Вера возвращается

Обычный отпуск по уходу за ребенком — это очень много времени дома с младенцем, прогулки в соседнем парке, регулярные визиты к педиатру. Отпуск по уходу за ребенком, когда у тебя уже есть двое старших детей, — это походы по площадкам, кружкам и детским библиотекам с младенцем наперевес, это попытки побыть со старшими, пока маленький спит, это очень много быта и домашней жизни.

Вера Башмакова проходила через обычные декреты уже дважды: старшей дочери Олесе (в семье ее зовут Лю или Люсей) — одиннадцать лет, среднему сыну Вадиму — восемь. Поэтому, когда родилась младшая, Таисия, Вера поняла, что в этот раз все будет по-другому. Еще беременной она задумала большое семейное путешествие. А в первый день лета Вера, Олеся, Вадим, трехмесячная Тая и их верный пес Пибоди сели в «Ладу Гранта» и отправились в путь. О том, как все начиналось, «Такие дела» писали в июне, когда семья проезжала Пермский край.

В начале августа Верина «Лада» уже стояла на берегу Амурского залива. «Меня Владивосток очаровал. Над морем такие туманы… А на берегу очень много зелени — невероятно живой, сочной от избытка влаги».

По дороге на восток Веру успела укусить собака, бросившаяся в драку с Пибоди (пес оказался здоров и привит, так что все обошлось). В Новосибирске маленькую Таю показали педиатру и неврологу — врачи сошлись во мнении, что младенец развивается отлично. На берегу Белоярского водохранилища неподалеку от Екатеринбурга у «Лады» перегорел предохранитель. Но Вера написала о проблеме в Фейсбуке, к утру уже точно знала, в чем дело, и смогла сама все починить.

Вера и ее младшая дочь ТаяФото: из личного архива Веры Башмаковой

Об этом и других своих приключениях в Сибири и на Дальнем Востоке Вера рассказала «Таким делам».

Дороги. Все хорошо, кроме Бурятии

Я написала пост с просьбой о помощи, и мы легли спать. Машине в комментариях всю ночь ставили диагнозы, и эти диагнозы помогли! Мне написали, какой именно предохранитель сгорел, я его заменила — это заняло где-то три минуты. И все завелось.

За все время у меня дважды спускало колесо. Один раз по дороге в Пермь, а второй раз несколько дней назад в Еврейской автономной области. Мы заезжали на ночевку, и дорога туда — рыбацкий отворот с трассы, колдобины с лужами. Одна из луж была очень глубокая: ее надо было пройти на скорости, иначе завязнешь. Но когда что-то такое проходишь на скорости, всегда есть шанс пробить колесо, особенно если дна не видно. Это и случилось.

Потом по всей Еврейской автономной области я мыкалась, пытаясь найти шиномонтаж: Гугл мне говорил, что они есть, но оказывалось, что все эти шиномонтажи давно закрыты. Я подкачивала колесо три раза, каждые 50 километров, и ехала вперед. Пока у меня не сгорел насос. После этого я уже не смогла ничего подкачивать, просто поехала вперед, выглядывая шиномонтажи по обеим сторонам дороги. В конце концов нашла грузовой. Там мне починили колесо за 360 рублей.

Машина, на которой путешествует Вера, где-то на Чуйском трактеФото: из личного архива Веры Башмаковой

Но эта дорога, с лужей наподобие речки, попалась нам там, где дорог в принципе нет, — это просто проселок, который проложили рыбаки. За ним никто не обязан следить, и он не должен быть хорошим. А сама трасса прекрасная. Мне рассказывали про нее всякие ужасы, говорили, что тысячи километров дороги нет, что я там умру, завязну, исчезну. Да ничего подобного! Дорога просто великолепная, большей частью она совершенно европейского уровня. Кое-где она такая новая, что на ней нет разметки, но это не очень страшно.

Единственное место, где с дорогами плохо, — это Бурятия. Дорогу активно чинят, но выглядит так, что это будет продолжаться вечно и ничего при этом не произойдет. Зато вокруг очень красиво.

Встречи. Пирожки, любовь и потрясение

Когда я только собиралась, меня предупреждали, что в пути будет опасно, советовали сдать экзамен на травмат и без него не выезжать. Я теоретически была готова обороняться, но было просто не от чего. Когда люди понимали, что я одна проезжаю с тремя детьми всю Россию, у них наоборот переклинивало какую-то очень добрую сторону: нас буквально забрасывали пирожками и делали что-нибудь доброе, что могли.

В Бийске нас пригласила к себе в гости мама девушки, которая читает мои посты. Маме около 60 лет или больше, она не особенно часто, наверное, бывает в интернете, и знала про нас только из рассказов дочери. Люди этого поколения часто жалуются на жизнь, проблемы, скупы на проявление теплых чувств — а тут такая энергия, такая молодость внутренняя! Ну, и детей моих просто перекормили.

Очень яркие впечатления оставила одна семья в Красноярске. Они написали мне, когда мы были на Алтае, и пригласили к себе. У них великолепный дом, в котором какая-то невероятно человечная атмосфера. Формально это Красноярск, но вообще это такая деревенская улица, на которой стоят хорошие деревенские дома — и почти вся улица заселена родственниками. Меня потрясло, насколько у них прекрасно выстроена жизнь, насколько она вся основана на такой спокойной любви. Перед отъездом нам принесли огромное количество огурцов простых, огурцов соленых, малину в огромном ведре — из окон машины просто вываливалась еда, когда мы уезжали, так они нас снабдили. Все было так естественно, не было никакой навязчивости, не появлялось ощущения, что кто-то ради тебя выбивается из сил, — было просто ужасно приятно и ужасно мило.

Мы на Байкале ели арбуз на берегу, а Тая лежала рядом на коврикеФото: из личного архива Веры Башмаковой

В Иркутске мы сняли квартиру у женщины, которая встретила нас с таким настроением: «Ну вот, опять козлы какие-то приехали, надо будет им эту квартиру открывать…» Она все время жаловалась на жизнь, было ощущение, что она разочарована просто во всем. Обычно по дороге я старалась специально никому не говорить, что еду вот так одна из Москвы — потому что все время задают примерно одинаковые вопросы, отпускают одинаковые комментарии, слушать это не очень интересно. Но она стала расспрашивать, откуда мы такие приехали и как вышло, что нас так много. Я сказала, что из Москвы. И ее это потрясло.

Такое чувство, что она по-другому посмотрела на жизнь. Все хорошее, что могла, она стала для нас делать: принесла самое лучшее белье, взялась держать Таю на руках. «Давайте, я тут вам помогу, давайте, это сделаю, да что же вы сами, давайте я». Это было ужасно приятно. Такое чувство, что человек проснулся как будто!

Помощь. Ветеринар у обочины и фотоаппарат в дорогу

Когда мы остановились на Байкале, нам не удалось испечь курицу, потому что мы потеряли зажигалку. Сами поужинали сухим пайком, а сырую курицу отдали Пибоди. На следующий день он начал кашлять и лаять как-то неправильно, с надрывом. Я перепугалась, решила, что застряла кость, ему больно, думала, где искать ветеринара. Постепенно лай нормализовался, но было все равно тревожно.

Вот таким мы увидели Байкал в первый разФото: из личного архива Веры Башмаковой

И вот мы едем, а вдоль дороги стоят автостопщики. Мы парней никогда не берем, потому что на них Пибоди лает, защищает нас. Но тут — стоит девушка. Она села в машину, мы стали разговаривать — оказалось, она ветеринар! Так что ехать никуда не пришлось. Она осмотрела Пибоди и сказала, что все в порядке.

У нас ведь и фотоаппарат появился благодаря тому, что люди просто нам помогали. Когда мы были в Новосибирске и только собирались на Алтай, я загрустила: вот так поедем на Алтай и будем фоточки с телефона выкладывать. Я и фотографирую плохо, и телефон плохой — а минус на минус не дает плюс, получается какой-то глобальный минус. Написала об этом пост. И мне ответила моя знакомая Оля Ребковец, она делает «Тотальный диктант» и живет в Новосибирске: «Возьмите мой фотик, потом вернете».

Мы были очень рады, первое время только и делали, что фотографировали. Люська вначале очень увлеклась, потом как-то пресытилась, сейчас больше я снимаю. А Вадим буквально несколько раз брался за фотоаппарат, ему это не близко.

Семья. «Можем разговаривать, не разговаривая»

Тае в пути исполнилось пять месяцев. Она переворачивается во все стороны, предметы хватает, тянется к ним. Радуется вообще всему. Растет.

У Лю и Вадима бурные отношения. Они могут десять раз за день поссориться и помириться. Но они очень любят друг друга, и когда я, например, иду с кем-то из них за покупками, они выбирают покупки не себе, а другому. При этом Лю очень хорошо умеет манипулировать братом, добиваясь, чтобы он сделал какое-то дело, которое вообще-то должна делать она. В ответ на это Вадим устраивает ей троллинг и выводит из себя. Они ссорятся на этой почве, потом мирятся, и у них возникает идиллия. Но ненадолго — очень скоро все начинается заново.

Олеся, Вадим и Тая в Иркутске. Во дворе того дома, где мы сняли квартиру, меняли асфальт, и мы там бродили как в джунгляхФото: из личного архива Веры Башмаковой

Дети, мне кажется, сильно повзрослели. В хорошем смысле: это не значит, что из них детство ушло, просто они стали более ответственными, более сильными. С Вадимом мы стали гораздо ближе. Он закрытый очень человек, и есть у меня такое ощущение, что эта закрытость немного открылась.

По факту все мы просто стали другими людьми — и мне гораздо больше нравимся мы такие, как теперь. Очень многие проблемы оказались совершенно надуманными. Вообще, если много времени проводишь с одними и теми же людьми, а тем более с детьми, возникает ощущение, что можешь с ними разговаривать, не разговаривая. Какие-то вещи и так понятны становятся. Это очень большое счастье. К сожалению, это разрушается обычной такой фрагментарной городской жизнью. И у нас разрушится. Но это было — и я думаю, мы это запомним.

Самое страшное. «Кажется, теперь ты волнуешься»

В последний день июля мы ехали вдоль Байкала и думали, где бы заночевать. Мой гражданский муж Антон из Москвы через интернет подобрал нам ночевку на пляже «Сердце Мамая», хорошее место, но там оказалось слишком людно, а нам хотелось, чтобы туристов особо не было. И я решила просто ехать вперед, пока не увижу, где дорога поворачивает к берегу. Выбрала один отворот с трассы. Дорога была неровная, непонятная. От берега озера ее отделял Транссиб: чтобы попасть к воде, нужно Транссиб пересечь. И вдруг дорога уперлась и пошла сначала прямо вдоль железной дороги, потом по высохшему руслу реки, и наконец повернула под Транссиб. Мы переехали несколько луж, но перед одной пришлось остановиться — там завязла бы не только «Лада», но и какой-нибудь «Крузак».

Я остановила машину, думаю: сейчас вперед пройду, посмотрю, может, получится близко к берегу спуститься. Дети остались в машине следить за спящей Таей, а я, хватаясь за ветки деревьев, обогнула лужу. Пахло багульником, длинные мягкие кедровые иглы гладили мне голые руки. Но хорошего спуска я так и не нашла. Стало темнеть, лес казался неприветливым.

Я одновременно кормлю Таю грудью, держу Пибоди, чтобы он ни на кого не кинулся, и пилю дроваФото: из личного архива Веры Башмаковой

Возвращаюсь в машину — а Люськи там нет. Вадим мне объясняет, что она за меня волновалась и пошла куда-то меня искать. Начинаю ее звать — не отзывается. Постепенно стемнело совсем. Я с Таей на руках хожу вокруг машины и кричу в темноту: «Люся, Люся, доченька!» «Мне кажется, теперь ты за нее волнуешься», — говорит Вадим. И тут возвращается Люська: «Мам, я нашла нам место на берегу для ночевки».

Тут я слегка выдохнула. А Лю уже показывает мне совершенно отвесный склон, по которому она спускалась. Я говорю: «Ты уверена, что мы с Таей тут сможем пройти?» — «Ну, мам, а чего сложного, все будет хорошо».

В конце концов я нашла более пологий склон. Сама бы я его, конечно, не выбрала, поискала бы более комфортное место, но оказалось, что ничего опасного в нем нет: вниз вела как бы лестница из корней. Поставили палатку и переночевали на берегу Байкала, а наутро поднялись и поехали.

Красота. Реки без названия и красноярские медведи

Я ужасно жалею, что примерно пополам распределила время между европейской территорией и Сибирью с Дальним Востоком. Сейчас понимаю, как это глупо было. Надо было только сюда и ехать!

Забайкалье очень красивое. Но мне говорили, что там опасно, и советовали ночевать только в гостиницах, что мы и делали. Совершенно безлюдно, из городов только Чита. Хороший город, очень доброжелательный, но есть ощущение обессиленности какой-то. От поселков впечатление такое, что люди живут там просто потому, что деться некуда. Но мы только мимо проезжали, так что это такой поверхностный взгляд. Люди идут по улицам и даже двигаются как-то медленно, апатично, еле-еле. А вокруг всего этого волшебные синие горы, чистые реки и тишина.

Пес ПибодиФото: из личного архива Веры Башмаковой

Невероятно красивые горы и на Дальнем Востоке. Вообще здесь, знаете, такая никому не известная красота. Здесь даже никак не называются реки. Там, где обычно названия, на указателях написано просто: «Река», «Ручей». Никто в этих местах не живет и ничего не называет.

Мы приехали во Владивосток ночью девятого августа, а через несколько часов туда же прилетел Антон, который большей частью и поведет машину на обратном пути. А я рассчитываю как следует попечатать освобожденными от руля руками и опубликовать кучу постов.

Надеюсь, на обратном пути мы в Красноярске остановимся в Красноярских столбах: в прошлый раз очень туда хотели, но их закрыли из-за нашествия медведей. Приходили медведи и переворачивали машины туристов.

Заедем еще раз на Байкал, потом останемся на несколько дней в Новосибирске: у Антона там конференция, а я хочу встретиться с друзьями. Но первого сентября надо обязательно быть в Москве — третьего детям пора в школу.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!