Страх и ненависть в Сургуте

«Ведь он начальник полиции»

В воскресный день в Белом Яру, небольшом пригородном поселке Сургута, на улицах многолюдно: знакомые толпятся у магазинов и ларьков, закупаясь перед длинными выходными, с детской площадки слышен смех, под окном старого двухэтажного дома орет толстый черный кот.

Дорога от облицованного новенькой плиткой отдела полиции до девятиэтажного полицейского общежития занимает от силы пять минут — надо просто спускаться к набережной реки Оби, петляя по узкой тропинке. По левую руку слепит золотыми куполами церковь, справа — пустой в выходные детский сад «Сибирячок». Перед общежитием лепятся коробки гаражей, а тропинка упирается в глубокую лужу, в которой плавают обломки льда, мусор и деревянные палеты.

У общежития полицейский возится со служебным «бобиком», к нему подходят выходные коллеги: «Че, опять?» — «Да, мать твою…» Рядом с подъездом две семьи обсуждают досуг на праздники: «А тебя твоя отпустит?» Супруга мужчины, которая стоит рядом, хихикает: «Ну-у-у, я подумаю».

Именно на выходе из общежития днем 19 ноября 2020 года сотрудники ФСБ и МВД задержали 32-летнюю Анну (имя изменено. — Прим. ТД). Анна, по версии следствия, занималась сбытом наркотиков и имела прямое отношение к серии смертей от передозировки, которые произошли в городе неделей ранее. Девушка в свою очередь «сдала» человека, по указанию которого она якобы распространяла наркотики. Им, как следует из ее показаний, оказался глава отдела по контролю за оборотом наркотиков (ОКОН) отдела МВД по Сургутскому району майор полиции Павел Алексеев.

За день до этого дочка Анны, 13-летняя Света (имя изменено. — Прим. ТД), не дождалась маму домой: с утра женщина уехала по делам, а вечером телефон оказался выключен. Перед сном Света услышала на лестничной клетке за дверью разговоры и шаги каких-то мужчин. Утром их стало больше и на лестничной площадке, и во дворе. Почувствовав что-то неладное, девочка решила заглянуть в сейф, который стоял у них в квартире, и достала ключи из потаенного места, где их хранила мама.

В сейфе лежали пакетики, замотанные в изоленту, — несколько маленьких, размером с большой палец, и один большой, в две ладони. Света начала выбрасывать их в туалете: разрывала полиэтилен, вспарывала изоленту ножом, вытряхивала содержимое в унитаз. Пустые обертки, которые смыть не получилось, она замочила с моющим средством.

Сургут, Белый Яр. ОбщежитиеФото: Анастасия Платонова

Вскоре в дверь стали громко долбиться, и Света услышала голос матери: «Открывай, это я!» В квартиру с ней зашли толпа людей в форме и инспектор по делам несовершеннолетних. Кто-то спросил у женщины, где все лежит. «Ничего нет, я все смыла в унитаз»,— ответила 13-летняя девочка, догадавшись, о чем идет речь.

За несколько недель до этого, в разговоре с «Такими делами» вспоминает Света, мама начала очень странно себя вести и «общаться с каким-то полицейским». Стала нервной: идя с дочкой по улице, постоянно оборачивалась, домой по вечерам приходила поникшая и уставшая.

Слова девочки совпадают с воспоминаниями сестры Анны Вероники. Женщина, заметила она, стала «очень подавленной», начала постоянно занимать деньги: «То на бензин, то на такси. Рублей пятьсот-тысячу брала».

Некоего полицейского вспоминает и мама Анны Ольга: «Она рассказывала, что они в начале осени познакомились. Он ей цветочки, подарки какие-то дарил. Она говорила: мам, такое внимание, такой обходительный. Я как-то спокойна была, [ведь он] начальник милиции».

Известие, что Анну задержали и проводят у нее обыск, стало шоком для родственников. Вероника сразу же поехала брать справку о составе семьи, а уже ночью в полиции у них с Анной была очная ставка.

По данным анонимного источника ТД, Анна якобы созналась, что хранила у себя наркотики и якобы распространяла их по указу главы ОКОН ОМВД по Сургутскому району майора Павла Алексеева и нескольких его оперативников: делала закладки, сотрудничала с интернет-магазинами на [известном российском маркетплейсе] и администрировала их собственный магазин в телеграме. Суд отправил сотрудников МВД в СИЗО, а Анну — под домашний арест.

«Интересный вес»

«Сургут — центровой город: развесовка, раскидывание — все идет через Сургут. Если едет большой интересный вес, то он всегда контролируется полицией», — так характеризует в беседе с ТД обстановку с наркотиками в городе в прошлом высокопоставленный сотрудник МВД, закончивший службу несколько лет назад.

По неофициальным данным, Ханты-Мансийский автономный округ (ХМАО) опережает по уровню наркопотребления и преступности соседние регионы (Свердловскую и Томскую области, Красноярский край и Республику Коми) и даже Москву, занимая 78-е место из 85 в антинаркотическом рейтинге (составлен федеральным проектом «Трезвая Россия», который, в частности, предлагала запретить кальяны в кафе и ввести норму покупки алкоголя в одни руки . — Прим. ТД).

Согласно ежегодному государственному сборнику «Доклад о наркоситуации в ХМАО», за прошлый год в регионе изъяли 109,491 килограмма психоактивных веществ (для сравнения, в соседнем Ямало-Ненецком автономном округе за тот же период — всего 8 килограммов). За этот период, говорится в официальном докладе, наркоторговцы сумели отмыть около 6,132 миллиона рублей, заработанных на продаже наркотиков.

Основным веществом, преобладающим на рынке, составители доклада называют «синтетические вещества, в основном амфетаминовой группы» (в нее входят синтетические катиноны, в частности мефедрон, на которые приходится до трети от общей доли покупок на крупнейшем русскоязычном маркетплейсе). Как правило, поставки шли из соседних мегаполисов: Екатеринбурга, Перми и Тюмени, а также из столиц — Москвы и Санкт-Петербурга. Особенно отмечены поставки «с использованием международной почтовой связи», однако практически ничего не говорится о почтовых отправлениях внутри страны.

Несмотря на то что, по официальным данным, число случаев острых отравлений наркотиками возросло, количество преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, снизилось. Однако в разговоре с «Такими делами» жители Сургута жалуются на обстановку в городе: «парки перекопаны, везде изолента», «копаются в сугробах», а на карте отзывов [название карты], где наркопотребители могут написать о неудачной покупке, регулярно появляются жалобы на патрули патрульно-постовой службы (ППС), но гораздо чаще наркопотребители предупреждают о гражданских активистах «типа спортсменов», которые, дежуря в местах, где часто делают закладки, «*** [бьют] ногами и отнимают [вещества]».

 

View this post on Instagram

 

A post shared by Новости Сургута | SITV (@sitv)

Со статистикой наркопотребителей в регионе складывается парадоксальная ситуация. Учитывая объемы изъятых веществ и масштабы выявленного дохода от наркоторговли, странной выглядит цифра в 2433 «больных наркоманией» в регионе (среди них всего 25 несовершеннолетних). За 2020 год от отравления наркотическими средствами и психотропными веществами умерли 69 человек.

Группа веществ, вызвавших летальные передозировки, не уточняется, но приведена статистика острых отравлений (передозировок). Большинство случаев (34 из 72) приходится на метадон — синтетический опиоид.

В эту статистику входят и два местных подростка — пятнадцатилетние Даша и Сева (имя изменено — Прим. ТД), которые 15 сентября 2020 года перепутали мефедрон с метадоном.

«Больше нет у нас никаких детей»

Даша пришла в себя, когда на каталке ее везли по больничному коридору в реанимацию: «Я открыла глаза, и меня сразу стали спрашивать: “Как тебя зовут? Что за мальчик с тобой был?” Мужской голос настаивал: “Мне надо с ней поговорить”. С ним спорили: “Нет, она только пришла в себя”. — “Но мне только пару вопросов!”»

Девочке было сложно говорить и очень хотелось пить. Она закрыла глаза, а когда очнулась, лежала в реанимации, привязанная к койке. Все тело было в трубках. С ней разговаривали. Даша пыталась отвечать и не сразу поняла, что не может говорить из-за трубки в горле.

У нее русые волосы, при ходьбе она немного хромает — сказывается старая травма, которую девочка получила на соревнованиях по спортивной аэробике, — и часто переспрашивает, не холодно ли мне. Сама Даша, несмотря на мороз, легко одета и то и дело поправляет клетчатый платок на шее. Мы идем по Сургуту, и Даша показывает панельную девятиэтажку, где их компания обычно сидит в подъезде зимой, столовую, детские площадки и набережную Оби, куда подростки ходят купаться летом.

За два года до передозировки Даша познакомилась со своим отцом, которого несколько раз судили по 228-й статье. По словам родных, он употреблял наркотики, в частности опиаты, с четырнадцати лет. Мать Даши развелась с ним, с отцом девочка не общалась и ничего о нем не знала, но после последнего срока (в 2018-м за то, что хранил дикорастущую коноплю, он получил полтора года колонии) мужчина захотел восстановить общение с дочерью.

«Я даже предполагать не могла, что у меня такой биологический отец. В первый день нашего знакомства он мне рассказал всю свою жизнь: что употреблять нельзя, из-за чего он сидел…» Так они общались, периодически созванивались, Даша приходила к отцу ночевать, пока 9 августа 2020 года его не задержали снова — при себе у него нашли героин. По словам бабушки Даши, мужчину сильно избили, а потом отвезли домой на обыск, где якобы ничего не нашли, и только потом в деле «нарисовались фото пакетиков» из, предположительно, другой квартиры.

После обыска Даша, по ее словам, пошла в квартиру отца, чтобы убраться и покормить животных. Из-за холодильника выпал пакетик с белым веществом, который, видимо, пропустили оперативники при обыске. Девочка убрала его в карман, а потом отдала старшему, «более опытному» знакомому. Он, по ее словам, немного попробовал и сказал, что это легкий мефедрон. Девочка убрала пакетик на полку, а через пару недель проговорилась о том, что у нее мефедрон, своему другу из параллели — пятнадцатилетнему Севе.

В тот день, 15 сентября, они оба не пошли в школу, а у Даши никого не оказалось дома. Сева отпросился у родителей, но сказал, что пойдет с ночевкой к другу, которого его мама хорошо знала. «А у тебя правда есть?» — спросил Сева, когда пришел к Даше домой. Подростки взяли пакетик, достали оттуда вещество и [описание способов употребления наркотиков]. «На меня как будто все стало падать: вещи, комната, квартира. Но я подумала, что так и надо», — вспоминает девочка. На этом она потеряла сознание.

Утро следующего дня у Севиной мамы началось с того, что она пыталась дозвониться до сына, чтобы тот не проспал визит к врачу. Мальчик не брал трубку. Тогда она позвонила его другу: «Дай Севе трубку, ему надо к врачу за справкой». — «А Севы у меня не было». — «А где же он?» — «Сейчас я узнаю».

Подростки начали перезваниваться, и первыми до общежития, где были Сева с Дашей, дошли подруги девочки. Открыв дверь в комнату, они увидели, что мальчик без сознания лежит на полу, а Даша завалилась на бок на диване. Девочки стали звонить родным подростков. Приехав на место, мать Даши зашла в квартиру, сразу «по инерции, как медик» (у женщины образование медсестры. — Прим. ТД) бросилась проверять у Севы пульс. И увидела, что мальчик уже покрылся трупными пятнами. Было около полудня — подростки пролежали так порядка двенадцати часов.

У бабушки Севы на стене висит огромная фотография внука: мальчик смотрит исподлобья прямо в камеру, русые волосы зачесаны назад, острые скулы, ямочка на узком подбородке. Татуировка с этим же портретом выбита на предплечье у мамы мальчика. Бабушка показывает видео с внуком: вот они в магазине за день до смерти Севы, вот он на дне рождения. Делает ремонт в новой квартире. На отдыхе с родителями — мама стоит рядом, на вид не старше одноклассниц. «Он был лидером, мальчик очень добрый и красивый, никогда не матерился, никогда от него сигаретами не пахло. Он у нас один, все, больше нет у нас никаких детей», — тихо говорит бабушка.

Могила СевыФото: Анастасия Платонова

«Такого искреннего, чуткого человека не найти. Он настолько понимающий, заботливый», — рассказывает Даша. Она близко общалась с Севой, но за полгода с момента его смерти не была на его могиле. После случившегося друзья перестали с ней общаться, в школе начали травить, крича в спину: «передозница» и «че, по передозу?» Девушка погибшего друга приходила к ней в школу и спрашивала: «Как тебе спится, убийца?»

Семья Севы тоже посчитала, что во всем виновата Даша, и настаивала на том, чтобы девочку привлекли к уголовной ответственности: якобы девушка не раз предлагала другим детям наркотики и уже употребляла ранее (этого не произошло только по формальным причинам: в сентябре 2020 года ей еще не исполнилось 16. — Прим. ТД). На судебном процессе подростки повторили эти показания. Но Даша и ее мама это отрицают.

«Что у нас за законодательство, что человек не несет никакой ответственности? Она отравила ребенка. Она его туда позвала, она ему дала в руки. То есть практически реализовала. Где наше государство? Где правоохранительные органы?» — возмущается бабушка погибшего подростка.

В результате его смерти отцу Даши к обвинению по 228-й статье добавили еще одну, 109-ю — причинение смерти по неосторожности, хотя на момент, когда подростки употребили метадон, он уже месяц находился в СИЗО.

Через несколько недель после смерти Севы в сводках о «наркотическом веществе» и «смертельной дозе» оказались и правоохранительные органы: в ноябре 2020 года за сутки в Сургуте от передозировки наркотиками погибло не менее четырех человек. Но на этот раз, по версии обвинения, полицейские оказались по другую сторону преступности: в этой серии смертей обвинили троих сотрудников полиции из отдела по контролю за оборотом наркотиков.

«Артист умер. От меда»

В женской исправительной колонии № 7 города Юргамыша работает швейный цех. За машинкой сидит улыбчивая блондинка в аккуратно повязанном платке. Она, улыбаясь, объясняет журналистам, что не умела шить до колонии, но в исправительном учреждении окончила трехмесячные курсы швеи и теперь стоит на хорошем счету у руководства. Это 32-летняя Анна.

Она вышла из Юргамышской колонии в 2020 году — отбывала срок за то, что ударила своего молодого человека ножом. До колонии воспитывала двенадцатилетнюю дочь, работала в сетевом супермаркете. «Она очень хваткая, умненькая девочка, — рассказывает о ней сестра. — Но у нее зависимость была».

Первый срок Анна получила, когда перед Новым годом утром полиция остановила ее машину и нашла в сумочке девять пакетиков с веществом альфа-PVP общей массой 3,78 грамма. Тогда ее осудили условно. Но уже через несколько месяцев девушка, защищаясь, ударила ножом своего молодого человека, который ее избивал, заподозрив в измене. Суд посчитал это тяжким вредом здоровью и приговорил женщину к четырем годам в колонии. «Он так мальчишка неплохой, но вот как выпьет… Я ей говорила, чтобы она тоже заявление на него написала. Вот дали четыре года девчонке, вся жизнь пошла под откос», — сокрушается Вероника.

Отсидев два года, Анна вышла условно-досрочно и собралась «начать новую жизнь»: устроилась на работу, забрала к себе дочку, сняла квартиру и познакомилась с мужчиной по имени Руслан, который потом стал ее мужем. «Я кайфую от трезвой жизни», — делилась она с друзьями на своей страничке во «ВКонтакте».

Однако уже вечером 19 октября 2020 года Анна с новым парнем и друзьями поехала на машине за закладкой: компания купила себе мефедрон, рассказывает Руслан. Недалеко от лесополосы их машину тормознули сотрудники ДПС. По словам Руслана, когда их остановили, один из его друзей «в лице аж поменялся, засуетился, занервничал». Анна пересела к дэпээсникам для проверки, все остальные вышли из машины. Руслан увидел, что полицейский взял в руки рюкзак Анны и достал оттуда портмоне «типа кошелька»: «Я увидел, что там наркотики. И я видел, что доставал он его из Аниного рюкзака». На вопрос, откуда в рюкзаке взялось портмоне с наркотиками, Руслан предполагает, что их либо подбросили сотрудники, либо портмоне переложил в рюкзак Анны их друг. «Я говорю: так это же не мое, вы же видите, что это не мое? И все, нас оформили, привезли в участок и начали говорить: “Давай бери все на себя, а она пойдет свидетелем, просто хранение тебе сделаем”. Следом Анну в соседний кабинет повели». Как Руслан узнал потом, там девушка якобы разговаривала с начальником ОКОН майором Павлом Алексеевым. 

Пока Руслан сидел в коридоре и ждал оформления, он, по его словам, пытался договориться с одним из оперативников, чтобы за взятку прекратить уголовное дело: остановились на сумме в 100 тысяч рублей, и оперативник, якобы обещав «замотивировать начальника» и «вернуться к разговору позже», ушел.

К этому моменту из кабинета вышла и Анна. «Мы в коридоре с ней встречаемся, она говорит: “Все нормально, никаких 100 тысяч [не надо], дома расскажу”. И через два дня она поехала встретилась с [начальником ОКОН майором Павлом] Алексеевым», — вспоминает Руслан. По его словам, так она начала заниматься сбытом — якобы по прямым указаниям. «А меня в сторону сразу. Я сам лично эти эсэмэски видел: “Приезжай одна. Будь одна. Руслана не надо. Чтобы он ничего не знал”. Я еще нервничал, переживал. Мне это очень не нравилось, и буквально через три-четыре дня мы сильно разругались», — продолжает мужчина.

Жилые районы СургутаФото: Алексей Мальгавко / РИА Новости

На время они перестали общаться. Об Анне Руслан вспомнил через месяц, когда в начале ноября 2020 года от передозировки метадоном умер их общий друг по прозвищу Дима Артист. Тогда Руслан написал эсэмэску: «Артист умер. От меда». А через несколько дней девушку задержали.

Родные также подтверждают, что, когда все вскрылось, Анна им рассказала: якобы Алексеев якобы предложил ей совместно заниматься сбытом. Анна согласилась, потому что боялась, что ее снова отправят в колонию из-за наркотиков, которые полицейские нашли в ее рюкзаке. «Запугали девчонку. Страх перед тюрьмой, страх опять оказаться там — я бы хоть что сделала в ее ситуации. И семья, ребенок, и работа. Да я бы что хочешь сделала! Следователь говорит: “Так вот ко мне надо было сюда [жаловаться] в прокуратуру приходить”. Да как, мы простые смертные! Я вот выйду, рот открою, мне в карман положат, и все. Положат, поедешь [на зону] и ничего не объяснишь», — рассуждает ее сестра Вероника.

Как говорит анонимный источник ТД, на момент задержания у девушки уже был доступ к аккаунту на [известном маркетплейсе], который сотрудничал с двумя магазинами: NNN и XXX. В показаниях, которые Анна дает следствию, она утверждает, что якобы Алексеев, узнав об этом, сказал продолжать сотрудничество с этими магазинами, а также завел небольшой магазин на телеграм-канале. Часть наркотиков полицейские якобы брали с задержаний, а часть получали по почте от крупных даркнет-магазинов, в основном из Санкт-Петербурга. Посылка же, которую отправляли в Сургут, была оформлена на подставное лицо, и, чтобы получить ее, Анна вызывала курьера или таксиста, писала ему от руки доверенность с выдуманными паспортными данными, и курьер ехал забирать вес. За курьером в это время якобы ехали полицейские, которые следили, чтобы машину не остановили по пути. Потом девушка разносила закладки: маскировала пакетики камушками из алебастра, раскладывала их в пригороде, в подъездах, парках, лесополосах — якобы на территории, которая относилась к ОМВД по Сургутскому району, где и работал Алексеев.

Если внимательно прочитать отзывы, оставленные пользователями на магазины, с которыми сотрудничала Анна, а потом, по словам источника, и якобы полицейские, то становится ясно, что магазин XXX торговал довольно активно: начал работу летом 2020-го, в ассортименте в основном были мефедрон, амфетамин и шишки марихуаны. До 19 октября 2020 года пользователи оставляли в среднем по четыре — десять отзывов в день, а следовательно, реальные объемы покупок могли быть в два раза выше.

После задержания Анны 19 октября какое-то время магазин ничего не продавал, а потом, через 10 дней, возобновил торговлю, но уже с небольшими изменениями в ассортименте. Так, основную долю продаж теперь составлял «фирменный мефедрон». При этом пользователи на форуме начали жаловаться на качество товара, а покупатели в отзывах иногда предупреждали, что якобы по адресу закладки «организована приемка: у подъезда ждали пять [полицейских] в гражданке, начали месить после поднятия клада». Это совпадает с информацией от источника ТД, который рассказал, что якобы если отделу нужно было делать показатели, то за местами, куда Анна и ее коллеги относили закладку, устанавливали слежку и задерживали там наркопотребителей.

Второй магазин, который функционировал в телеграме, был, по словам источника, менее прибыльным и только начал развиваться: Анна якобы по просьбе Алексеева нашла для него курьера, они начали делать закладки, но торговлю на поток поставить не успели — магазин в основном раздавал пробные партии веществ.

Основная часть наркотиков, по словам источника, шла якобы от задержаний: например, за несколько дней до Анны оперативники задержали кладмена магазина BBB, который торговал на [известном маркетплейсе] кокаином, МДМА, экстази и другими веществами. По словам источника, реальный объем обнаруженных на адресе веществ был больше, но якобы полицейские оформили только часть.

Таким образом работа продлилась месяц. Все шло относительно гладко до тех пор, пока, по словам источника, Анна и ее руководители не получили по почте партию метадона, от которого впоследствии скончалось несколько человек.

События, по словам источника ТД, могли развиваться так: получив вещество, его, как обычно, разложили по закладкам, затем знакомый Анны, Дмитрий, уточнил у нее, где можно взять метадон, а та посоветовала ему магазин, где работала сама. Дмитрий купил вещество, угостил своего друга Марата, который недавно вышел из тюрьмы, и его девушку Анастасию. Анастасия и Марат употребили вещество 9 ноября. На следующее утро родственники весь день не могли до них дозвониться. Вечером 10 ноября знакомые подошли к квартире и, увидев, что там горит свет, решили выбить дверь. В квартире лежали два трупа. В общей сложности за сутки 9—10 ноября от метадона умерло не менее четырех человек.

Через девять дней, 19 ноября, оперативники МВД и ФCБ задержали Анну, когда та выходила из полицейского общежития в поселке Белый Яр, где жил Алексеев. По словам источника ТД, у самого полицейского нашли пакетик с небольшим количеством наркотического вещества, а в его отделе обнаружили упаковку от посылок с наркотиками, которые были получены по почте.

«Хочешь, чтобы все было по-тихому?»

«Я думаю, что не могут наркотики существовать без сотрудников полиции. Когда человек работает в органах, он на передовой. Есть много отличных парней, которые борются с наркотиками», — рассказывает Святослав (имя изменено. — Прим. ТД), в прошлом — высокопоставленный сотрудник МВД, близко знакомый с ситуацией в ХМАО. Даже «отличные парни» иногда вынуждены платить оперативным агентам за информацию «неправильным путем», то есть психоактивными веществами, поясняет он. Но есть, по его словам, и такие, кого близкий контакт с наркотрафиком уводит в сторону от службы.

Бывший сотрудник подтверждает, что у полицейских есть возможность не оформлять все наркотики, найденные, например, при обыске: «Такого не бывает, чтобы постоянно все [делалось] под контролем. Три кило изымаем, полтора — потеря». На вопрос, как именно сотрудник может сокрыть часть наркотиков, Святослав берет со стола сахарницу и разыгрывает ситуацию в лицах: «“Товарищи понятые, смотрите, здесь, предположительно, на глаз 89 граммов!” Упаковали, привезли в отдел, сдаем как вещдоковые. В отделе наркотики взвешиваются, чтобы установить точный вес».

Но, продолжает он, при взвешивании оперативники могут пересыпать вещества из тары в тару и, таким образом, негласно отсыпать немного, а чтобы коллеги не заметили —отправляемое на экспертизу вещество смешать с сахаром или побелкой, оставив себе более чистую часть. А затем «находят кого-нибудь: “Помнишь, мы тебя задержали? Хочешь, чтобы все было по-тихому? Будешь работать на нас”».

Определение типа наркотического вещества во время операции сотрудников ФСБ РФ по задержанию участников преступной группировки, производивших наркотики для продажиФото: ЦОС ФСБ РФ / ТАСС

На вопрос, почему сотрудники полиции могут начать заниматься сбытом, Святослав находится быстро: «Есть соблазн, и есть большие деньги, если все делать аккуратно. Делаешь, а денежки копятся, а потом ты ушел на пенсию — и раз, купил себе машину классную». Но потом, подумав, он добавляет: «Дело не в зарплате, дело во внутреннем [азарте]… Он один раз попробовал [продать]: “***** [блин], получилось, да ладно?! А давай сейчас побольше…”»

Он также подробно описывает схему, которой могут пользоваться сотрудники ППС, которые тоже имеют право изымать наркотики. «Лишний вес в отделе тоже не нужен: я падаю в процентовке. Если в этом году я изъял пять [килограммов], а в следующем изыму три, то это плохо [для статистики]. А если кого-то задержали в состоянии [наркотического] опьянения, то автоматом возбуждается “незаконный сбыт”, и статистика опять падает (из-за распространенной сейчас бесконтактной покупки раскрыть такое дело о сбыте довольно сложно, такое дело становится “висяком” и плохо влияет на статистику. — Прим. ТД). И ты говоришь пэпээсникам: “Ребята, не надо сильно попу рвать”. И зачем изымать [наркотики], если можно поймать, забрать [наркотики] и под жопу пнуть [отпустить]? Если вес нормальный — “Чувак, хочешь классно жить? Мы тебя не видели, ты нас не видел”. Или можно просто записать номер этого человека и сказать: “Завтра приедешь!”»

О том, что может происходить дальше, можно узнать из приговора, который Сургутский городской суд в октябре 2020 года вынес в отношении сотрудника ППС Владимира Васильевича Писковацкова. Как сказано в приговоре, Писковацков, «испытывая материальные трудности», вступил в сговор с «неустановленным лицом», которое передавало ему сведения о тайниках с наркотиками. Патрульный полицейский выезжал на адрес, забирал крупную партию вещества, фасовал наркотики на мелкие дозы и размещал закладки: клал пакетики, накрывая сверху пластиковыми стаканчиками, в лесополосах. Торговлю «лицо» и Виктор вели через телеграм, в ассортименте были в основном синтетические катиноны: альфа-PVP и мефедрон. При задержании у Писковацкова нашли 27 свертков из фольги, в которых в общей сложности было 11 граммов альфа-PVP. В машине сотрудника ДПС также нашли 100 свертков с тем же веществом общим весом 44,48 грамма. А дома обнаружили 13 мотков изоленты, 1350 пустых полимерных пакетов с контактной застежкой, 5 штук резиновых перчаток, 4 фрагмента фольги и электронные весы.

Вину бывший сотрудник полиции «признал полностью и сообщил известные ему сведения о поставщике наркотических средств». Суд признал Писковацкова виновным и назначил шесть лет и шесть месяцев лишения свободы в колонии строгого режима.

«А как ты предлагаешь изымать?»

Уголовные дела о сбыте наркотиков с участием сотрудников полиции Сургута начали появляться в конце 2019 года. Одним из самых массовых стало дело городского отдела по контролю за оборотом наркотиков: сейчас по нему проходят шестеро полицейских. Им вменяют хранение, покушение на сбыт, хищение наркотиков, мошенничество, кражу, превышение должностных полномочий и дачу ложных показаний в суде.

Поводом для дела послужил скандал с оправданием сургутянина Дмитрия Липова. Вместе со знакомым Максимом Ковалюком они были задержаны в ноябре 2018 года у гаражного кооператива «Млечный путь», в ходе обыска у Липова изъяли банку из-под чипсов, в которой оперативники якобы обнаружили 203 грамма мефедрона, но впоследствии на суде защита предоставила видео задержания: было видно, как оперативники клали в карман куртки Липова объемный пакет. Прокуратура отказалась от обвинения, дело было прекращено, а Липов получил компенсацию 1,3 миллиона рублей за полтора года в СИЗО.

 

View this post on Instagram

 

A post shared by Новости Сургута | SITV (@sitv)

В декабре 2019 года был задержан принимавший участие в задержании Липова оперативник Евгений Агеев. При задержании у полицейского нашли пакетики с гашишем. В марте задержали его коллегу Артема Крюкова. Сейчас по делу в качестве подозреваемых проходят четверо полицейских, которые задержали Липова и Ковалюка: оперуполномоченные Айдар Мигранов, Артем Крюков, Евгений Агеев и Максим Медведев.

Агеев был подчиненным бывшего главы ОКОН по Сургуту Александра Обухова, который вышел на пенсию три года назад. На встречу Обухов приезжает после вечерней тренировки по кроссфиту. Он много рассуждает о кадровой политике МВД: «По объявлению понабирают идиотов» — и вспоминает бывших подчиненных, которые работали у него в отделе или пытались туда устроиться. Евгений Агеев работал в ФСКН, оттуда, по словам Обухова, был уволен якобы за коррупцию, работал судебным приставом в Нефтеюганске, потом решил перейти обратно в ОКОН. «Мне люди звонили: “Не берите его на работу”. Я начинаю от него отказываться, а мне отдел кадров говорит: “А нам по барабану, нам надо штат укомплектовать”». Другой обвиняемый по уголовному делу Артем Крюков, по словам Обухова, был другом осужденного сотрудника ППС Владимира Писковацкова.

Обухов допускает, что сотрудники ОКОН могут заниматься сбытом: «Люди склонны к этому. Агеев вечно жаловался, что у него денег нет, ездил на “Мицубиши Лансер” старом, ездил с Нефтеюганска сюда по 60 километров, держался обособленно, работал слабенько, но старался. Я ушел — и все, понеслась. Мне как рассказали некоторые о его финансовом положении, я себя таким нищебродом почувствовал […] Это зависит от человеческого ума. Я же тоже мог начать этим заниматься, почему я не занимался? Я знал, что это тюрьма».

Еще одной причиной, почему сотрудники полиции могут нарушать закон, Обухов называет саму систему: «Мы занимаемся всем: ходим охранять избирательные участки, ходим в рейды, ездим встречать людей в аэропортах. И я на эти мероприятия выделял живых оперов, а выхлопа оттуда — 0,0 процента. Но преступления требуют каждый день. А ты не можешь каждый день наркотики изымать. Ты выдохнешься. У тебя должны быть источники, ресурсы, оперативная информация. [В отделе] ни компьютеров, ни бумаги — ничего нет. У оперативного сотрудника стол и стул. А если ты начинаешь падать вниз по показателям, тебя начинают заслушивать на совещаниях, контролировать, пристальное внимание уделять — начинают морально душить. Требовать-то все горазды преступления раскрывать, а как, если я даже рапорт не могу распечатать?»

При этом, когда речь заходит о скандальном видео с бывшими подчиненными, Обухов не видит проблемы и сетует на вездесущее видеонаблюдение:

— Сейчас камеры кругом натыканы, так опасно работать, если честно. Ты же не всегда в рамках правового поля работаешь. Что, если наркоту скинул, домой отпускать, что ли? Как ты считаешь?

— Никак не считаю.

— Никак?

— Я считаю, что в карман [наркотики] совать — это странно.

— Скинутую наркоту — странно? А как ты предлагаешь изымать?

Но «заказные» подбросы Обухов считает редкостью и открещивается от этой практики: «В моей жизни было два заказа [подбросить наркотики], деньги предлагали. Я от обоих отказался. Первый денег должен был, негодяй, людей порядочных кинул. А второй был серьезным человеком в Сургуте, но дорогу перешел ребятам в погонах. Я сказал: “Нет, я лучше на пенсию пойду спокойно, а вы там сами”. И от всего отказался: Бог не фраер, он все видит».

«Скормить мелкую рыбешку, чтобы не спалиться»

«Мы как не хотели, так и не будем в это верить, мы исключительно верим Паше. Настолько он белый лист в этом деле. Я уверена, когда все это развалится, он выйдет, станет адвокатом и будет защищать полицейских, которые пострадали от своей же службы», — рассказывает Алена, жена Павла Алексеева (формально они в разводе, но, по словам героини, в действительности продолжают отношения. — Прим. ТД).

Мы встречаемся вечером рабочего дня в оживленном кафе в центре Москвы — Алена с младшей дочерью переехала в столицу. Сейчас девочка готовится к поступлению в университет, Алена работает в крупной компании и верит, что Павел не виновен.

Уроженец ХМАО, Павел всю жизнь работал в полиции и именно в ОКОН. Его мама Людмила Степановна «в открытом письме в прокуратуру» так описывает карьеру сына: после окончания школы поступил в престижный юридический институт МВД, после направлен в ОВД небольшого города газовиков на севере округа, служил в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. По ее словам, он связал свою жизнь именно с работой по пресечению наркотрафика ради идеи: семье Павла выделили заброшенную квартиру в многоквартирном доме, где из мебели были старый стол и табуретка, а потом «перестали платить зарплату, и сыну пришлось уйти со службы, так как надо было кормить семью».

Алена вспоминает этот период их жизни так: «У нас не было практически ничего. Паша принял решение уволиться, но для него это было большим ударом. Я видела, насколько человек себя некомфортно чувствовал. Когда мы переехали в Краснодар, он восстановился в полиции, перешел в рядовые сотрудники, но лишь бы вернуться в МВД». Вернувшись на службу, Алексеев снова занял пост в отделе по контролю за оборотом наркотиков, а три года назад переехал в Сургут по приглашению бывшего коллеги. «Ничего нельзя было поделать, — вспоминает Алена: — “Я хочу работать в органах, именно в этом направлении”. Он долго ждал перевода, наконец дождался и уехал в Сургут». В Сургуте Павел также занял должность оперуполномоченного. «В начале 2020 года после изъятия большой партии наркотиков (более 6,5 килограмма) его наградил почетной грамотой Владимир Колокольцев», — вспоминает в письме Людмила Степановна, и уже в июне 2020 года Алексеев занял должность начальника отдела.

В ноябре, накануне задержания, Павел позвонил жене. «Он сказал как-то сумбурно, что есть небольшие проблемы, подозрения… “Но все хорошо, не переживай, все нормально. Я тебе вечером позвоню”, — вспоминает Алена. — Но вечером он мне не позвонил. Мне уже позвонил адвокат, сказал, обвиняют в том-то и том-то, и я вообще в это не могла поверить».

Сам Алексеев свое письмо из СИЗО, где восстанавливает всю хронологию событий, начинает так: «Я бывший начальник отдела по контролю за оборотом наркотиков ОМВД России по Сургутскому району. В настоящее время уже более пяти месяцев под арестом. […] 20 ноября 2020 года […] в отношении меня было возбуждено уголовное дело по признакам преступлений, предусмотренных статьями 228.1, 285, 286, 290 УК РФ. Данное обвинение надуманное, абсурдное…»

В письме октябрьские события он излагает по-своему. По его словам, были задержаны мужчина и женщина, у которых «были обнаружены наркотические средства». Женщину — Ж. — Алексеев называет «сбытчиком-курьером», она «обладала значимой оперативной информацией», поэтому сотрудники полиции решили «установить с ней контакт». В ходе работы, как пишет Алексеев, они установили, что Ж. держала склад одного из магазинов, была курьером второго и организатором третьего. После серии смертей в ноябре Алексеев и его сотрудники собирались задержать Ж., но 17 ноября обнаружили слежку за собой, а уже вечером 19 ноября в 18 часов к нему якобы подошли сотрудники ОБНОН-2 УНК и, «очень извиняясь, попросили проехать с ними». «Через несколько минут мы остановились, и в авто сел один из руководителей Управления по контролю за оборотом наркотиков (редакции известно имя этого руководителя, но по настоянию семьи Алексеева и самого Павла мы его не публикуем. — Прим. ТД), который стал торговаться и очень интересоваться, куда я якобы дел часть наркотических средств, которые не были оформлены на обыске, проведенном в начале октября (в начале октября в Сургуте была изъята крупная партия наркотиков, в том числе кокаин и экстази. — Прим. ТД). Очень его интересовал кокаин. Но, к сожалению, мы работали честно, конечно, ни грамма наркотических средств на обыске не было утеряно», — продолжает бывший полицейский.

По его словам, высокопоставленный офицер якобы предложил нехитрую схему: «Отдай вес, скажи координаты и напиши рапорт по собственному желанию задним числом». Алексеев отказался. Впоследствии в комнате полицейского общежития, где он жил, был проведен обыск — там в вещах Ж., которые она оставила у него ранее, нашли 13 граммов наркотиков.

Кокаин не раз фигурирует в письме Алексеева: он упоминает неких известных ему «коррумпированных сотрудников ФСБ и МВД», промышляющих отдельным видом наркотического средства, такого как кокаин», и связывает уголовное преследование в отношении него и его сотрудников именно с тем, что они «начали мешать».

Однако, действительно, ранее в Сургуте действовала часть интернет-магазинов, которые активно торговали кокаином. Один из них, VVV, действовал строго на территории ХМАО и вел торговлю как раз до октября 2020 года, а после прекратил поставки этого вещества. Сейчас магазин продолжает продавать метадон и марихуану. Также весной этого года торговлю кокаином начали сразу три магазина, а магазин BBB, который прекратил продавать кокаин после того, как Алексеев задержал его кладмена в октябре, возобновил работу. Кроме этого, начали работу как минимум два оптовых магазина, где можно купить от 5 и от 10 граммов крэка (кокаин с примесями — прим. ТД), — они начали работу в мае и июне 2021 года.

Рейд по дворам Сургута с целью закрасить незаконную рекламу наркотиков на стенах зданийФото: Алексей Андронов / Ura.ru / TAСС

Следствие Павел Алексеев обвиняет в том, что якобы оно заключало досудебные соглашения со всеми теми сбытчиками наркотических средств, которые ранее были арестованы им, в обмен на их показания против его отдела.

«Но сотрудникам вышестоящих служб и в голову не приходит, что и мы, и эти лица сейчас находимся в одном СИЗО и эти типы после всех договоренностей, получения заранее подготовленных текстов, инструкций и гарантий с уже оговоренным сроком заключения, который будет меньше предусмотренной законом санкции, шлют нам “тюремные письма”, в которых об этом рассказывают — кто-то со злой усмешкой, кто-то […] с извинениями», — продолжает бывший полицейский. По его словам, один из фигурантов октябрьского дела, у которого он изъял 8 килограммов наркотических средств, в том числе кокаин, признался, что в обмен на показания против Алексеева ему якобы пообещали убрать из обвинения пункт про «организацию преступной группы» и сократить срок приговора.

Сейчас Алексеев находится в СИЗО, как и его старший оперативник, который также проходит обвиняемым по делу. Вину Алексеев не признает. Бывший глава ОКОН Александр Обухов работает в службе безопасности крупной сотовой компании и увлекается охотой на зайца. Анна, по словам близких, постепенно готовится к колонии и собирает в сумку прокладки, сигареты, шоколадные конфеты, трусы, чай, полотенца и прочие предметы первой необходимости. Ее семье сказали, что ее, скорее всего, отправят в Тобольск, в колонию для «второходов».

Следствие продолжается. Источник рассказал «Таким делам» еще об одном сотруднике полиции, который якобы действовал вместе с группой Алексеева, но в дело почему-то не вошел. «Таким делам» также известно имя сотрудника, который якобы предлагал Павлу Алексееву «отдать вес» и написать рапорт об увольнении в обмен на свободу.

«Есть такая тактика — скормить мелкую рыбешку, чтобы не спалиться», — рассуждает Святослав, в прошлом — высокопоставленный сотрудник МВД. И в конце встречи добавляет: «Просто пришло время ведьм».

Редактриса — Лариса Жукова

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!