У моего мужа Алексея случился обширный инсульт. Я не узнала его, когда после операции попала в палату, так много в нем изменилось. Голос, характер, взгляд. Прежним осталось только отношение ко мне. Это был мой муж и одновременно абсолютно незнакомый человек
Прошлой весной, чтобы получить заключение психологов для зачисления в первый класс, наша шестилетняя дочь складывала кубики Кооса, проходила тесты на логику и мышление. Теперь все то же самое пришлось делать моему мужу, чтобы восстановиться.
Рассматривая картину «Опять двойка» и отвечая на вопрос: «Что вы тут видите?», Леша с увлечением стал рассказывать, что поза собаки, ее беззаветная любовь к мальчику — это решение всей ситуации. И животное ведет себя мудрее, чем человек, — мать мальчика, не понимающая, что делать с сыном.
В этот момент я, случайный зритель, вдруг поняла, что вся эта ситуация с инсультом повторяет сюжет картины. Что я здесь — мать, недоумевающая, как мы будем теперь жить с этой «двойкой». А выход один — быть как собака: не задавать вопросов, просто быть рядом, наблюдать. И я наблюдаю, запоминаю и учусь у моего мужа, который стоически продолжает вырываться из забытья.
Инсульт стал апогеем нараставшего напряжения. Леша — театральный режиссер. Всегда так было, что если он выпускает спектакль, то к нему лучше не подходить и просто ждать, пока все свершится. Но в этот раз все очень обострилось — уж очень тяжело шел процесс работы над новой постановкой. Мы буквально дышали наэлектризованным воздухом несколько месяцев, пока, наконец, не случился этот «взрыв мозга». За несколько минут до разрыва аневризмы Леша разговаривал по телефону со старшей дочерью. Они говорили о том, как здорово, что он дожил до 59 лет без инсультов. А потом, когда я положила его на кровать с внезапной тупой болью, сказал: «Ну вот, только что ведь поговорили!»
Очень трудно в этот момент оказалось не тратить драгоценное время на сомнения, поверить своим ощущениям. Признаться себе, что случилось нечто особенное. Врачи смогли подтвердить кровоизлияние только через шесть часов.
Самое страшное место в больнице — приемный покой. Скорость твоего сердцебиения взлетает до небес, а в приемном покое ничего не происходит. Больница — хорошее место, чтобы понять, что в мире есть еще какие-то движущие силы, кроме твоих собственных. И эти силы, как подводные реки, — невозможно ускорить.
Фотография сосудов головного мозга Алексея. Ручкой врач указывает место, где была локализована аневризмаФото: Александра Михайлова
В голове Алексея разорвалась аневризма — маленький пузырек на сосуде. Это и привело к кровоизлиянию и инсульту. Алексею сделали операцию для восстановления поврежденного сосуда. На десятые сутки после такой операции пациент может впасть в кому, поэтому нужно принимать сильные препараты, чтобы это предотвратить. Но из-за них восприятие реальности тоже изменяется.
Сейчас Леша рассказывает друзьям, на что было похоже это состояние «внутри» инсульта, и не может подобрать слов. Говорит о том, что время там, как в фильмах у Нолана или, возможно, как в трехнедельном наркотическом трипе. Что о чем-то похожем он много у кого читал, но это непередаваемо.
У моего мужа нарушилась оперативная память и вместе с ней ориентация в пространстве и времени. Врачи говорят, что это временно, но выползать из этого оцепенения долго и трудно. В больнице мы разговаривали с Лешей о чем-то хорошо знакомом, а потом выяснялось, что он не помнит, в какой стране мы находимся. Или обсуждали, с кем сейчас наш ребенок, а потом он говорил, что обязательно нужно позвонить маме, чтобы она приехала. И очень расстраивался, когда я напоминала, что его мама еще до рождения Глаши умерла.
Родители все время были рядом в его снах и галлюцинациях. Давали советы, комментировали происходящее. В какой-то момент Леша сказал, что он никак не может определить, где реальность, а где фантазия. И что ему очень трудно понять, кому верить, — мне или родителям. Но постепенно человеческая реальность взяла верх.
Процесс восстановления — тот же процесс развития: человек делает шаг вперед и два шага назад. И так раз за разом. Поначалу эти колебания меня вгоняли в отчаяние. Я молча садилась на койку с ощущением, что все труды напрасны: теперь это с нами навсегда, мышцы не разовьются, будет только хуже. Я готова была плакать. Но Леша, улавливая мои настроения, вдруг начинал делать то, что только что не получалось, молча, с огромным усилием, героически. И мое отчаяние уходило.
Когда случился инсульт, я ничего не знала про фонд «ОРБИ», мы справились благодаря помощи друзей и неравнодушных людей. Нам повезло: случаев, когда после геморрагического кровоизлияния человек может избежать инвалидности, примерно 25% в мире! И я даже не представляю, сколько людей сталкиваются с этим заболеванием ежедневно, не имея поддержки, с более тяжелыми последствиями, без возможности проходить реабилитацию после лечения. Об этом фонде должны знать как можно больше людей. Застрахованных ведь нет.
Ежегодно в России около 450 тысяч человек переживают инсульт. Большинство семей не знают, как поддерживать родных с инсультом и ухаживать за ними. Но чем быстрее начнется грамотная реабилитация, тем больше шансов восстановить память и навыки. «ОРБИ» — единственный в России фонд, который помогает перенесшим инсульт и их родственникам.
Бесплатные консультации на горячей линии по инсульту — один из постоянно действующих проектов фонда. Благодаря горячей линии каждый из нас сможет вовремя узнать, что делать, если с близким случилось несчастье.
Пожалуйста, поддержите фонд «ОРБИ», чтобы никто не оставался наедине с последствиями инсульта. Ваши средства пойдут на обучение новых сотрудников горячей линии — консультантов, медиков, психологов и юристов.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
