Просто галочки

Про эти галочки я узнала много лет назад, когда работала в агентстве по подбору персонала офис-менеджером. Обязанности у меня были самые незамысловатые: принять человека, помочь ему заполнить анкету, составить резюме и бегло оценить соискателя на предмет адекватности. После перспективные соискатели переходили в руки менеджеров. Те проводили собеседования, дополняли резюме и делали пометки. Иногда на анкетах в правом верхнем углу появлялись еле заметные графитовые галочки: тайные символы, обозначавшие только одно — у обладателя такой анкеты нет шансов найти работу через наше агентство.

Соискатели «с галочками» ищут работу годами. А дискриминация по гендерному, национальному, возрастному, семейному и любому другому признаку сегодня такое же обычное дело, как и двадцать лет назад.

Причина: дети

Вот, к примеру, что пишет Ульяна Алфеева, мать троих детей, редактор крупного портала. Ульяне 38 лет:

«За последние 10 лет меня ни разу не взяли на работу по объявлению. То есть всегда меня звали на новое место по рекомендации, как хорошего специалиста. Но каждая моя попытка найти работу по объявлению разбивалась о вопрос о количестве детей.

Сначала я не подозревала, что дети — это проблема. Они у меня болеют редко, профессия позволяет пару дней, не отрываясь от станка, посидеть дома. И, в общем-то, перехватить их тоже есть кому. Впервые — а тогда я была матерью только двоих маленьких мальчиков — это произошло при попытке устроиться редактором в журнал. Собеседование проходило прекрасно, мои возможности откровенно радовали рекрутера, она вся сияла. Пока не дошла до пункта «Семья».

— И дети у вас есть, да?

— Да, двое.

Настроение у собеседницы испортилось. На работу меня не пригласили.

Потом была еще пара подобных собеседований, пока до меня, наконец, не дошло, что людей смущает наличие двоих детей у подходящего им специалиста. В прошлом году я опять претендовала на хорошую должность с приличной зарплатой. И плавное течение собеседования завершилось на привычной уже ноте.

— А сколько у вас детей, вы говорите?

— Трое, — наслаждаясь моментом, с энтузиазмом сообщила я. — И в декретах я тоже работала, и после последнего декрета полтора года успешно выполняла свои функции.

— Трое? Трое? — с ужасом повторяла эйчар.

— А есть у вас хобби? — помолчав, печально спросила она.

— Дети, — мстительно сообщила я. — В свободное от работы время, а его немного, я занимаюсь моими тремя детьми.

— Мы вам перезвоним, — твердо сказала дама. И никогда больше не перезвонила.

Иллюстрация: Александра Лаконкина для ТД

Не скажу, что меня эта проблема сильно расстраивает. Но вот удивительно, что каждое собеседование проводили женщины средних лет. И каждый раз они были шокированы, что у журналиста моего пола и возраста есть дети. Как так-то? Наверное, попытка завести ребенка в сознании многих людей должна кончаться карьерой домохозяйки — как максимум. Тогда как многих женщин наличие нескольких детей скорее стимулирует к достижению новых целей. По-моему это совершенно очевидно. Мы можем и хотим. И у нас все получается…»

Габариты, имя, возраст

Своими историями делились и другие френды:

«Меня не взяли в магазин одежды из-за размера. Им нужны были девушки до 46-го. У меня 50-й уверенный».

«Не взяли из-за имени, сказали, что человек с таким именем в коллективе есть, поэтому будет путаница. Я решила, что это шутка, но оказалось, что нет».

«Не брали из-за того, что мне 29, не замужем, тем не менее потенциально могу завести детей. Т.е. я просто женщина фертильного возраста. Не повезло с полом».

«У меня был отказ с мотивировкой: «слишком умный». Источник: разговор сотрудника отдела кадров с моим руководителем на предыдущем месте работы. Логика — управляемость и лояльность. К слову, я сейчас здесь и работаю ( специалистка по подбору персонала уволилась)…»

«Меня пару раз не взяли со словами «вы слишком молодо выглядите, вас не воспримут всерьез». Один раз было на руководящую должность (ну ок, объяснимо), второй раз — преподом английского для трех-четырехлеток. Отказ поступил от родителей именно в такой формулировке. Это насколько же молодо я должна выглядеть, чтобы дети трех-четырех лет не восприняли меня всерьез!?»

«Я отлично разбираюсь в тепловом оборудовании, работал в двух тепловых компаниях, часто писал про проблемы ЖКХ и энергосбережения. В Ростове есть крупный завод по производству АГВ, им время от времени нужен менеджер по рекламе. Так как имеющихся они выгоняют. Трижды приносил резюме, трижды даже не попадал на собеседование.

В третий раз менеджерка по персоналу шепотом (она специально все время говорила шепотом, чтобы к ней прислушивались) сказала, что директор хочет видеть на этом месте только девушку, а мужчин вне зависимости от квалификации он не рассматривает…»

Как я уже говорила, откликнулись на мои сообщения и работодатели: иронизировали на тему «вы себе все придумываете» и «если уж я хочу избавиться от человека, найду возможность сделать это интеллигентно и так, что никто не подкопается».

Законодательно дискриминация при приеме на работу у нас запрещена. В ст. 3 Трудового кодекса РФ четко сказано: «Никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах или получать какие-либо преимущества в зависимости от пола, расы, цвета кожи, национальности, языка, происхождения, имущественного, семейного, социального и должностного положения, возраста, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности или непринадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам, а также от других обстоятельств, не связанных с деловыми качествами работника». Однако именно эти пункты нередко и становятся причиной дискриминации, если кто-то из работодателей корректно говорит: «Мы вам перезвоним», то немало и тех, кто не стесняются огласить свою позицию.

От сумы и от тюрьмы

…В 26 лет Вера П. нашла отличную работу — устроилась в мебельную компанию. На тот момент у Веры было хорошее портфолио, необходимые кейсы и опыт:

«Я понимала, что как специалист я для них ценна, потому что профиль был узкий и человека на эту должность они искали долго. На испытательный срок мне обещали хорошую зарплату, а дальше она должна была только расти. Я начала работать, все складывалось прекрасно, но дней через десять меня вызывает начальник, и первое, что я от него слышу: «Тебя пробила служба безопасности. Почему не сказала, что ты сидевшая? Собирай свои манатки и вали. Такие, как ты, в нашем коллективе не нужны».

Я действительно отбывала срок в колонии общего режима по 228-й статье (приобретение и хранение наркотиков). Наркотики употреблял мой бывший муж (он уже умер), а я однажды забирала деньги у его товарища и попала на «контрольную закупку» наркоконтроля — меня взяли с мечеными купюрами в руках. Три года отсидела в колонии, два с половиной ходила отмечаться. За это время я стала другим человеком: выучилась, удаленно работала, набиралась опыта для профессионального старта.

Слушать мои объяснения начальник не захотел. Более того, когда я вышла в коридор, увидела живую стену позора. Начальник собрал там всех сотрудников и при всех отчитывал меня за «обман» и приводил пример моего «морального падения», чтобы другим было не повадно.

Больше об этой фирме я ничего не слышала, сейчас ее уже, кажется, нет. Но это не первый случай. Сразу после освобождения, когда я встала на учет в Центр занятости и начала искать работу, прошла все круги дискриминационного ада: меня не брали даже в сетевые магазины. По закону я имею право не говорить о судимости. Этот вопрос был бы актуален только, если бы я претендовала на должность госслужащей, работала с детьми, в сфере безопасности и т.д. А для раскладывания печенья на полках магазина и даже для сидения на кассе это никакого значения не имеет.

Однако, когда я приходила устраиваться, меня быстро «вычисляли»  по тому, что в 24 года у меня не было трудовой книжки, опыта работы и образование было незаконченным. Открыто спрашивали о судимости. Я не врала. И мне указывали на дверь.

История, когда меня выгнали с позором, дала мне понять одно — мне нужно самой стать начальником, чтобы больше никто и никогда не унижал моего достоинства. Я организовала свое дело, занимаюсь им уже пять лет и вполне довольна. У своих сотрудников о судимости не спрашиваю, для меня это не имеет никакого значения».

Графа о судимости есть практически в каждой анкете. И если судимость погашена, то человек в праве ответить, что ее нет. Однако юристы советуют на вопрос о том, привлекались ли вы к ответственности и на каком основании, отвечать правдиво: указать статью и год, в котором был вынесен приговор. Наличие погашенной или снятой судимости по закону не является препятствием для устройства на работу (если только речь не идет об образовательной и правоохранительной сферах). Хотя между законом и жизнью, как водится — пропасть.

Иллюстрация: Александра Лаконкина для ТД

Причина — диагноз

Подтверждение тому — история Анны Глазуновой. Девушке отказали в трудоустройстве в компании USM Management, которая входит в крупнейший холдинг «Металлоинвест» и принадлежит миллиардеру Алишеру Усманову. В кадровой службе произнесли: «Вы умолчали о том, что у вас рак». А это не «тот самый» рак, а доброкачественная онкология, с которой нормально жить и работать Аня может до глубокой старости.

Вот что рассказывает героиня:

«Год назад в моей жизни произошла череда тяжелых событий. Я обратилась к врачу с жалобами на усталость, списывая все на стресс. Сдала базовые анализы и получила результаты с многократно повышенным уровнем тромбоцитов. У здорового человека их, положим, четыреста тысяч, у меня — два миллиона. В Боткина мне диагностировали заболевание крови, но не могли определить его вид, поэтому через социальные сети я открыла сбор средств на диагностику в израильской клинике.

Всего за четыре дня удалось собрать почти миллион рублей, еще миллион у меня уже был накоплен, и в марте 2017 года я поехала в клинику Топ Ихилов в Тель-Авиве. Там ведущий гематолог Оделия Гур, одна из лучших врачей в мире, поставила мне правильный диагноз — эссенциальная тромбоцитемия, хроническое миелопролиферативное заболевание. Таких заболеваний три вида, мое — самое благоприятное, с ним можно спокойно жить, если каждый день делать уколы интерферона в живот. Инвалидность по этому заболеванию не дают, лекарства я покупаю сама. И несмотря на то, что этот диагноз относится к группе онкологических заболеваний крови, большую часть времени я ощущаю себя в порядке.

В мае этого года я зарегистрировалась на HH и начала поиск работы. Мне позвонила Светлана Быстрова, специалист из HR-агенства Kelly Services, которое занимается подбором персонала для крупных компаний, и предложила две вакансии персонального ассистента. Мы с ней прошли онлайн-собеседование по Skype, и Светлана предложила попробоваться на вакансию в холдинге Алишера Усманова «Металлоинвест», а конкретнее — в организации USM Management. Я согласилась. Следующее собеседование было уже с HR-специалистом самой компании, Натальей Максименковой. Все прошло прекрасно, и от нее мне поступило более интересное предложение — пройти тестовое задание на должность секретаря. И это я сделала на отлично. Оставалась только проверка службой безопасности, нужно было заполнить анкету, в которой был вопрос: «Есть ли у вас хронические заболевания?» В интернете я прочитала, что если к рабочему процессу это не имеет отношения, то я имею право о заболеваниях не говорить. Если что, справки о дееспособности я предоставить смогу, поэтому написала «нет».

Еще через день Светлана мне позвонила и сообщила: «Анна, скажу напрямую: вы не прошли службу безопасности, в ваших соцсетях был найден сбор средств на лечение такого серьезного заболевания, как онкология, а вы от работодателя скрыли, что у вас рак».

Я говорю: «Подождите, я не скрыла, я посчитала нужным это не упоминать, потому что это не относится к работе, а если нужны справки — я предоставлю их от врачей, кандидатов медицинских наук». Светлана отвечает: «Ну, вы понимаете, Анна, ну это же рак». Это меня просто, честно говоря, убило. Я написала электронное письмо с просьбой предоставить мне ответ с указанием причины, в связи с чем меня не берут на работу, нашла адрес почты Натальи Максименковой и отправила его им со Светланой. На что получила отписку о том, что компания закрыла вакансию и отдала ее более успешному кандидату. Меня это все очень обидело. Я сильный человек, я многое пережила, но такая ситуация меня убила…»

Историю Анны Глазуновой прокомментировала Светлана Быстрова, специалист по подбору персонала HR-агентства Kelly Services: «Анна действительно проходила проверку службы безопасности. Смутил компанию не тот факт, что она чем-то болела, а то, что она эту информацию не предоставила. Окончательное решение компании основывалось на том, что они взяли другого кандидата, который «не был столь амбициозен», — цитирую. То есть акцентом был не факт того, что Анна болеет.

Знаете, я работаю в профессии больше 12 лет и прекрасно себе отдаю отчет в дискриминациях со стороны компаний. К сожалению, это есть. Я могу у кандидатов уточнять не совсем корректные вещи: принадлежность к религии (потому что бывают такие запросы), дети, генеалогическое древо, откуда вы — бояре, князья. По сути, я не имею права с этими вопросами выходить к кандидату. Поделится он или не поделится этой информацией — решение его. Но эта информация, как ни странно, может дополнить портрет кандидата для определенного работодателя и повлиять на положительное решение».

«Данная ситуация, безусловно, является нарушением, поскольку есть понятие квалификационных требований к кандидату, и эти требования должны содержать в себе функциональные обязанности, — прокомментировал Евгений Карякин, юрист по трудовому праву, управляющий партнер компании «Карякин и партнеры». — А дискриминация по любому признаку, будь то — наличие рака крови, цвет кожи и так далее — запрещена российским законодательством. Лучшее, что можно сделать в таких случаях, это записать реальный или телефонный разговор, в котором указана причина отказа в трудоустройстве, и подать заявление о нарушении трудовых прав и моральном ущербе. Потому что фактически человека унижают. Понятно, что «безопасник», который принял это решение, не руководствовался нормами российского права. Его скорее интересовало, что собирались деньги на лечение, и не придется ли компании нести затраты в связи с болезнью человека — «давайте перестрахуемся и не возьмем». Тем не менее, защищать свои права надо.

В анкете для службы безопасности, о которой шла речь, не было написано, на что влияет пункт «хронические заболевания», вроде как не хочешь — не заполняй. Компании открыто не говорят, что ответ может повлиять на их решение, а в суде могут сослаться на то, что просто хотели создать наиболее комфортные условия для будущего сотрудника. Однако в комментарии к этой статье Светлана, посредник между компанией и соискательницей, не отрицает, что сокрытие факта болезни послужило одной из причин отказа. Поэтому Анна может сослаться на статью 64 Трудового кодекса, которая влечет за собой гражданскую и административную ответственность. Необходимо подавать в суд по двум основаниям — незаконный отказ в приеме на работу и причинение морального ущерба…»

… Много лет назад я работала в кадровом агентстве и отбирала анкеты с галочками. Их было почти не видно. Почти.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!