Три блюда слез

Этот текст должен был быть про Сережу. Про то, как он выживал и выжил, вопреки всему. На окраину Самары я ехала именно к Сереже, к нему брела по сугробам, искала дом, который называют «Теремком», долго стучала в железную калитку. И наконец-то увидела своего героя. В куртке нараспашку и с лопатой наперевес. Он был румяный, красивый и счастливый. Привел в столярную мастерскую, принес чай с тремя ложками сахара. А после сел и… замолчал.

Я задавала самые разные вопросы, но в ответ слышала одно: что Сережа во всем винит себя, что просит у Бога и органов опеки прощения и молит, чтобы «Теремок» в его жизни был вечно. А потом Сережа сказал: «Мне трудно говорить, я запутался. Давайте позовем Стаса? Он про меня все знает, он про всех нас все знает. Пусть скажет он?»

История Сережи

И мы позвали Стаса. Он один из руководителей «Теремка»— центра, который помогает жить бывшим выпускникам детских домов. Стасу Дубинину 62 года, но мало кто из воспитанников знает, как правильно звучит его должность. Называют как хотят: батей, дедушкой, дядькой…

«У Сережи легкая форма ЗПР и УО (задержка психического развития и умственная отсталость — прим. ТД), иногда он идет на контакт лучше, иногда хуже, — вступает в разговор Стас Дубинин. — Наверное, вы попали не в то настроение. Но я ему помогу, а Сережу мы тогда отпустим», — на лице Сережи отразилось видимое облегчение, он схватил свою лопату и опять пошел бросать снег.

«Когда я еще в детском доме работал, в моей группе была Наташа, Сережина сестра, — Стас говорит медленно, крутит в руках помятую сигарету. — Мама у них пила, поэтому детей забрали. Сереже тогда было девять лет. Допускаю, что он ничего не помнит, но думаю, что, как и многие наши воспитанники, просто “закрыл” для себя тему детства. В детдоме и интернате Сереже было несладко. Ведь коллективы там строятся по принципам армейским или зоновским, а Серега парень мягкий плюс ментальные особенности. Вот и вышел он оттуда таким — настороженным подранком.

Стас учит Сережу делать табуретки и работать со столярными инструментамиФото: Кристина Сырчикова для ТД

Несколько лет назад мать их умерла. Мы пошли смотреть, что она оставила своим детям. Я многое видел, но в тот день почва ушла из-под ног: входная дверь была прислонена к косяку,  окна фанерой забиты, газовую трубу срезали. В этой квартире Наташе и Сереже предлагали поселиться. Жить там было невозможно, а ремонт обошелся бы в полмиллиона. К тому же на квартире была задолженность по коммунальным платежам.

С наступлением совершеннолетия Сереже и Наташе выставили счета и арестовали их банковские карты. При этом хотели вычеркнуть из списков сирот, имеющих право на получение льготного жилья. Нам этот процесс чудом удалось остановить. Сергей и сестра получили квартиры.

Когда Сережа пришел к нам впервые, он был, конечно, совсем другим. Не стриг ногти и волосы, не стирал одежду, хотя ему было уже 20 лет. Тогда же он признался, что денег у него нет, потому что от пенсии по инвалидности он отказался… Закончил училище, получил профессию столяра, вышел на работу, попал в коллектив работяг, которые держали Серегу за дурачка. Он не выдержал — сбежал с работы и больше туда не вернулся. Жить ему было не на что, перебивался с помощью сестры, накопил долг за новую квартиру — 30 тысяч рублей. Да, была еще одна проблема — “друзья” из бывших детдомовцев, которые приходили к Сереже “на хату”. А он не мог их выгнать. Закрывался в ванной или туалете, пока они “гуляли”, и ждал, когда им надоест».

Подранки

— К нам привела его сестра — попросила помощи, и мы начали работать. «Друзей» из квартиры выселили, взяли Сережу к себе в «Теремок» и учили самым простым вещам: мыть полы, варить суп, пришить пуговицу. Сейчас у него дома чисто и спокойно, но он там только ночует, потому что все время проводит здесь. Мы его не обижаем и похваливаем. А он в благодарность печет хлеб, следит за порядком во дворе и работает в столярной мастерской. Чтобы погасить задолженность по новой квартире, я принял его на работу — сегодня это позволяет президентский грант, который мы выиграли. Зарплата, конечно, небольшая — семь с половиной тысяч рублей, но парень при деле и чувствует себя нужным. А когда набьет руку, будем искать столярный цех с хорошей зарплатой. Сережа уже другой, думаю, социализация в коллективе у него пройдет лучше.

— А долги по квартирам?

Саша и Сережа в столярной мастерскойФото: Кристина Сырчикова для ТД

— Долги по материнской квартире мы аннулировали через суд, а по новой — где-то сами добавим, где-то у людей попросим. Это у нас не первый случай и, к сожалению, не последний. Как-то выкручиваемся.

— Он у вас один такой необычный?

— Нет, есть еще девушка с теми же особенностями. Ей мы помогаем растить трехлетнюю дочку. Есть Саша, алгоритм поведения с ним мы вырабатывали несколько лет, зато теперь более ответственного человека не найти. И много других непростых ребят. Ведь даже если у бывшего детдомовца нет ментальных отклонений, он все равно подранок и обращаться с ним надо очень аккуратно. Высокий порог агрессии, большая недоверчивость. Когда приходишь в детдомовский коллектив первый раз, тебя с порога оценивают: лох ты или нет? Если не можешь себя отстоять, сожрут. И не потому что они плохие ребята — просто выросли в тех условиях, где ведущим был страх, а страх рождает агрессию, которую подавить можно только терпением и любовью. Я 16 лет проработал в детском доме и каждый раз, когда появлялась новая воспитательница, давал ей несколько недель «карантина». Если видел, что ей тяжело, советовал уходить. И это без осуждения, работать здесь может не каждый.

Батя, дядя, дед

— А вы-то как сюда попали?

— Я сам иной раз думаю: как? Судьба, наверное. В молодости я работал бортпроводником, потом, когда семья наша переехала в Мурманск, ходил в море от рыболовецкого колхоза. Жена у меня была и двое детей. В начале девяностых решил открыть свое дело — собрал пьющих, но талантливых художников, закодировал их и создал художественную мастерскую. Мы резали по дереву, оформляли кабинеты большим начальникам. Но потом открыли границы, к нам пошли евроремонты — мастерская простаивала. Я подался в коммерцию, торговал рыбой. Пока однажды бандиты не намекнули, что если буду расширять дело, то мне покажут три камня, под которыми лягут мои родные. Нужно было сменить сферу, а лучше уехать. С женой мы к тому времени уже не жили — слишком разные люди оказались, а детей я очень любил. Договорились, что все каникулы они будут проводить у меня, и я перебрался к маме в Самару.

Однажды к нам пришла подруга мамы, директор детдома, и предложила у них поработать. Какой из меня педагог? Отказался. А она говорит: «Я за тобой давно наблюдаю, ты — наш человек. Приди хотя бы на один день!» У меня тогда уже башку сносило напрочь — по детям своим скучал — чуть пить не начал. Решил сходить, с чужими детьми повозиться, ну, и чтобы директор поставила галочку, что я все-таки появился. Но только переступил порог, меня обаяли, накормили и повели в мастерскую — вести кружок, вышел я оттуда уже обвешанный малышами. И остался. Так получилось, что в тот период все болели — и меня поставили одного на три группы.

Фото: Кристина Сырчикова для ТД

Приходилось жить в детском доме по несколько месяцев. Но мне все это нравилось, потому что там постоянно кипит жизнь: что-то происходит у одного, другого, надо помочь третьему. Наверное, я бы и сейчас работал, но возраст взял свое. А потом Антон Рубин пригласил меня в «Теремок» — центр постинтернатного сопровождения, работать с моими выпускниками дальше, помогать решать им уже взрослые проблемы, которых куда больше, чем в детском доме. И я согласился.

Сначала мы ютились в подвале, а когда уже совсем стало тесно, арендовали дом с участком. Здесь есть все для жизни: комнаты, кухня, огород, мастерские. Ребята приходят сюда каждый день — приносят свои переживания и радости, работают с психологом, учатся готовить, сажать, пилить, шить. И детей приводят, когда их не на кого оставить. То есть у нас тут — многодетная семья.

— Как власти отреагировали на появление «Теремка»?

— Они до сих пор не очень понимают, зачем мы нужны и чем сюда ребят заманиваем. Поэтому комиссии и проверки у нас — дело обыденное. Но уходят проверяющие всегда довольными. И мы каждый раз их убеждаем, что «Теремок» нужен. Потому что выпускники детского дома выходят в мир с нулевыми знаниями о самых простых вещах. И особенно плохо, что у них нет понимания ценности денег. За неделю могут спустить выданные им государством миллионы, а потом начинают воровать.

Не деньги, а жизни

— На что можно спустить миллион за месяц?

— У нас есть выпускница Ксения, она за пять дней потратила 900 тысяч: купила ребенку подруги дорогую коляску, одежду, несколько сотен тысяч рублей дала в долг, который ей, конечно, не вернули, остальное — по кабакам. В сети ходила фотография, где наши вчерашние выпускники детского дома сидят в сауне: стол ломится от алкоголя, красная икра, дорогие закуски. Пацаны гуляют на государственные бабки. И это еще хорошее развитие событий. Бывает так, что обладателей миллионов вывозят в лес, там сжимают пальцы гильотиной для обрезания сигар до тех пор, пока не получат пин-код от карты…

Пока что Сережа учится работать с деревом. Он выпиливал лобзиком детали табуретокФото: Кристина Сырчикова для ТД

Вопрос о том, как регулировать траты выпускников детдома, мы предлагали вынести на законодательный уровень не раз, но никому это не интересно. И даже больше — нас спрашивают: «А что вы так волнуетесь за чужие деньги?» Да мы не за деньги волнуемся, а за судьбы. У меня в столе есть набор парафиновых свечей — каждый раз, когда случается что-то тяжелое, я зажигаю свечу на одном и том же блюде. И она горит, пока меня не отпустит. Оплывший воск — это слезы. За шесть лет работы Центра у меня уже накопилось три больших блюда оплывших свечей. Это слезы наших воспитателей, психологов, юристов, которые каждый день борются за наших детей. Я говорю сейчас прописные истины, но вдумайтесь: только 10% выпускников детдомов начинают нормальную жизнь. Остальные уходят в притоны, тюрьмы или могилы… Что-то я разволновался. Можно выйду —покурю?

Подарок детям

Стас Дубинин вышел курить и не вернулся. Потому что Наташа позвала его помочь составить список покупок на завтра. Потом он понадобился Сереже, Саше и Лене. Они называли его папой и спрашивали, что ему подарить на 23 февраля. А Стас не хочет никаких подарков. Говорит, что может прожить на восемь тысяч рублей в месяц, а все остальное уходит «на своих» — на тех, кому сегодня он замещает батю, дядю и деда.

СережаФото: Кристина Сырчикова для ТД

Я вызвала такси. Стас выбежал меня провожать в одних тапочках и без куртки, расчищал ногами снег — искал машину, которая никак не могла увидеть маленький домик на улице Путиловской, и просил ничего «хвалебного» про него не писать. Только про проблемы. Только про детей. Потому что он — не герой. А герои — те, кто с ним работает и может выдерживать эту жуткую, но в то же время счастливую жизнь. Поэтому мы не хвалим Стаса, а просим помочь его выпускникам, которые приходят в «Теремок».

Домик для выпускников существует только на пожертвования: здесь учат по-человечески общаться, шить, делать мебель и вести хозяйство; здесь воспитывают малышей, которые рождаются у бывших детдомовских девочек — матерей-одиночек; здесь попросту по-человечески живут и чутко прислушиваются ко всему, что происходит с теми, кому больше некуда прийти за помощью. Разве этого мало? Помогите им, пожалуйста!

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!