Работать Константин Васильевич начал еще в детстве, которое пришлось на годы войны. Да так и трудился всю жизнь, пока были силы. Жена давно умерла, соседи по больничной палате то и дело меняются. И только голуби с завидным постоянством прилетают к окну
Константин Васильевич видит только одним глазом, второго лишился много лет назад — производственная травма. Слышит тоже совсем плохо, больше догадывается. При этом он безупречно вежлив. И ни о ком не говорит ни единого дурного слова. Как будто за все 85 лет жизни никто не причинил ему зла.
Его детство прошло под Ковровом, во Владимирской области. «Места лесные, хорошие. Другой раз найдешь беличье дупло. Берешь веревку, забираешься, а там орехов столько! Вытащишь их… Но совесть у нас была — все орехи мы не брали, оставляли белке», — вспоминает он с улыбкой, и на мгновение в лице, исчерченном морщинами, проступает что-то детское. Но детство кончилось быстро — война.
Дети наравне со взрослыми работали в колхозе. Лошадей забрали на войну, так что ездить приходилось на быках и коровах. «Мне дали бычка по кличке Гитлер. А он такой настырный, сильный. Если не хочет, его колоти хоть чем — или ляжет, или будет стоять, — рассказывает Константин Васильевич. — На поля, в лес ездили, в болота, торф копали и возили, сено возили через речку — коров кормить. Летом косили траву и ставили стога. Зимой эти стога на коровах вывозили».
После войны было голодно. В семье четверо мальчишек. Мать пекла им оладьи из мерзлой картошки. В ближайшей речке собирали мешками ракушки, опускали в кипящий котел. Ракушки раскрывались, из них вытаскивали сердцевину и пускали на котлеты: «Очень вкусно, между прочим!»
После войны Константин Васильевич работал и трактористом, и экскаваторщиком, и горнорабочим, и молотобойцем под началом кузнеца, бывшего фронтовика: «Он пришел после войны, инвалид, на одной ноге деревяшка-култышка. Где покажет молоточком, я туда кувалдой — бах! Разговаривать не разговаривали».
После войны объявили переселение — во многих областях и районах не хватало рук для сельскохозяйственных работ. Так семья Константина Васильевича оказалась в Ленинградской области. Ехали в грузовом вагоне, вместе со всем своим небогатым скарбом. На станции Сортировочная им и еще нескольким семьям предложили отправиться в совхоз. Они согласились. «Дали нам машины, а это в диковину. Помню, подъезжаем к мосту Володарскому, а с той стороны фонари кругом. Тихо, фонари в воде отражаются, а как будто светятся прямо в воде…» — вспоминает Константин Васильевич.
Жилье новым работникам дали в районе Невского лесопарка, в Новосаратовке, в деревянном доме на берегу Невы. За водой ходили к Неве с ведрами и коромыслами. Там же ловили рыбу.
Константин Васильевич окончил курсы трактористов, вечернюю школу, ленинградский энерготехникум. Стал работать в Севзапэлектромонтаже — сначала мастером, а потом прорабом, пока во время строительства очистных сооружений в Ольгине не лишился глаза. После этого «стал на складе выдавать инструмент, записывать в книгу, учет вести».
Выйдя на пенсию, Константин Васильевич, как ветеран труда, купил небольшой участок в совхозе под Приозерском. Построил маленький домик, завел кур. Потом завел и кота. «Кот привел невесту, и развелось у меня целое стадо. Одно время кошек было до 25, — говорит Константин Васильевич. — Рядом озеро Отрадное, я старую лодку купил по дешевке, ездил рыбу ловить. Кормил кошек рыбой, покупал им корм, брал для них в совхозе печенку, легкие, вымя. Отваривал все это и кормил их. Потом уже осталось у меня 13 котов, остальные разбежались, нашли невест».
Летом Константин Васильевич с женой выращивали картошку, морковку, помидоры и цветы, георгины — сортов 30, не меньше. Осенью собирали и солили грибы. Зимой он ходил на рыбалку на лыжах.
А потом он остался один — жена умерла от рака груди. «Сначала появилось красное пятнышко, потом боли. Говорил: “Обратись к врачам…” Умирала тяжело», — вспоминает он, и голос дрожит.
В январе Константин Васильевич решил почистить трубу — печка стала дымить. Упал с лестницы, с большой высоты, сломал три ребра. Так он и попал в больницу, потом в другую и в третью. С ужасом вспоминает: «Меня привезли в такое заведение, я его называл “морг”. Там люди лежат, от которых все отказались. Лечения никакого, только моют в ванне, постель и памперсы меняют. Но выхода оттуда нет — только в гроб сразу, или родственникам мертвого отдают». Говорит, он был там единственным, кто мог разговаривать и понимал, что происходит. Вставать с кровати запрещали, окна в палате запирали на ключ, а ключ был только у медицинского персонала. Оттуда Константина Васильевича забрал сосед и отвез в Максимилиановскую больницу, которая специализируется на уходе и реабилитации пожилых людей. И это уже совсем другое дело: «Здесь народ дружелюбный, от нянечек до врачей… Снимков, обследований очень много. И вообще, аккуратная очень больница. Кормят хорошо, заботятся».
Константин ВасильевичФото: Валерий Зайцев для ТД
От однообразия больничной жизни Константина Васильевича спасают книги. Он протягивает мне «Алтын-толобас» Бориса Акунина и «Иерейские были». А потом, понизив голос, признается: «Только вам скажу — я тут голубей кормлю втихаря. Я не люблю картошку. Вот, беру картошку, кусочек булочки… Как только все уйдут, открываю окно, и они сразу собираются». Я смотрю на окно, а за ним и правда голуби.
Максимилиановская больница — старейшая в Петербурге и единственная, которая полностью специализируется на сестринском, паллиативном уходе и реабилитации стариков. Многим из них еще можно, хотя бы частично, вернуть двигательную активность и качественно улучшить жизнь. Больнице помогает фонд «Долго и счастливо» — покупает оборудование для реабилитации, которого не хватает на всех пациентов. Пожалуйста, поддержите фонд любым пожертвованием, чтобы жизнь пожилых людей стала хотя бы немного легче и комфортнее, чтобы они почувствовали заботу и знали, что не одиноки.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
