Гомосексуал, активист национального движения и журналист: три истории тех, кто пытался, но так и не получил убежища в Российской Федерации
Тари: из Нигерии в Россию по паспорту болельщика
Тари (имя изменено) прилетел в Москву из Нигерии в июле, во время чемпионата мира по футболу. У него не было никакого плана, не было знакомых в России, он не знал, где будет жить, когда закончатся деньги на гостиницу. Он не знал даже, кто купил для него билет на самолет и оформил паспорт болельщика, позволяющий попасть в страну без визы.
Тари принадлежит к нигерийскому ЛГБТ-сообществу. В Нигерии с 2014 года замеченным в однополых связях грозит до 14 лет тюрьмы. Другая угроза — суд по законам шариата на территории мусульманских штатов и внесудебные расправы над гомосексуалами. Представители ЛГБТ, которые находят друг друга в тематических социальных сетях, вынуждены тщательно скрывать свою ориентацию.
Тари рассказывает, что, когда год назад его ориентация была раскрыта, к его дому пришла толпа в полсотни человек, угрожая его убить. Тари удалось бежать из страны, и он поселился в Дубае, у своего кузена, который был не в курсе ситуации. Через несколько месяцев мужчина вернулся — дядя Тари связался с ним и сообщил, что семья ждет, он нужен дома, а опасность уже миновала. На деле все оказалось совсем не так — стоило Тари вернуться в родное село, как его вновь встретила криками и угрозами толпа агрессивных односельчан.
Тари рассказывает об этом совершенно спокойно, называя эти эпизоды не иначе как «some problem» или «some trouble in my home country» — «кое-какие проблемы у меня на родине». Ему снова удалось бежать — на этот раз его укрыли у себя друзья в Лагосе, крупнейшем городе Нигерии. Эти друзья тоже были из числа ЛГБТ — все остальные знакомые Тари прекратили с ним общение после того, как им стало известно о его гомосексуальности. О новых попытках вернуться домой не могло быть и речи.
По словам Тари, перебраться в Россию ему помог кто-то из нигерийских высокопоставленных чиновников, тоже принадлежащий к ЛГБТ-сообществу, который предоставил ему билет на самолет и паспорт болельщика. Кто именно это был — Тари не знает, все происходило в атмосфере секретности. О России Тари знал только, что это «большая и сильная страна с сильной армией», но отсутствие информации не стало препятствием: опасения за свою жизнь заставили его использовать эту возможность бежать из Нигерии.
Первые дни в Москве Тари жил в гостинице, затем он получил от друзей контакты парня из Ганы, который давно обосновался в Москве, — тот пригласил нигерийца пожить у него и помог ему составить план действий. Тари обратился в московское представительство Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, где получил контакты российских правозащитных организаций — «Гражданского содействия», специализирующегося на помощи беженцам, и ЛГБТ-инициативной группы «Стимул».
Сейчас Тари вместе с еще четырьмя парнями, вынужденно бежавшими из своих стран, живет в одном из городов ближнего Подмосковья — в квартире, которую снимает для них «Стимул», эта же организация оказывает беженцам финансовую и юридическую поддержку. Прошение Тари о предоставлении ему статуса беженца было отклонено — по сути, без объяснения причин. Антон Рыжов, юрист «Стимула», рассказывает:
«В отличие от случаев некоторых других моих доверителей, интервьюирование Тари прошло довольно спокойно. Конечно, задавалось много не имеющих отношения к делу вопросов (ответы на которые, собственно, и не вошли в анкету), но до оскорблений или выражения открытой неприязни не доходило.
Мы планируем обжаловать отказ в вышестоящей инстанции — в миграционном управлении МВД России. Отказ МВД России (в том, что он будет, я не сомневаюсь) будет обжалован нами в районном суде. Там мы постараемся еще раз по полочкам разложить наши аргументы. Если районный суд откажет — последует апелляция в Мосгорсуд. Если и там нас постигнет неудача, то тогда власти могут задержать Тари и начать процедуру его принудительного выдворения. Это также делается через две судебные инстанции, где мы, несомненно, будем Тари защищать. Если суд все же постановит его выдворить, то тогда останется последнее средство — Европейский суд по правам человека с его Правилом 39 [пункт регламента ЕСПЧ, позволяющий среди прочего запретить любому государству из числа участников Совета Европы экстрадицию человека в страну, где его жизни и здоровью что-то угрожает. — Прим. ТД].
Позитивного решения от МВД РФ по делу Тари я не жду. Практика такова, что ЛГБТ-мигрантам временного убежища и тем более статуса беженца в России не дают. Еще в сентябре я был на личном приеме у начальника Главного управления по вопросам миграции МВД России госпожи Кирилловой, которая подтвердила этот подход, согласно которому опасность уголовного преследования за гомосексуальные отношения не является основанием для получения убежища или статуса беженца. Что ж, будем менять эту практику, ничего другого не остается».
Тари практически не выходит из квартиры. Он не очень общителен, не знает русского и жалуется, что люди в России почти не говорят по-английски. Но есть и более серьезная причина его затворничества — страх за свою жизнь. Это не только абстрактный страх выходить на улицу в гомофобной стране — пусть объективно и более безопасной, чем Нигерия. Не так давно на улице Тари столкнулся с нигерийцем, который заявил, что узнал его и знает всю его историю — в подтверждение своих слов он показал Тари статью в одном из нигерийских медиа, где нападки на Тари сопровождала его фотография.
Тари тщетно пытался убедить собеседника, что здесь какая-то путаница и речь в статье не о нем. Вскоре они снова столкнулись на улице неподалеку от дома Тари — на этот раз его соотечественник, который живет в России уже пятый год, был со своими русскими друзьями. Они стали оскорблять Тари — по крайней мере так ему показалось по их интонациям (они говорили на русском) — и попытались завязать с ним драку. Тари забежал в ближайший магазин и вызвал полицию — при виде патрульной машины нападавшие скрылись.
Теперь Тари боится, что они узнают, где он живет, и подкараулят его у дома, или просто случайно встретятся ему на пути. Раньше Тари каждый вечер выходил прогуляться в ближайший парк, но после этого инцидента он предпочитает лишний раз не выходить из дома. Когда мы договаривались об интервью, я сказал Тари, что могу без проблем приехать в его город и встретиться там в любом месте на его усмотрение, но он настоял на том, чтобы встреча прошла в Москве.
У Тари нет четкого плана, что он будет делать, если не получит статуса беженца, — в этих вопросах он целиком полагается на поддерживающие его правозащитные организации и структуры ООН. Паспорт болельщика позволяет ему легально находиться в России до конца 2018 года. Даже если суд внезапно примет его сторону, не факт, что Тари захочет воспользоваться победой над бюрократией: «Россия, вообще, неплохая страна, но она небезопасна для ЛГБТ, для таких, как я, и мне нельзя здесь оставаться».
Фахраддин Абосзода: охота на талышского национального лидера
7 ноября 2018 года гостем очередного выпуска «Вечернего Урганта», развлекательного телешоу на Первом канале, стал стендап-комик Идрак Мирзализаде. В конце своего выступления он неожиданно поднял вверх кулак и произнес: «Свободу Фахраддину Абосзода!», после чего сразу подал это как шутку — зал засмеялся, но едва ли многие поняли, о чем идет речь. В эфире Первого канала прозвучал несогласованный политический лозунг — случай из ряда вон, случай, требующий объяснения.
Идрак Мирзализаде — талыш. Талышами называют ираноязычный народ, компактно проживающий в южных районах Азербайджана и на северо-западе Ирана, на территории существовавшего до начала XIX века Талышского ханства. Другой талыш, чьего освобождения потребовал 23-летний стендапер, сыграл важную роль в событиях, произошедших еще до рождения Мирзализаде.
В июне 1993 года Азербайджан охвачен тяжелым кризисом: полковник Сурет Гусейнов поднимает вооруженный мятеж, президент Абульфаз Эльчибей самоустраняется от власти, а война в Карабахе слишком затянулась. В это же время на юге Азербайджана несколько армейских офицеров из числа талышей объявляют о создании Талыш-Муганской автономной республики. И в советский период, и в первые годы независимости власти Азербайджана игнорировали интересы коренных ираноязычных народов, в первую очередь тех же талышей, естественной реакцией на это стал рост национального самосознания в их среде.
Для участия в создании политической системы новообразованной автономии военное руководство пригласило Фахраддина Абосзода — политолога, профессора Бакинского государственного университета, этнического талыша. Он становится автором проекта конституции и избирательного кодекса автономии, а после проведения выборов — спикером меджлиса Талыш-Муганской автономной республики. Он же пишет обращение руководства республики к России с просьбой о ее принятии в число участников СНГ.
Век автономии оказался недолог — уже в августе того же 1993 года Гейдар Алиев, на тот момент и. о. президента Азербайджана, направил в регион войска и упразднил новообразованную республику. Вся талышская военная верхушка пошла под суд. Фахраддину Абосзода тогда удалось избежать преследования, но все же в 1994 году он покидает страну и перебирается в Россию, опасаясь за свою свободу.
Обо всем этом мне рассказывает Вугар Салаев, руководитель образованного в 2013 году Союза талышской молодежи. Поводом к нашей встрече стало событие, вызвавшее возмущение талышского сообщества: в сентябре нынешнего года 61-летний Фахраддин Абосзода был арестован по азербайджанскому запросу на экстрадицию, в настоящий момент он содержится в СИЗО на территории подмосковной Коломны.
C 1995 по 2005 год Абосзода жил в России, занимаясь общественной и научной деятельностью, — в частности, он создал русско-талышский, азербайджано-талышский и англо-талышский словари, подготовил к изданию «Грамматику талышского языка». В 2005 году Абосзода принимает участие в I Международной научной конференции по талышеведению, которая проходила в Армении — стране, не имеющей талышского населения, но проявляющей определенный интерес к талышской тематике, во многом в пику Азербайджану. После этого он решает вернуться в Азербайджан и продолжить политическую деятельность.
По всей видимости, Абосзода надеялся на оттепель в политике Азербайджана в отношении коренных народов после прихода к власти Ильхама Алиева, однако новые репрессии против талышей заставили его вернуться в Россию. С 2008 года и по настоящее время Абосзода проживает здесь.
В 2011 году Фахраддин Абосзода получил в России статус временного убежища — российские чиновники признали, что в Азербайджане ему угрожает преследование в связи с его общественно-политической позицией. В 2014 году он стал обладателем российского вида на жительство, в планах было и получение полноценного гражданства. С одной стороны, получение вида на жительство приблизило получение гражданства — но одновременно с этим Абосзода лишился временного убежища, так как по российским законам эти два статуса взаимоисключают друг друга.
Риск, которому в результате подвергся талышский национальный идеолог, стал понятен только несколько месяцев тому назад. В июле 2018 года Азербайджан возбудил против Абосзода уголовное дело по статьям 281.2 (неоднократные публичные призывы к изменению конституционного строя либо нарушению территориальной целостности Азербайджанской республики) и 283.1 (возбуждение национальной вражды) азербайджанского УК и объявил его в международный розыск. При этом в течение последних десяти лет Абосзода безвыездно находился на территории России, а после получения российского вида на жительство отправил в Баку необходимый пакет документов для отказа от гражданства Азербайджана.
5 сентября Фахраддину Абосзода позвонили из полицейского управления города Люберцы и попросили явиться на беседу. Когда на следующий день он добровольно явился по вызову, его арестовали на 48 часов до выяснения обстоятельств, а уже 7 сентября Люберецкий городской суд принял решение о заключении Абосзода под стражу сроком на один месяц в качестве обеспечительной меры по процедуре его выдачи в Азербайджанскую республику.
Вугар не проговаривает этого вслух, но во всем его рассказе я чувствую разочарование в действиях российских властей. По его словам, талыши со времен Каспийского похода Петра I всегда были политически ориентированы на Россию. Если тот же нигериец Тари оказался в России по воле случая, то Фахраддин Абосзода наряду с тысячами талышей целенаправленно приехал в Россию, видя в ней союзника и защитника. В этом контексте возможная экстрадиция Абосзода в Азербайджан может трактоваться не только как нарушение прав человека, но и как в каком-то смысле предательство со стороны России в глазах талышской диаспоры.
В коломенском СИЗО у Фахраддина начались проблемы со здоровьем, имеется врачебное заключение о том, что в его состоянии содержание в условиях СИЗО недопустимо. В начале октября срок ареста Фахраддина Абосзода был продлен еще на пять месяцев, а 23 октября Московский областной суд оставил апелляцию на это решение без удовлетворения.
Йордан: кубинский журналист в волгоградской депортационной тюрьме
Впервые я услышал о Йордане весной от волонтера «Гражданского содействия». Кубинский оппозиционный журналист приехал в Россию вместе с больной матерью, жил то на вокзалах, то в приюте для бездомных и все это время пытался получить временное убежище. Я помогал переводить на русский его журналистские статьи для подачи документов на убежище и репостил в соцсетях объявления о сборе средств для Йордана и его мамы.
За прошедшие несколько месяцев многое изменилось: маму Йордана удалось переправить в Испанию, а сам он сейчас находится в волгоградском центре временного содержания иностранных граждан — фактически в депортационной тюрьме. По словам Йордана, какая-то женщина из Волгоградской области, узнав о его ситуации, пригласила его пожить у себя, а когда он приехал, заявила, что не знает его, и вызвала полицию. На мои вопросы Йордан отвечает через WhatsApp, телефон ему выдают раз в день.
35-летний Йордан не был на Кубе журналистом первой величины — он писал репортажи о своей провинции Сьего-де-Авила, обличая коррумпированность местных элит и порядком им досаждая. Его не раз арестовывали, как и его больную маму, — таким образом власти пытались повлиять на сына, заставить его бросить журналистику. Йордану приходилось скрываться, и в конце концов они с мамой были вынуждены покинуть страну.
У журналиста не было иллюзий в отношении шансов добиться убежища в России: «В моем случае подача заявления на получение убежища — это всего лишь способ выиграть время. Невозможно представить, чтобы Россия предоставила мне убежище или статус беженца — это противоречит соглашениям, существующим по этому вопросу между Россией и Кубой. Россия никогда не была моей конечной целью — я стремлюсь попасть в более нейтральную страну, которая не выдает кубинских беженцев».
С учетом того что Россия, как правило, отказывает соискателям статуса беженца или временного убежища, основной (и более реалистичной) задачей правозащитников и юристов является не столько выигрыш в суде, сколько затягивание процедуры выдачи или депортации человека на родину, где его жизни угрожает опасность. Череда апелляций, подаваемых в последний день разрешенного законом срока, порой дает необходимое время, чтобы организовать переправку беженца в одну из западных стран или любым другим способом помочь ему избежать высылки.
Йордан отправился в Россию по той же причине, по которой многие другие беженцы просят убежища именно в нашей стране, — безвизовый въезд. Российские чиновники крайне неохотно предоставляют временное убежище и почти никогда — статус беженца, в России в той или иной степени существуют многие из тех проблем и опасностей, которые вынуждают беженцев покидать свои родные страны. Но в сравнении с более благополучными европейскими странами, где беженцы пользуются государственной поддержкой и где функционируют связанные с ними институты, в Россию гораздо проще попасть.
Основная проблема, с которой столкнулся Йордан и с которой сталкивается любой, кто пытается получить убежище в России, — отсутствие какой-либо социальной поддержки со стороны государства. Просители убежища не получают от властей ни жилья, ни питания, ни денежного пособия. Официально трудоустроиться они тоже не могут — тем, чьи заявления на предоставление убежища находятся на рассмотрении, не выдают разрешение на работу.
«Гражданское содействие» собирало средства для Йордана и его мамы, но денег не хватало. Они приходили поесть на благотворительные раздачи бесплатных обедов для бездомных, из-за нерегулярного питания мама Йордана — пожилая женщина, страдающая диабетом второго типа, — несколько раз попадала в больницу. Йордан благодарит помогавшие ему правозащитные организации и ругает российскую бюрократию, игнорирующую беженцев и нарушающую международные соглашения: «Например, сейчас я нахожусь в тюрьме за предполагаемое административное правонарушение, связанное с отсутствием документов на пребывание в стране. Однако международные законы гласят, что лицо, которое проникло на территорию государства с целью получения убежища или статуса беженца, освобождается от любых обвинений такого рода, об этом говорится в 31-й статье Конвенции ООН о статусе беженцев. В 33-й статье конвенции сказано: «Договаривающиеся государства не будут никоим образом высылать или возвращать беженцев на границу страны, где их жизни или свободе угрожает опасность вследствие их <…> политических убеждений». Однако уже двое российских судей постановили, что я подлежу депортации на родину — так что я могу с уверенностью утверждать, что российское государство нарушает права человека».
На мой вопрос о том, что бы он мог посоветовать иностранцам, намеревающимся получить убежище в России, Йордан сначала приводит несколько практических рекомендаций: сразу обратиться за помощью к правозащитным организациям, поселиться за пределами Москвы, так как жить в столице очень дорого, и так далее. Но в конце концов он дает совет, перечеркивающий все предыдущие: «Вообще, пытаться получить убежище или статус беженца в России я не рекомендую».