На него ссылались и неназванные жители Инты, которые писали жалобы правозащитнице из Сыктывкара Нелли Ефименко. Именно с этого и начался скандал: Нелли передала жалобы в прокуратуру, и вскоре Клюкер с Грибабасом выпустили обращение, в котором просили оставить их в покое.
«У нас шоу! — с жаром заявил Клюкер (возможно, это был единственный ролик на канале, в котором он и сам немного психанул). — Хотим, в каске ходим, хотим, в маске, хотим, под афроамериканцев раскрашиваемся! Если Грибабас чего-то не захочет, он не будет этого делать!» Чуть позже в этом же видео он произнес совсем уж откровенное: «Ну да, мы клоуны. Мы развлекаем людей за донаты. У нас жизнь хоть как-то начала налаживаться с помощью этого YouTube».
Грибабас с внучатой племянницейФото: из личного архива
Но его объяснения запоздали: спустя считаные дни на НТВ вышел предельно негативный репортаж, а затем к Джону с Грибабасом пришли полицейские и взяли у каждого из них показания. Еще через пару дней представители опеки вызвали Клюкера на разговор и обязали отвезти Грибабаса в психиатрическую клинику на обследование. Буквально через пару часов после того, как Джон сделал это, его временно лишили статуса опекуна.
Клюкер, хоть и потерял статус опекуна, сохранил возможность навещать Грибабаса на правах родственника, но больше к нему никого не пускали, так что более двух месяцев круг Сашиного общения был ограничен контингентом психиатрического отделения интинской горбольницы.
Грибабас в камере хранения
«И запомните, мы не село, понятно? Мы город. Так и запишите».
Стоило только назваться журналистом, как секретарь приемной главврача на том конце провода пришла в ярость. После выхода программы Андрея Малахова «Прямой эфир», посвященной истории Клюкера и Грибабаса, в которой Инту обозвали селом, журналистов тут не жалуют. Видимо, поэтому главврач интинской городской больницы так и не перезвонила на оставленный номер. К счастью, заведующий психиатрическим отделением, опекавший Грибабаса почти все лето, оказался более общительным. Это интеллигентный и меланхоличный человек, которому, по его признанию, совершенно наплевать на телевизионные шоу. Его зовут Сергей Данилович Павленко.
«Поймите, — говорит доктор Павленко, — если человек лишен дееспособности, значит, в его диагнозе усматривается элемент определенной интеллектуальной недостаточности. И уже поэтому делать с ним какие-то видеоматериалы некорректно. То, что этот опекун взял его к себе, наверное, неплохо. Но то, что он использует его как актера, — это, конечно, крайне гнусно. Человек, который относится к тебе по-родственному, полностью тебе доверяет, абсолютно ведом и ничему не будет противостоять».
По словам Сергея Даниловича, медицинская комиссия почти сразу вынесла решение по Грибабасу, а вот прокуратура и органы опеки были по-настоящему озадачены — именно поэтому дело и затянулось больше чем на два месяца.
«У нас много людей находится под опекой, но такого в нашей практике не было никогда. Конечно, тут и прокуратура не знает, как поступить, и социальная служба не знает. Экспертиза прошла, но никто по-прежнему не поймет, как быть! Я каждый день им звоню, говорю: решайте уже вопрос! Мы в этой ситуации выполняем нежелательную для меня роль камеры хранения. Мы не соцслужба, мы лечебное учреждение, у нас нельзя находиться вечно. А Саша тут просто живет, и все. Даже из препаратов ничего не получает. Я уже любое развитие этой ситуации приму — отправят ли его в интернат, к новому опекуну или этому вернут».
Эти слова Павленко произнес буквально за несколько дней до того, как Джон Клюкер рассказал своим подписчикам, что социальная служба встала на его сторону и постановила вернуть Грибабаса в семью. Возможно, исход дела оказался именно таким, поскольку все участники истории — даже те, кто не одобрял или откровенно презирал Коробейникова, — сходились во взглядах на то, как она должна закончиться.
«Я думаю, — признался в итоге Павленко, — самым правильным в этой ситуации было бы вернуть Сашу в семью, а опекуна этого призвать к ответственности, чтобы у него впредь не было соблазнов надевать на человека кошачий мундир».
ПсихбольницаФото: Иван Козлов
С ним согласилась и Нелли Ефименко — та самая правозащитница, которая запустила всю цепочку событий, переслав жалобу в прокуратуру. В программе «Прямой эфир», на которую Нелли пригласили вместе с другими действующими лицами, собравшиеся в основном встали на сторону опекуна и едва не довели ее до слез. В отношении Клюкера она остается непримиримой и считает, что его обращение с инвалидом было бесчеловечным. Но, направляя жалобы граждан в прокуратуру, она не преследовала цель разлучить родственников и просто действовала согласно обычной процедуре. Это обстоятельство не уберегло Нелли от проклятий, оскорблений и угроз со стороны поклонников канала GRIBABAS. В какой-то момент ситуация стала настолько неприятной, что Клюкер даже записал видеообращение к фанатам, встав на ее защиту. Сейчас, когда страсти поутихли, она готова дать Коробейникову шанс.
«Очевидно, что Александру было во многих моментах хорошо с Эдуардом, — рассуждает Нелли. — Есть надежда на то, что Эдуард осознал свою ошибку и сожалеет о содеянном. Как бы там ни было, думаю, что с родственниками Александру будет лучше, чем с посторонним опекуном».
По словам Ефименко, угроза, нависшая над Коробейниковым, чисто теоретически была очень серьезной: если бы в прокуратуре увидели в его действиях издевательства и истязания, то по пункту «г» части 2 статьи 117 УК ему могло бы грозить несколько лет тюрьмы.
Но ничего подобного не случилось. 17 августа Клюкеру стало известно, что прокуратура не увидела в его видеороликах состава преступления, а органы опеки отозвали все претензии к нему и отменили распоряжение о приостановке его опекунского статуса. Разумеется, с Клюкером провели воспитательную беседу, поэтому он решил вовсе не вовлекать брата в выполнение заданий на стримах и ограничиться только безобидными роликами об их повседневной жизни в Инте, с которых когда-то и начинался их совместный путь к народной любви. Об этом Джон сразу же сообщил подписчикам в чате, и за них с Грибабасом все дружно порадовались. То есть, возможно, самые кровожадные (вроде того же Burial, с доната которого все и началось) не порадовались — но, во всяком случае, не подали виду.
Возрождение Грибландии
В понедельник, 20 августа, Грибабас возвращается в свой дом после двухмесячного отсутствия. Все это время квартира, в которой он жил, не пустовала: в ней оставались два кота.
«Однажды мы были в Удмуртии на выставке котов и увидели там мейн-кунов, — вспоминает Клюкер. — Они мне сразу в душу запали. У них такие кисточки на ушах, и вообще они выглядят как коты из сказки».
Братья собрали денег и купили у заводчика двух мейн-кунов — Джафара и Вильму. Пока Грибабас жил у себя дома, коты жили вместе с ним и круглосуточно находились в объективе веб-камеры. Это были самые трогательные и одновременно самые скучные стримы на свете: коты просто спали и ходили туда-сюда, тем не менее стабильно собирая тысячи зрителей. Когда Грибабаса забрали, Клюкер некоторое время продолжал трансляции, но потом представители опеки намекнули ему, что любую деятельность в квартире брата лучше свернуть. Джон продолжил ухаживать за котами, но все оборудование отключил.
Несмотря на разлуку с братом, он все лето продолжал снимать видеоролики, причем его аудитория за это время только возросла: сказалась шумиха в СМИ и на федеральных каналах. Сами ролики, конечно, лишились былого шарма: в последнем из них не происходит вообще ничего. Клюкер просто заснял себя едущим в автобусе, чем спровоцировал волну недовольства в комментариях. Донатов тоже стало меньше: подписчикам каналов было интереснее с Грибабасом, чем с Клюкером, и последнего теперь в лучшем случае просят исполнить песню или танец за произвольный донат.
Единственный серьезный финансовый успех за это время был связан со случаем, о котором Клюкер не любит вспоминать. Получив довольно крупный донат, он посреди ночи выкинул из окна четвертого этажа холодильник. Это вышло ему боком: местные СМИ начали язвить насчет того, что Клюкеру неплохо бы отправиться в психушку вслед за Грибабасом, а доктору Павленко некие люди звонили с просьбой оценить этот перформанс с профессиональной точки зрения (доктор, руководствуясь этическими принципами, отказался).
Наверное, падение холодильника могло бы наделать еще больше шума, учитывая, что в Инте годами не случалось ничего более нелепого. Но Клюкеру помогли обстоятельства: внимание интинцев сейчас занято совершенно другими проблемами, и даже выход передачи «Прямой эфир», если судить по местным пабликам, не вызвал в медиапространстве городка никакого резонанса. Большинство постов в этих пабликах сегодня посвящено судьбе шахты «Интинская», на которой трудятся более полутора тысяч человек. В начале июля владельцы последней шахты, оставшейся в этих краях, приняли решение закрыть ее из-за убыточности. А добыча угля здесь всегда была основным видом промышленности — три года назад правительство даже включило Инту в перечень «моногородов, в которых имеются риски ухудшения социально-экономического положения». На вопрос о том, где же теперь будут работать люди, Джон и его супруга пожимают плечами: «Непонятно. Может, в электросетях, например. Или на железной дороге».
На прощание Клюкер демонстрирует местную газетку бесплатных объявлений: значительная ее часть посвящена продаже недвижимости и цены в ней просто поражают. Сегодня в Инте можно купить жилье за считаные десятки тысяч рублей, а на местных форумах обсуждаются истории про людей, которые, отчаявшись продать свои квартиры, отдали их кому-то за бесценок или вовсе подарили, лишь бы поскорее убраться из города. Сам Клюкер в обозримом будущем переезжать не планирует: здесь его родина, его работа и весь круг общения. А главное — недееспособный брат, которому необходима опека и поддержка. И после всего, что произошло за два летних месяца, он наконец-то снова сможет оказывать эту поддержку лично.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
