Участники краеведческой ячейки «Гэнгъ» возвращают петербургским парадным их исторический вид. Тысячи домов, построенных незадолго до революции и обильно украшенных майоликой и витражами, под многочисленными слоями краски до сих пор хранят следы былого великолепия. «Спасение Петербурга — дело рук самих петербуржцев» — такой слоган мог бы стать девизом активистов
Доходный дом Захаровых на Клинском проспекте — великолепный представитель северного модерна. Снаружи его отреставрировали совсем недавно: дом выглядит как новый, выделяясь на фоне соседей яркими керамическими украшениями. В парадный вестибюль ведет скучная серая металлическая дверь. Если ее открыть, солнечные лучи сразу пробиваются внутрь и на изразцовых павлинах, украшающих полукруглую печь, загорается золотая глазурь.
Это сияние вернулось только несколько недель назад, после того как участники «Гэнга» завершили помывочные работы. Прежде печь, изготовленная по мотивам росписей Михаила Врубеля на заводе Петра Ваулина, стояла под слоями краски и пыли. Павлины потускнели и запылились, некоторые майоликовые украшения были закрашены коммунальными службами, а саму печь покрывали граффити. Жильцы не обращали особого внимания на шедевр в углу парадной, а недавняя реставрация внутреннее убранство не затронула.
Кирилл Михайлов, один из волонтеров «Гэнга», рассказывает, что изначально в парадной была деревянная входная группа с витражами, которые пропускали уличный свет. Печь постоянно сияла в светлое время суток. Все окна, выходившие с лестницы на внутренний двор, тоже были оформлены витражами, но сейчас остались только редкие разноцветные узоры в верхней части нескольких рам. Кое-где они разбиты, но спустя сто лет все равно выглядят лучше унылого стекла, вставленного в остальных частях окон.
Большинство петербургских витражей, которыми щедро украшали дома периода «строительного бума» на стыке XIX и XX веков, пережили и революцию, и блокаду. Их заменяли в ходе капитального ремонта уже в шестидесятые. Никакого внимания внутреннему декору парадных тогда не уделяли — просто закрашивали все краской. Так поступают и современные управляющие компании, для которых главное — чистота и однообразие. Печи или изразцовые украшения стен, которые не находятся под охраной государства, — не их дело.
«Печи мы отмываем, скорее, от годов безразличия, чем от краски», — говорит Ксения Сидорина, одна из создательниц «Гэнга».
«Безумное предложение»
Четыре блогера-краеведа объединились в «Гэнгъ» (от английского «gang» — банда) два года назад, потому что «надоело нытье в соцсетях о том, как все разрушается». Ксения Сидорина, Мария Тычинина работают в библиотеке им. Маяковского. Алексей Шишкин — гид, а Максим Косьмин профессионально подбирает квартиры в старом фонде. Все они ведут блоги в инстаграме на историческую тематику. С технологией очистки команде помогает Александра Болгарова — профессиональный реставратор.
Ксения Сидорина, участница объединения «Гэнгъ»Фото: Ксения Иванова для ТД
Кирилл Михайлов, один из постоянных волонтеров, работает в метро и чинит вагоны. «Я просто увлекался историей города, фотографией, а в свое время увидел пост, мол, будем мыть печь на Десятой Советской, кто хочет, приходите. Показалось таким безумным предложением, что нельзя было отказаться!» — рассказывает он о своем знакомстве с «Гэнгъ».
На первую помывку, про которую рассказывал Кирилл, пришли сорок волонтеров. Тогда за один раз удалось поработать сразу на трех объектах. Самым известным из них была белая изразцовая печь с размашистым граффити «Гога». С тех пор волонтеры отмыли еще 22 парадные — за два года в акциях приняли участие несколько сотен человек.
Практически каждый раз в инстаграме активисты получают скептические комментарии, что их работа бесполезна, все равно снова все закрасят и распишут. Только этого почему-то не происходит.
«На прошлой неделе я проходил все адреса, начиная от первой нашей парадной. Как мы расчистили, так все и осталось. Это говорит о том, как важно показывать красоту, — объясняет Кирилл Михайлов. — Многие жители просто не замечают печей, витражей, они для них сливаются с фоном. Когда они такие грязненькие, замызганные, на них никто не обращает внимания. Когда мы их расчищаем, меняется отношение к этому».
«На личных связях»
Печь «Гога» — не только первый, но и самый пиратский объект «Гэнга». Нашли печь совершенно случайно, заметив приоткрытую дверь в парадную, которую подпирал отколотый кусок исторической изразцовой плитки. Отмывали «Гогу» безо всяких согласований. Жильцы в итоге поддержали идею, а КГИОП (Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры) узнал об этом уже после акции, СМИ охотно писали про новую инициативу.
Маргарита, участница объединения «Гэнгъ»Фото: Ксения Иванова для ТД
«Если бы СМИ не начали писать, КГИОП бы никогда не узнал, что мы вообще что-то делаем, — говорит Ксения Сидорина. — Я тогда поддалась всеобщей идее, что согласовать с ними ничего невозможно. Мы поработали на памятнике без согласования, и всего через неделю, когда мы проводили краеведческий фестиваль “Крайконъ”, на него пришел Сергей Макаров, глава КГИОП. Он буквально меня выцепил из толпы, сказал: “Ай-ай-ай, нехорошо”. Они были готовы, в принципе, уже нас штрафовать, но решили: ладно, пойдем — посмотрим на них вживую».
Наладить взаимодействие с КГИОП «Гэнгу» все-таки удалось. Все дальнейшие акции «Гэнгъ» согласовывал с комитетом и ни разу не получил отказа, хотя работать приходится в основном на домах-памятниках, к которым относится, например, дом Захаровых на Клинском с печью, сделанной по мотивам росписи Врубеля.
В заявке на работу, которую они подают через электронную приемную администрации Петербурга, активисты указывают материалы и технологии, которые намереваются использовать. В зависимости от типа работ они применяют специальные растворители, парогенераторы или строительные фены, которые позволяют бережно и аккуратно избавиться от старой краски.
За документальную часть в «Гэнге» отвечает Ксения Сидорина, которая помогает другим активистам в общении с КГИОП. Она говорит, что правильно оформить заявку непросто, например, в ней не должно быть слова «реставрация», которое подразумевает более сложное согласование, но добиться легализации своей деятельности все-таки реально. «Ничего не согласовывать — это путь в никуда, — уверена Ксения Сидорина. — Потому что кто-то знает, что делать, ничего не согласовывает и у него ничего не ломается в процессе. А кто-то, например, не знает, не согласовывает технологию, и все может быть испорчено».
В личных блогах с десятками тысяч подписчиков участники «Гэнга» стараются популяризировать свой опыт. Они охотно делятся технологиями работы и знакомят друг с другом волонтеров из других городов. Так, в комментариях под одним из постов Ксении нашли друг друга волонтеры из Харькова, а затем, воспользовавшись технологиями «Гэнга», отмыли историческую парадную. Правда, без всяких согласований с властями. Удалось бы им получить такое согласование — вопрос открытый, потому что и в Петербурге это получается не у всех.
Анна, участница объединения «Гэнгъ»Фото: Ксения Иванова для ТД
«Один раз я попросила знакомую девушку протестировать наш способ подачи согласований в КГИОП, посмотреть, что ей ответят, — рассказывает Ксения Сидорина, — ей пришел отказ. Получается, все завязано на личных связях. Хотя в итоге она все равно отмыла арку на входе в дом, хуже не сделала, и никто ее не оштрафовал».
«Зачем нам эти декорации?»
Самым сложным для «Гэнга» объектом оказалась терракотовая печь в доме 45 по улице Ленина. На ее очистку ушло целых пять месяцев, так как красили печь не меньше одиннадцати раз. Снять все слои растворителем оказалось очень непросто. Под краской обнаружились другие дефекты. «Краски было так много, что под ней уже не получалось различить рельефных узоров, напоминающих перья павлина. А они меж тем дали название этой модели печи “Павлиний глаз”. Топка грубо заделана цементом, двух верхних изразцов нет. Оббиты углы», — рассказывает Ксения Сидорина.
В итоге пришлось заделать утраченные части мастикой, достроить изразцы, стесать лишний цемент на топке. Краеведы добрались до исторического оливкового цвета печи, подобрали аналог в современной краске, разработали вариант росписи рельефных изразцов, опираясь на сохранившиеся аналоги.
Этот проект оказался самым долгим и затратным в истории «Гэнга», зато результат работы удивил и жильцов, и самих волонтеров. «Времени на эту печь ушло очень много, но она, конечно, стала такая красотка! Мы приходили почти каждый день и проводили по несколько часов с этой печкой. Я там даже день рождения отмечала!» — говорит активистка Анна Волкова.
«Помню, уже ближе к концу работ мужчина приходит с какими-то своими подружками: “Вот, посмотрите, какая у меня печь в парадной!” До этого ходил: “А что это вы делаете, почему?” А потом уже привел показать», — добавляет Анна.
Но не всегда реакция жильцов оказывается адекватной и позитивной. Например, во время работ по очистке печи Ваулина с павлинами у «Гэнга» украли все расходные материалы, их волонтеры оставляли на ночь со специальной запиской: «Пожалуйста, не берите, нам это нужно». А однажды старшая по парадной и вовсе не дала начать работы в шикарном вестибюле с печью и плиткой на стенах.
Кирилл, участник объединения «Гэнгъ»Фото: Ксения Иванова для ТД
«Она говорит: “Я вам разрешу сделать печь, если вы мне сделаете трубы, канализацию”. Типа, зачем нам вот эти все декорации? Вы что, нам не можете воду из подвала убрать вместо этого? — смеется активистка Рита Чернова, архитектор по образованию. — Мы объясняем, что мы не занимаемся водой, мы не умеем. Мы бы с радостью, но нет».
«Люди, когда видят нас, не понимают, что мы просто волонтеры, — добавляет Анна Волкова. — А ведь сами жильцы могут подтянуть свою парадку, они могут обратиться к управляющей компании и что-то сделать».
«Артемию Лебедеву я говорю: “Вот тебе номер карты”»
Работу «Гэнга» часто называют реставрацией, но на самом деле это не она, потому что волонтеры не восстанавливают утраченные элементы, а работают с тем, что есть. Это, скорее, сродни археологии: под многолетними наслоениями они обнаруживают артефакты ушедшей эпохи и делают их видимыми.
Специальных знаний для таких работ практически не требуется, финансовые затраты, по словам Ксении Сидориной, тоже не слишком велики. Если полноценная реставрация столетней изразцовой печи может обойтись в сотни тысяч рублей, то, например, на печь Ваулина «Гэнгъ» потратил около пятнадцати тысяч. Это при том, что некоторые расходные материалы пригодятся и для дальнейших работ. На их закупку волонтеры чаще всего скидываются из своих денег, хотя многие подписчики настойчиво предлагают материальную помощь.
«Деньги предлагают часто, но в большинстве случаев я отказываюсь, потому что думаю, что люди, которые хотят дать денег на культуру, скорее всего, возьмут их из своих последних денег, — говорит Ксения Сидорина. — Но если я вижу, что предлагает Артемий Лебедев, то Артемию Лебедеву я говорю: “Вот тебе номер карты”».
Артемий Лебедев, действительно, дважды жертвовал на работу «Гэнга» по сто тысяч рублей, которых хватило на несколько проектов. Простых же россиян Ксения призывает не отправлять средства, а взять в свои руки заботу о собственных парадных и подъездах. По ее словам, даже в историческом центре волонтерам едва ли угрожают штрафы за проведение таких работ, кроме того, «Гэнгъ» всегда готов помочь активистам с согласованием проекта.
Очищенный элемент с вазой на Клинском проспектеФото: Ксения Иванова для ТД
«Если таких ребят будет много, если все помоют у себя дома, то тогда мы будем не нужны, мы сможем уйти в более сложную реставрацию, — объясняет Ксения Сидорина. — Но пока что идея о том, что мы просто даем пример, не очень работает, мы, скорее, работаем как шоу».
«Это не евроремонт и это красиво»
На самом деле, «Гэнгъ» уже стал примером для других волонтеров, которые запустили свои проекты. Только за последние несколько лет жильцы в Петербурге восстановили несколько исторических парадных, жители дома Бака объединились, чтобы сохранить оставшиеся предметы интерьера, реставрируются частные квартиры.
В одной из таких квартир участники «Гэнга» реализовали свой первый коммерческий проект: восстановили изразцовую печь и заработали несколько тысяч рублей на строительный фен.
Это единственный раз за два года, когда краеведам заплатили за работу, но их все равно обвиняют в том, что они отбирают хлеб у реставраторов. Ксения Сидорина объясняет, почему это не так: «В реальности мало кто может себе позволить реставрационные работы. В большинстве своем люди в центре заняты выживанием, у них нет сотен тысяч рублей, необходимых для реставрации общедомового пространства».
«Делать реставрацию с восстановлением утраченных элементов — это достаточно дорого, — добавляет Кирилл Михайлов, — но сейчас возникла мода на аутентичную обстановку, приходит понимание, видение этой красоты. Случаев, когда жильцы сами оплачивают проект, становится больше».
«Лояльное отношение к неидеальности» — так об этой моде говорит активистка Рита Чернова. «Если раньше считалось, что это неаккуратно, нужно выровнять, закрасить, подлатать, чтобы как будто вчера плитку положили, то сейчас по-другому, — рассказывает Рита. — Старая плитка, которой сто-двести лет, не может быть идеальной, не может быть одного цвета, без сколов, без трещин. Это не евроремонт. И это красиво».
Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
