Кто, если не мы?

В эпидемию коронавируса наше внимание устремлено на тех, кто работает на рубеже. Мы начинаем узнавать врачей в лицо. Важно понимать, что люди выполняют свой долг, пусть даже в таких жестких условиях.

Но есть те, кто еще только учится на врача общей практики или реаниматолога, те, у кого практически нет опыта и за спиной лишь страницы проштудированных учебников. Это медики — студенты, которые сами приняли решение пойти работать в коронавирусные больницы. У каждого из них своя мотивация и история.

Мне было очень важно взглянуть за маску и узнать их получше. Один из переболевших коронавирусом пациентов как-то сказал мне, что врачи все одинаковые из-за средств индивидуальной защиты. Если посмотреть за маску, то мы увидим обычных молодых ребят. Они живут, увлекаются игрой на гитаре или своими питомцами, учатся, переживают за своих больных всей душой. Сегодня мы у них в гостях, но завтра они опять переоденутся в защитный костюм, безликий, но необходимый, их будут ждать пациенты, капельницы, иголки и назначения.

Они прекрасно знали, на что и куда идут. Кто, если не они?

Для этого и нужны

Иван, 25 лет

Я — ординатор на кафедре анестезиологии и реаниматологии. Получил предложение поработать от преподавателей и согласился. Не хватало врачебных рук.

С родственниками вопрос даже не стоял — у меня экстренная специальность. Я все время должен быть готов к подобным ситуациям. К примеру, а вдруг террористический акт? Для этого мы и нужны, чтобы работать в таких условиях. Жена тоже приняла мое решение. Она знала, за кого выходит замуж. Я контактирую только с ней и с собакой Альбой, с родственниками держу связь онлайн.

Работаю уже с 18 марта, пришел — и сразу в бой, можно сказать. Перед этим инструктаж по СИЗ (средства индивидуальной защиты. — Прим. ТД). Это был мой первый с ними контакт, и поначалу было тяжеловато работать, мало данных. В первые дни пациенты были легкие, в основном «контактные» (те, кто имел контакты с подтвержденными больными. — Прим. ТД), из-за рубежа, молодые. Потом пошли более тяжелые, они болели сильнее, и это воспринимается, конечно, по-другому. Сострадаешь людям. Тяжело смотреть, как страдает пациент. В 40 лет — не хватает кислорода, одышка, с кровати не подняться.

ИванФото: Сергей Строителев для ТД

Очень приятно, когда снимаешь пациента с ИВЛ (аппарат искусственной вентиляции легких. — Прим. ТД) и выписываешь домой. Летальные исходы, к сожалению, это часть дела. Всегда думаешь, мог ли чем-то помочь. Эмоции стараюсь ограничивать, но все равно перевариваю в голове иногда. Очень сильно осели в голове потоки больных, особенно в пик эпидемии. Сейчас появилась процедура действий, а сначала был аврал, все это выстраивалось по крупицам.

Дома стараюсь взять побольше позитивных эмоций. Смотрю сериалы с пиццей или чипсами.

Страх ушел, антисептик — нет

Сабира, 22 года

Я учусь на пятом курсе, изучаю общее лечебное дело, собираюсь быть врачом общей практики.

У нас началась дистанционная учеба, и в ходе одного из занятий сказали, что можно помогать врачам, потому что на них очень большая нагрузка. Я подумала: «Почему бы и нет, тем более есть сертификат медицинской сестры и опыт работы».

Я не сразу сообщила родителям, что иду работать с коронавирусом, сказала, что иду на практику, но не с COVID-19. Потом потихоньку рассказала маме. Она переживала сначала, но я ее успокоила. Потом сказала папе. Он вообще сначала говорил не выходить из дома, поэтому к нему я подбиралась постепенно. В итоге и он сказал, что я молодец, и принял как данность.

Вот уже два месяца я соприкасаюсь с коронавирусом. Сначала было очень тяжело. Страшно заболеть было, все время пользовалась антисептиком. Потом страх ушел, антисептик нет.

Было очень непривычно в костюмах. Тяжело и плохо слышно коллег — приходилось переспрашивать по несколько раз. Но в тоже время и интересно получить такой опыт работы. Сейчас я стала более уверенной, да и больных стало поменьше, привычка выработалась.

СабираФото: Сергей Строителев для ТД

Помню, как у нас была женщина лет 80. Мы ее вылечили, сильно радовались. Выписали, и меня как сопровождающую послали отвезти ее домой. Жила она очень далеко от больницы — ехали мы часа четыре, наверное, на автобусе и все это время говорили. Она рассказывала, что тоже была медсестрой. Сказала, что даже и в страшном сне не могла представить такую эпидемию. Она лежала на кислороде, здорово, что она поправилась. Мы очень долго прощались.

Были, конечно, и летальные исходы, но это случалось не в мою смену — какое-то стечение обстоятельств. Так что я не видела смерть, но я думаю, что я готова к этому, — это ведь часть профессии.

Когда домой приходишь, адреналин на высоте, не думаешь ни о чем, даже сложно уснуть из-за адреналина. Сердце стучит, легкие горят из-за маски. Но мне это очень нравится — с нетерпением жду следующую смену.

Когда отдыхаю, вышиваю иногда, очень люблю читать, но катастрофически не хватает времени на эти занятия.

Связующее звено

Марина, 22 года

Сейчас учусь на пятом курсе по общей медицинской специальности. Узнала, что есть такая возможность — помочь врачам в эпидемию. У меня как раз есть сертификат медицинской сестры, и я подумала, что это знак свыше, ну и зачем врач нужен вообще?

Мама сначала испугалась, но уверена, что в глубине души испытывала гордость за меня.

Моя первая смена совпала с открытием отделения, никто не понимал, что делать, куда бежать. Ночь, костюмы. После первых суток думала, что 90% не вернусь обратно, но решила, что надо продолжать. Это такая работа сложная — дышать тяжело, физические нагрузки, уши болят, потеешь, а, когда снимаешь всю эту амуницию, выглядишь не совсем презентабельно. Для меня лично это работа, которая физически тяжелее, чем морально.

Но с пациентами тоже возникает связь. Помню, как муж с женой лежали в соседних палатах, и я их связующим звеном была, — передавала послания, они постоянно спрашивали, как дела друг у друга. Они поправились. Плохо, когда пациенту становится хуже и приходится его переводить в реанимацию. Если я знала пациента и работала с ним, стараюсь быть в курсе его состояния, спрашиваю у врачей.

МаринаФото: Сергей Строителев для ТД

Вируса я не боюсь как болезни. Я отдаю себе отчет в том, что мне не грозит тяжелая форма. Все молодые знакомые, кто перенес, перенесли в легкой форме.

Самый сладкий момент дома — это сон. Это правда очень помогает. Бывает, что капельницы снятся, назначения, пробирки, иголки. Потом начинаешь думать о том, кому помогла, кому сделала хорошо. Потом на гитаре поиграешь — и хорошо.

Я рада, что пошла на эту работу, потом буду использовать приобретенные навыки.

Реальная медицина

Дима, 21 год

Я еще студент, учусь на «лечебном деле». Я пошел работать в больницу так: дома было довольно скучно сидеть, стало интересно, что да как в больницах происходит, хотелось посмотреть, как все это работает с коронавирусом, и набраться опыта.

Родственники восприняли мое решение нормально. Мама и раньше говорила: «Что ты не идешь работать в больницу?» Она вообще относится к вирусу и его опасности довольно скептически. Ну и к тому же я не врач, всякое может случиться, надо быть готовым ко всему.

В общей сложности я отработал месяц. Сначала было чувство неизвестности, не было механизмов действий, как будто ты ребенок, плавать не умеешь, а тебя в воду бросили, и делай что хочешь. Было конечно не по себе — хотя я и учусь на врача, и попал не в новую среду, опыта все равно не хватало.

Один раз мужчине стало плохо ночью, он стал синим, сильно кашлял и начал задыхаться. Надо было сохранять хладнокровие и делать все верно и быстро. Хорошо, что у него стоял катетер, иначе это была бы песня! Все делаем быстро — и в реанимацию.

Страшно, когда пациенты начинали нервничать, а это случалось, люди переживают и боятся. Еще было страшно, когда один оставался в отделении.

ДимаФото: Сергей Строителев для ТД

После смены сил уже особо нету — в такси  отрубаешься. Домой прихожу и оставляю работу на работе. Я еще репетитор, поэтому старался о больнице не думать.

Месяц — это, конечно, мало. Но какие-то навыки я приобрел. Понял, что практика сильно отличается от теории. Реальная медицина сложна, требует молниеносных решений. Надо практиковаться, если хочешь стать хорошим врачом.

«Пап, я в Коммунарке…»

Настя, 23 года

Сейчас я учусь. Пытаюсь совмещать, сплю мало. Я пришла в Коммунарку (основная больница в Москве, нацеленная на прием коронавирусных больных. — Прим. ТД) в конце марта координатором-волонтером, но решила, что нужно остаться.

Папа привык у меня, что я беру и делаю. Всегда прислушиваюсь, но поступаю по-своему, да и к тому же я уже взрослая и запрещать мне что-либо бесполезно. Если где-то движуха, там я. Папа это знает. Я ему позвонила и сказала: «Пап, я в Коммунарке». Он ответил: «Береги себя».

У меня с самого начала было ощущение, что это обычная больница и обычные пациенты, — никто не бегает, не паникует, наверное, потому что процедуры уже как-то налажены. Очень сильно воодушевляет, когда у всей команды единая цель. Есть сложности, конечно. В костюме ты как космонавт. Выходишь в «грязную зону», как в открытый космос, в новую реальность. А еще я очень скучаю по людям, я тактильный человек, и мне необходимы прикосновения. Сейчас я не контактирую с родными, но лучше потерпеть, чем рисковать.

НастяФото: Сергей Строителев для ТД

Во время работы было много как минорных, так и мажорных моментов. Даже какие-то мелочи приносят удовлетворение как маленькие победы. Например, четыре раза подряд попасть в вену. Есть пациенты, с которыми контактирую. Одной возрастной женщине читаю Леонида Филатова, очень хотелось бы ее выписать. Смерть трогает каждый раз…

Дома стараюсь держать себя в форме и много учусь, у меня через несколько дней государственные экзамены. Поэтому живу я в таком круговороте. Все очень интенсивно, но я этого всегда и хотела.

«Зачем ты идешь на смерть?»

Лиза, 24 года

Учусь на доктора общей специальности, скоро заканчиваю уже. Я давно следила за ситуацией с вирусом в Италии, Испании. Хотела поехать туда помогать. Увидела программу, где говорили о такой возможности, и решила пойти в 40-ю больницу.

Мама была сначала сильно против, она меня спрашивала: «Ты что, сошла с ума?» или: «Зачем ты идешь на смерть?», но потом успокоилась. Зачем иначе учиться шесть лет, ради чего?

Сначала было очень необычно. На четвертом-пятом курсах нас учили надевать противочумные костюмы. Мы думали, что это никогда не пригодится.

Если честно, такого я не видела никогда. Этот вирус коварен. Человек даже не замечает, что у него нету половины легкого, клинические симптомы отсутствуют. Ну и в эпидемию не приходилось работать. Представьте, что привезут 100 человек с аппендицитом. Это ведь невозможно просто! А тут целый поток инфицированных.

Потом все устаканилось. Мы стали лучше понимать болезнь. В теории так всегда в эпидемию — ведь мы постоянно работаем с этим вирусом, он не меняется, это война с одним врагом. Дома я тоже как-то пыталась компенсировать недостатки знаний — читала. Но все пробелы в знаниях восполнялись практикой.

ЛизаФото: Сергей Строителев для ТД

Первое время было очень тяжело. Новая больница — не знаешь как, что. Но потом как-то все организовалось, все объяснили. Интерес к работе возобладал над тревогой.

За время практики многое произошло. Я работаю в сортировочном пункте, откуда больных распределяют по обследованиям. Помню, как приехала пара — муж и жена. У жены случилась клиническая смерть в скорой, и она умерла. Это была трагедия, и очень тяжело быть свидетелем того, как человек теряет близкого.

Я очень устаю, еще дежурю в другой больнице. Единственное желание, когда приходишь домой, — лечь спать.

Для меня это честь

Гульназ, 25 лет

Сейчас я ординатор на кафедре анестезиологии и реаниматологии. Денис Проценко (российский врач анестезиолог-реаниматолог, главный врач ГБУЗ «Городская клиническая больница № 40», так называемой Коммунарки. — Прим. ТД) — мой учитель. Для меня вообще вопрос не стоял — идти или нет — там все мои учителя, для меня это честь. Если бы даже была эпидемия чумы, все равно пошла бы.

У родителей, наверное, страх за меня был, но я их не спрашивала. Я им позвонила, но не просила одобрения. Они переживали, думали, что из-за графика может упасть иммунитет. У меня совсем скоро экзамен, и я стану сертифицированным специалистом, врачом. Такова моя жизнь и практика. Я обязана работать и помогать людям.

Работаю уже с 18 марта, три месяца. Работа, конечно, интересная и стрессовая. У меня уже было три года опыта работы сестрой в реанимации. Сутки через сутки. Профессия очень тяжелая, но ты знаешь, куда ты идешь. Реаниматологи работают в таком режиме не только в эпидемию, а всю жизнь. Приятно, конечно, что сейчас на нас обратили внимание, но наша работа была тяжелая и до коронавируса. Болезнь новая, но график уже знакомый — конвейер, пациенты без перерыва, поток. Страха не было. Из-за бешеного ритма, наверное. Без времени, без чувств. Времени нету на страх.

Летальные исходы — это, конечно, трагедия. Но когда я работала сестрой, я видела это по пять-шесть раз за смену. А вот снять пациента с ИВЛ — это огромная радость и победа. Помню, как пациентка завелась на 29-й минуте, а на процедуру отводится полчаса по протоколу. Это к вопросу о чудесах. Все зависит от Бога и немного от нас. Понимаете, бывает так, что мы все делаем как надо, а пациент все равно умирает.

ГульназФото: Сергей Строителев для ТД

Самый интересный момент был — встретить известных людей в этой больнице. Как-то смотришь на них по телевизору и не понимаешь, что они так же точно болеют.

Первый месяц я приходила домой, не понимая, что происходит, расслабиться не могла и уснуть, снились СИЗ.

Увезли в черном пакете

Алина, 19 лет

Я учусь на втором курсе на стоматолога. На самом деле мы шли в доктора и в медицину не просто так, не для того, чтобы с книжками умными фоткаться, а чтобы людям помогать, поэтому я и решила работать в эпидемию.

Родители были не против моего решения. Я живу в обществе врачей. Мама — тоже стоматолог. Она прекрасно знает, что рук постоянно не хватает, поэтому поддержала меня. Сказала мне: «Вот ты пошла на медицинский, зачем пошла?» Мы живем вместе, и я все ей рассказываю, когда прихожу домой, делюсь всем, что происходит на работе, — она слушает.

Я работаю уже с 21 апреля. Для меня это прекрасная практика, которой не было до этого. Учусь колоть в вену, ставить капельницу. Врач должен уметь делать все. Когда только пришла, было очень тяжело — в отделении было 96 больных, хотя вместимость около 80. Меня встретили вопросом: «Умеешь ли что-нибудь?» Времени учить не было. Я ходила за медбратом и смотрела, как он работает. Глаза были по пять копеек, все новое. Постепенно начала колоть сама, насмотрелась. Все это очень сложно — в двух перчатках найти вену — это задача. Через неделю я уже могла сделать любой укол. Сейчас меня уже ставят «на набор» — подготовку препаратов для капельниц.

Домой приходила, не чувствуя ног, не чувствуя спины. По 12 часов пахать — такого опыта до этого не было. Под конец смены ноги волочишь, еле-еле идешь из палаты в палату, но коллектив очень хороший — есть взаимоподдержка. Я знаю, что будет очень морально тяжело уходить.

Помню, как в конце мая пошли массовые выписки, был очень запаристый день, иду из палаты в палату, прохожу мимо лифта и вижу пациента в масочке с родственниками — он выписывается, хотя вроде несколько дней назад почти говорить не мог. Я ему еще капельницу ставила. Это прямо как бальзам на душу — видеть такое!

Есть и трагедии, конечно. Бабушка одна — говорила, шутила, мы везли ее утром на КТ (компьютерная томография, используется для диагностики поражений от коронавируса. — Прим. ТД) с врачом, а к обеду ее уже не стало. Увезли в черном пакете. Такие ситуации возвращают в реальность. В суете и в рабочей беготне забываешь, что вирус опасен.

А есть и веселые случаи с пациентами. Перекладывали одну старенькую пациентку с каталки на кровать. Она перекатывается и говорит: «Видали, девчонки, приземлилась как Боженька!»

Алина, Юкка и ЕвдокияФото: Сергей Строителев для ТД

Прихожу с работы — сначала не чувствую усталость, дома я оказываюсь около 10 утра, а к обеду уже рубит. Работа — это часть жизни. Дома думаю о том, что происходит в больнице. Стараюсь отвлекаться с помощью своих домашних животных. У нас живет черепаха Евдокия и собака Юкка, еще играю на разных инструментах и танцую.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!