Медик, заразившийся коронавирусом, имеет право на страховую выплату от государства. На деле врачам приходится доказывать, что они заразились именно от пациентов, и даже новые указы правительства здесь не помогают
Последняя смена доктора Гайнулловой
Девятилетний Стасик из Уфы остался сиротой меньше чем за месяц. Сейчас он живет с бабушкой и дедушкой и пока не очень понимает, что произошло, — на похороны родителей его не брали.
Стас и раньше проводил много времени у бабушки и дедушки — они жили через дорогу, а мама Лена работала сутками. Врач скорой помощи Елена Гайнуллова скончалась от тотального поражения легких после коронавируса.
«Лене было всего 43 года, и 26 из них она проработала в медицине, — рассказывает двоюродная сестра врача Евгения Валидова. — Она работала с полной самоотдачей, эта работа, помощь людям всегда были у нее на первом месте».
В трудовой книжке Елены Гайнулловой нет ни одного пустого периода — в советское время это называлось непрерывным трудовым стажем. Учеба в Башкирском государственном медуниверситете, интернатура, ординатура, работа врачом — травматологом-ортопедом и с марта 2008 года — врачом Центральной подстанции скорой медицинской помощи. Последняя запись в ее трудовой книжке: «Трудовой договор прекращен в связи со смертью работника».
Елена Гайнуллова с сыномФото: из личного архива
В последний раз врач скорой помощи Елена Гайнуллова вышла на сутки 1 января. Во время смены ей стало плохо, и утром следующего дня коллеги привезли ее домой. Она сдала анализ ПЦР и сделала КТ — поражение легких тогда было только 8%.
Состояние Елены ухудшалось, и через неделю ее госпитализировали вместе с мужем Рафаэлем. У мужа тест на коронавирус показал отрицательный результат, и его отправили домой, а ее перевели в реанимацию. 15 января она скончалась, в справке из морга было указано: коронавирус, двусторонняя геморрагическая пневмония и поражение легких до 98%.
«Тетя почему-то переживала, что, раз умерла Лена от ковида, никто не придет на похороны, — говорит Евгения. — Но, когда мы приехали на кладбище, увидели множество людей — коллег, друзей, пациентов. Машины скорой помощи проехали колонной по всему кладбищу с включенными мигалками и сиренами».
Спустя неделю после похорон семидесятилетние родители Елены попали в больницу — коронавирус. Стасик остался на изоляции дома, с отцом. 11 февраля мама Елены вышла из больницы, а через два дня умер Рафаэль.
На кладбище. Похороны Елены ГайнулловойФото: Евгения Валидова
Евгения говорит, что Рафаэль был старше Елены, имел несколько хронических заболеваний, и смерть жены его буквально подкосила: «Вот так Стасик остался один. А тете сразу после больницы пришлось бегать по организациям и собирать миллион бумажек, чтобы оформить опеку над внуком».
Коллеги Елены помогли ее родителям с похоронами, поддержали материально. Никто не сомневался, что семья погибшего врача получит положенные по закону страховые выплаты.
По-человечески все понимают
В апреле 2020 года Роструд объявил СOVID-19 профзаболеванием медработников, за которое полагаются страховые выплаты. Если врач заразился коронавирусом «при исполнении трудовых обязанностей» и умер, то, согласно Указу президента РФ № 313, его родным выплачивают около 2,7 миллиона рублей.
Фонд социального страхования (ФСС) выплачивает деньги только в том случае, если расследование страхового случая подтвердит связь заболевания, инвалидности или смерти медработника с заражением коронавирусом на рабочем месте.
Как только медику ставится диагноз СOVID-19, работодатель должен подать экстренное извещение об этом в Роспотребнадзор, в Центр гигиены и эпидемиологии, а также собрать ряд документов: сведения о проведенных медосмотрах, санитарно-гигиеническую характеристику условий труда, документацию о характере и степени тяжести повреждения здоровья работника, копии документов, подтверждающих выдачу средств индивидуальной защиты.
После этого Роспотребнадзор проводит эпидемиологическое расследование, по завершении которого работодатель должен создать специальную комиссию, включающую в том числе и представителей Фонда социального страхования.
В случае Елены расследование не нашло «причинно-следственной связи заболевания с профессиональной деятельностью» врача (копия заключения находится в распоряжении редакции. — Прим. ТД).
«А где еще могла заразиться врач скорой помощи, работающая на износ во время пандемии? — удивляется Евгения Валидова. — Родители Лены заболели позже, а у мужа вирус вообще не был обнаружен».
По словам родных, на плохое самочувствие Елена жаловалась еще в конце декабря 2020 года, однако ПЦР-тест на коронавирус, который она сдавала 25 декабря вместе с другими сотрудниками подстанции, показал отрицательный результат.
Елена ГайнулловаФото: из личного архива
Несмотря на то что ученые неоднократно говорили: однократный ПЦР-тест нередко дает ложноотрицательные результаты, анализ стал основанием, чтобы считать, что врач не могла заразиться на работе раньше двадцатых чисел декабря.
Расследование пришло к выводу, что инкубационный период болезни не совпадает по времени с зафиксированными контактами с ковид-положительными пациентами: 11 и 14 декабря, а также во время последней смены 1 января.
«Официально при проведении эпидемиологического расследования Роспотребнадзор не смог установить пациентов, от которых Елена Георгиевна могла бы заразиться, — поясняет Антон Орлов, координатор Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» в Башкирии. — Соответственно, профессиональным заболеванием они этот случай не признали. Хотя у врача выездной бригады скорой помощи в городе-миллионнике ковидные пациенты, скорее всего, бывают каждый день».
Как уточнили ТД в минздраве Республики Башкортостан, федеральные выплаты семьям погибших медиков производятся только при наличии положительного ПЦР-анализа пациента, данные о котором есть в специальном федеральном регистре СOVID-19.
«Конечно, чисто по-человечески все понимают ее родных и очень им сочувствуют, но с юридической точки зрения оснований для выделения выплаты нет, — говорит пресс-секретарь министерства здравоохранения Башкортостана Софья Алешина. — Даже если мы соберем дополнительную комиссию, вряд ли удастся пересмотреть первое решение — официальные документы останутся те же самые. Во внимание принимаются только результаты лабораторных исследований».
В списках не значатся
Антон Орлов объясняет: не всегда удается достоверно установить контакт с инфицированным пациентом. Проблема даже не в самих ПЦР-тестах, а в том, что, по сведениям общественника, данные пациентов иногда просто не попадают в федеральный регистр СOVID-19.
«Понять, каким образом пополняется федеральный регистр и почему в него не попадают даже те пациенты, у которых установлен диагноз U07.1 (СOVID-19, вирус идентифицирован), невозможно, — говорит Антон Орлов. — И это касается получения не только страховых выплат, но и доплат за работу с ковидными больными».
При этом, отказывая в выплатах, руководство больниц каждый раз ссылается на отсутствие информации о зараженных пациентах в регистре, говорит Орлов.
Антон ОрловФото: из личного архива
«С подобными ситуациями приходится сталкиваться постоянно, и у нас люди зачастую в индивидуальном порядке обращаются в прокуратуру, — рассказывает он. — Что же касается страховых выплат, то переболевшие медики по прошествии времени сами ищут себе “контактных” больных, сами собирают пакет документов по своему случаю и несут его в отдел охраны труда больницы. Да, это не предусмотрено законом, этим должна заниматься больница, но, к сожалению, мы вынуждены делать это самостоятельно».
Такое происходит повсеместно. Окулист из Подмосковья Ольга Смирнова (имя изменено), выйдя на работу после двухмесячного больничного, выяснила, что расследованием ее случая никто не занимался. Впрочем, по словам врача, у нее нет претензий к «замордованному пандемией и собственным начальством» руководству поликлиники.
«Я просидела несколько часов в регистратуре и нашла среди своих пациентов человека, который значился в ковидном регистре и по срокам подходил в качестве источника заражения, — рассказала Ольга Смирнова. — Я совсем не уверена, что заразилась именно от этого больного — на каждом приеме у меня бывало по несколько пациентов с симптомами простуды, да и коллеги переболели практически в полном составе. Но кого это волнует?»
Как рассказывает медбрат скорой помощи Артем Борискин, лидер Пермского отделения «Альянса врачей», из десяти случаев заболевания членов профсоюза, которые были у него на контроле, только один медик получил выплату так, как это положено по закону, — сразу и без вмешательства профсоюза. В остальных случаях либо был отрицательный ПЦР-тест при выраженных клинических симптомах и картине пневмонии на КТ, либо медика вообще не обследовали.
Артем БорискинФото: из личного архива
«Еще одна беда — это выставление поликлиникой диагноза “пневмония” без упоминания коронавирусной инфекции, — говорит Артем Борискин. — Мы обращались в поликлинику, прикладывали результаты анализов на антитела, которые были сделаны, естественно, за свой счет, и требовали изменить диагноз, провести расследование и отправить данные в Фонд социального страхования для начисления выплаты».
Во всех таких случаях люди свои компенсационные выплаты получили. Не удалось помочь только врачу, у которого, как и у Елены Гайнулловой, за две недели до собственного заболевания не было ни одного пациента с положительным мазком.
«Мы подали иск в суд по этому случаю и сейчас ждем начала разбирательства. В 313-м Указе президента речь идет о пациентах с подтвержденным диагнозом СOVID-19 и с подозрением на него. Соответствующие симптомы описаны в методических рекомендациях, и они подходят под 90—95% всех ОРВИ. Значит, если у пациента были признаки ОРВИ, то можно говорить о подозрении на ковид и о праве заболевшего врача на страховую выплату. Однако работодатель упирается, что никакой компенсации врачу не положено».
Вопиющая несправедливость
Еще сложнее рассчитывать на выплаты медикам, которые заразились от «чужих» пациентов или от коллег.
«Пятого января умерла медсестра физиокабинета родильного дома в городе Салавате Альфия Ахеевна Абдрашитова, — вспоминает Антон Орлов. — Она не оказывала помощь ковидным больным, а заразилась от старшей медсестры отделения гинекологии. Причем у той был открыт больничный лист с диагнозом U07.1, но она продолжала выходить на работу. А больница экстренное извещение о ее заболевании не подавала до тех пор, пока не вмешался ФСС. Сейчас по этому случаю проводится эпидрасследование. Главврач больницы в интервью местному изданию заявил, что если будет установлен факт заражения погибшей медсестры от другого сотрудника, то семье будут положены выплаты. Но он тут, конечно, лукавит. В нормативных документах прямо указывается только заражение от пациентов при оказании медпомощи».
Наиболее несправедлива действующая система страховых выплат в отношении младшего и технического персонала российских больниц, считают общественники. Даже если комиссия в больнице установит факт заражения такого сотрудника на работе, страховых выплат он все равно не получит.
«Это вопиющая несправедливость, — говорит оргсекретарь Санкт-Петербургской организации профсоюза работников здравоохранения «Действие» Павел Баишев. — Санитарки, которые в результате реформирования штатов перестали быть медиками и стали уборщицами, зачастую наравне с медсестрами проводят с больными гораздо больше времени, чем врачи. И по факту выполняют все те же санитарские обязанности. Эти, как правило, далеко не молодые женщины получают значительную вирусную нагрузку. Кроме того, свою тяжелую физическую работу им приходится выполнять в средствах индивидуальной защиты: маска или респиратор не позволяют нормально дышать, а из-за накапливающейся внутри влаги быстро теряют свою эффективность. То же самое касается технического персонала — лифтеров, сантехников, разнорабочих, которые постоянно контактируют и с больными, и с врачами.
Это противоречит здравому смыслу и очень несправедливо: люди рискуют наравне с нами, но юридически их должности не вошли в перечень тех, кому эти выплаты полагаются».
Презумпция невиновности
С 1 марта порядок оформления случаев заражения медиков коронавирусом изменился. В обновленном порядке пересмотрены сроки выплаты компенсации и состав комиссии, проводящей расследование, а медработникам дано право обжаловать заключение комиссии. Сам алгоритм расследования, при котором врачам требуется документально доказывать, что они заразились именно от пациента, так и остался без изменений.
Новый порядок обязывает включать в комиссию представителей профсоюзов. В последний пункт попадает не только официальный профсоюз работников здравоохранения, но и независимые объединения. «Мы надеемся, что теперь у нас больше будет возможностей влиять на ход этих врачебных комиссий», — говорит Антон Орлов.
Елена ГайнулловаФото: из личного архива
Но, как бы ни бились профсоюзы в каждом конкретном случае, в целом ситуация не изменится, пока не будет признана презумпция заражения при исполнении трудовых обязанностей, считает сопредседатель Межрегионального профсоюза работников здравоохранения «Действие» Андрей Коновал.
«В самом 313-м Указе ничего не сказано о том, что требуется подтверждение заражения медработника на рабочем месте. Но практика такова, что повсеместно требуют такое подтверждение заражения, причем именно от пациента, а не от коллеги, — говорит Андрей Коновал. — Я поднимал этот вопрос на заседании Российской трехсторонней комиссии по социально-трудовым отношениям (работодатели, профсоюзы, государство) в прошлом году. Ведь все прекрасно все понимают: и про бессимптомное начало болезни, и про инкубационный период дольше 14 дней. Тогда заместитель министра здравоохранения Олег Салагай подтвердил, что Минздрав РФ никаких рекомендаций на этот счет не давал и это некое творчество на местах. Договорились, что министерство подготовит и разошлет в регионы разъяснительное письмо, но до сих пор ничего сделано не было».
«Такие дела» направили запрос в Минздрав РФ с просьбой прокомментировать ситуацию с выплатами врачам. На момент публикации ответа от ведомства не было.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
