В жизни кинорежиссера Леонида Григурко есть и шорт-листы международных фестивалей в Нидерландах, Италии, США и Англии, и ранние звонки от неизвестных людей: «А вы макулатуру принимаете?» Каждую первую субботу месяца он выходит на пересечение проспекта Просвещения и улицы Ольги Форш в Санкт-Петербурге и принимает раздельно собранные отходы, которые потом отправляет на переработку. Леонид координирует акции движения «РазДельный сбор» уже пять лет
В 2007 году, когда семья 17-летнего Леонида Григурко перебралась из Улан-Удэ в Санкт-Петербург, в Северной столице стали появляться первые контейнеры для раздельного сбора отходов: желтые — под металл, стекло и пластик и синие — под макулатуру. Это был пилотный запуск раздельного сбора мусора от администрации Петербурга в сотрудничестве с компанией «Спецтранс». Но петербуржцы не оценили нововведение.
«Людям не рассказали, для чего эти контейнеры нужны, как ими пользоваться, и многие продолжали бросать в них любой мусор, — вспоминает Леонид. — Тех же, кто все-таки попробовал добросовестно сортировать отходы, ждало разочарование: мусоровоз закидывал содержимое двух контейнеров в один кузов».
В Петербурге Леонид поступил учиться на кинорежиссера, но еще в Улан-Удэ он стал волонтером Гринписа, и в новом городе его первыми друзьями также стали экоактивисты. Вместе они начали везде расклеивать плакаты с объяснениями, как устроена система контейнеров.
По его словам, особого события, которое бы подтолкнуло его к тому, чтобы начать смотреть на мир экологично, не было: просто еще в детстве он понял, что сортировать отходы — важно. Например, пластиковую бутылку можно использовать повторно. Либо сдать на переработку: ежегодно в мире выбрасывают 2 миллиарда тонн твердых бытовых отходов, из которых на Россию приходится 70 миллионов тонн. Пластиковые составляют около 12 процентов (в России это приблизительно 3 миллиона тонн). И большую часть можно переработать, но около 90 процентов отправляется на гигантские полигоны, под которые вырубаются леса.
«Есть ресурсы, которые мы у природы забираем, а потом они возвращаются, — например, дерево. Пластик мы создали сами, а значит, вернуть его природе мы не можем, как воду, органику или даже металл», — поясняет свою логику Леонид.
Но первые несколько лет после переезда в Петербург он страдал так же, как и другие, кто разделял его эковзгляды: все точки раздельного сбора мусора находились далеко и ехать туда с сумками было неудобно.
Все изменилось, когда недалеко от его дома волонтеры движения «РазДельный сбор» организовали акцию раздельного сбора отходов. Он принес пакет пластика на акцию и остался: сначала как волонтер, а потом как координатор таких акций в своем районе.
Сырье, а не свалка
Каждую первую субботу месяца Леонид выходит на пересечение проспекта Просвещения и улицы Форш. Местные знают, что этот перекресток — калининская точка «РазДельного сбора».
«В желтый мешок мы собираем один вид пластика, в красный — тетрапак, в синий мешок мы собираем пенопласт. Люди, которые сортируют отходы не первый раз, хорошо знают эту цветовую маркировку. Новеньким помогают разобраться волонтеры. К концу акции выстраиваются стены из мешков, которые отправляются сразу на переработку или временно на склад “РазДельного сбора”. Но после нас от этой разноцветной стены не остается ничего».
Когда-то на акцию приходило так мало участников, что их можно было подсчитать с точностью до одного. Сейчас за несколько часов успевают сдать отходы в переработку до шестисот человек. И это средний показатель. В Приморском районе на улице Долгоозерной, по данным движения, собирается и свыше тысячи человек.
Но у движения есть и противники. Однако большие разноцветные мешки с сырьем — те, которые сразу бросаются в глаза, — возмущают обывателей гораздо сильнее, чем горы пластика где-то далеко за городом, которые никто не видит (и никто не перерабатывает). Поэтому иногда на акции «РазДельного сбора» приезжает полиция по звонкам от прохожих или соседей. Но активисты объясняют: люди приносят не мусор, а отсортированное вторсырье, поэтому пакеты, собранные во время акции, — не свалка.
«Я устаю на акциях, конечно, — признается Леонид. — Возможно, было бы проще отказаться их координировать, а вместо этого пойти “бомбить” управляющие компании: требовать от них поставить контейнеры как можно скорее или предлагать им контакты кого-то из переработчиков. Но мне до сих пор нужны именно акции, наверное, от желания видеть быстрый результат — когда ты здесь и сейчас решил конкретную проблему людей. Поэтому я получаю эмоций больше, чем трачу: люди тебе благодарны, и от этого вся радость».
При этом акции — не основное направление деятельности «РазДельного сбора»: проект серьезно занимается развитием придомового раздельного сбора отходов, то есть добивается того, чтобы контейнеры появлялись в каждом дворе и чтобы необходимости в субботних акциях больше не было. Пока же они есть — несмотря на то что, по официальным данным, в 82 процентах российских городов с населением более ста тысяч человек создана инфраструктура для раздельного сбора мусора, по данным Гринписа, 94 процента отходов отправляется на свалку, а не сортируется.
«Эта упаковка — зло или не зло?»
Сортировка отходов для Леонида давно стала нормой — он не считает это каким-то особенным поводом для гордости, распределяя разное сырье дома по разным мешкам уже на автомате: «Почему вообще нужно чувствовать какой-то вау-эффект от того, что ты просто поступил как полагается?»
Близкие Леонида постепенно привыкают сортировать отходы тоже. Родители задают одни и те же вопросы по несколько раз: запомнить тонкости раздельного сбора с первого раза не могут. Но Леонид всегда объясняет и пытается делать это в интересной форме. Например, когда мама спрашивает его о мягком пластике с маркировкой pp/c: «Эта упаковка — зло или не зло?», он предлагает провести эксперимент: отрезать кусочек от упаковки, опустить в воду и помешать ложкой. Если пластик всплывет, то он «не зло» и его можно переработать в Экотакси.
«Конечно, никто не будет делать так каждый раз, кроме экогиков, которым каждую ерундовину в доме нужно правильно рассортировать по составным частям, вплоть до колпачка и дозатора, — соглашается Леонид. — Когда-то я и сам доходил до этих крайностей, но вовремя понял, что весь пластик все равно не переработать, сейчас важно перерабатывать хотя бы основную часть».
Самое главное — не спугнуть того, кто решил сортировать отходы, не требовать от него слишком многого и не заниматься «эконацизмом», уверен режиссер. Поэтому для начала достаточно отдельно собирать пластиковые бутылки — их несложно мыть, а контейнеры для ПЭТ-бутылок можно встретить во многих дворах. ПЭТ успешно перерабатывается: бутылки сортируют, моют и режут в хлопья, из которых делают нити и потом можно произвести текстиль, дорожные материалы и многое другое. Одной литровой бутылки достаточно для производства двух шариковых ручек. Семи — чтобы изготовить футболку. А 25 бутылок — чтобы сделать флисовую кофту.
Как только этот простой ритуал входит в привычку, человек втягивается — и вот он уже пытается сдать на переработку зубную щетку и даже пакеты, шутит Леонид. В его группе во «ВКонтакте» «РазДельный сбор Калининский район» нет нравоучительных наставлений, зато есть мемы. Когда Леонид замечает в фильмах эпизоды, которые могут смешно вписаться в контекст экоактивизма, он делает смешные картинки про пластиковые крышечки, цветные мешки и пакеты.
«Творчество — это переработка другого материала в нечто новое, — объясняет он. — Если ты режиссер кино, ты всегда имеешь дело с киселем своего культурного бэкграунда, насмотренности и жизненного опыта. Получается, это тоже в каком-то смысле reuse — переработка и повторное использование».
Невзорвавшаяся бомба
Леонид считает, что история раздельного сбора в России только начинается, поэтому людям пока так сложно привыкнуть сортировать отходы, особенно если во дворе нет контейнеров и до них еще нужно дойти или доехать.
«Это в Европе уже несколько поколений детей выросло на раздельном сборе, — напоминает он. — А у нас только подрастают дети, для которых раздельный сбор будет уже в порядке вещей. Сначала их привозили на нашу акцию в колясках, потом они приходили за ручку с мамой, а сейчас они же жонглируют бутылками и знают, в какой мешок их нужно бросить».
В среднем за 70 лет человек оставляет 35 тонн мусора — это равно весу серого кита. Но мусорная проблема пока вне поля нашего зрения — кажется, что мы почувствуем реальный вред от пластика еще очень нескоро: чем больше в стране места, где можно хранить мусор, тем позже люди всерьез задумаются о проблеме. Однако как только это случится, считает Леонид, будет поздно что-то предпринимать.
«Я был мальчиком восьми лет, которого мама отправляла выбросить мусор, — вспоминает режиссер. — И я брал большой пакет, наполненный отходами, выбрасывал в бак и шел по своим делам. Теперь этому мальчику уже 31 год, он уже давно уехал из Улан-Удэ, а тот пакет до сих пор где-то там лежит, с ним ничего не произошло. Сейчас я с ужасом об этом думаю. Это то, что мне не позволяет игнорировать сортировку и выбрасывать то, что не подлежит сортировке, в пакетах. Понятно, что с пакетом удобнее: закинул его в урну по дороге на работу и забыл. Но я выношу мусор в ведре, по старинке, потому что знаю: пластиковый пакет переживет моих детей».
Если у вас пока нет удобной возможности сортировать отходы (пункты для раздельного сбора отходов можно найти на сайте RecycleMap), подпишитесь на регулярные пожертвования в пользу «РазДельного сбора» — чтобы контейнеры скоро появились и в вашем районе, а горы пластика не лежали годами ни возле вашего дома, ни там, где вы этого никогда не заметите.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
