«А вы все где были?»

Девятого сентября Киселевск похоронил Настю Феслер и Ульяну Дегтярь. Десятилетние девочки ушли в последний путь в белых гробах — под сдавленные рыдания всего города.

Для обвиняемого в изнасиловании и убийстве двух пятиклассниц Виктора Пестерникова выбрана мера пресечения в виде заключения под стражу на два месяца: он сотрудничает со следствием и готовится к суду. Процессуалисты говорят, что теперь Пестерникову грозит пожизненное: два года назад он освободился из колонии № 44, где отсидел десять лет за «насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего».

«Казнь! Только казнь! Это значит, он будет сидеть пожизненно, есть, пить за наши налоги? Что за фигня? А детки должны лежать в могиле? Казнить!» — пишут киселевчане в соцсетях.

Хватились слишком поздно

Шестого сентября мама «домашней девочки» Ульяны Дегтярь оборвала телефоны ее одноклассников и учителей школы № 25: вы не знаете, где Уля? Первая смена заканчивается в 13:30, на дворе уже вечереет, а дочь не вернулась из школы! Учителя и одноклассники пожимали плечами: не знаем, ушла после занятий с Настей Феслер, они же лучшие подружки, гуляют где-нибудь по району.

Мама продолжила самостоятельные поиски и в полицию обратилась лишь в одиннадцать часов вечера. В это время девочки были уже мертвы. Лежали в частном доме по улице Большой Дачной — преступник спрятал их тела под матрасами. Но об этом еще никто не знал.

— Сообщение от инфоргов о пропаже Ульяны пришло мне в 23:30, — восстанавливает хронологию событий поисковик отряда «ЛизаАлерт» Владимир (имя изменено по просьбе спикера. — Прим. ТД). — Мы не стали дожидаться формирования поисковой группы и сразу выехали в район Обувная фабрика, где пропала девочка. Начали поиск от школы, где училась Ульяна, — тогда мы еще не знали про Настю. О ее пропаже никто не заявлял, и мы искали одну девочку. И лишь когда встретились с мамой Ульяны, поняли, что пропавших детей двое.

Магазин, куда Виктор Пестерников вместе с девочками заходил за продуктами. Позднее по видеозаписям из магазина смогли найти убийцуФото: Виль Равилов для ТД

В пять часов утра поисковики и инспекторы ПДН поговорили с мальчиком, который в этот день гулял с Настей и Ульяной. «Мы приехали к Насте в квартиру, — объясняет поисковик. — А мальчик жил с ней на одной площадке. Его родители уже были в курсе и не спали. Они услышали наши голоса и сами открыли дверь. Я предложил инспектору поговорить с ребенком как неофициальное лицо, опыт есть. Она мне ответила: “А не рано для разговора?” Я ответил, что мы же не семечки пришли сюда щелкать, а двух девочек искать. Мальчик не спал и поговорил с нами». Когда взрослые услышали про «доброго дядю Витю», который угощал детей в шалаше газировкой и чипсами, а потом ушел вместе с девочками «за семечками для голубей», то стали подозревать худшее.

«Мы нашли этот шалаш — бетонное убежище, где проводила время Настя, — вздыхает Владимир. — Я туда спустился первым и обнаружил печенье, газировку, чипсы и пустые пивные бутылки. Попросил двух учителей, которые с нами искали, чтобы они постояли на страже и не пускали туда посторонних. Думал, что полиция сразу туда кинологов с собаками приведет. Не привели».

По словам Владимира, полиция вела себя «вяло»: сотрудники ППС не стали утюжить район Обувная фабрика и в четыре часа утра засобирались домой — мол, смена закончилась. Когда поисковики возмутились: «Какая смена — дети пропали!», те неохотно продлили свой рабочий день еще на час. Инспекторы ПДН тоже не рвались в бой: на призыв Владимира просматривать записи всех камер видеонаблюдения в районе ответили: «Да кто нам разрешит?» Но под напором поисковиков сдались. Так у следствия появились факты — видеозаписи из торгового зала магазина «Мария-Ра» и с камеры штрафной стоянки ГИБДД. На первой девочки и плешивый мужик на кассе «Марии-Ра» оплачивают покупки, на второй — уходят вместе с ним.

Время записи со второй камеры — 19:15. Девочки еще живы.

— Все это время я думаю только об одном: если бы родственники Ульяны и учителя сразу обратились в наш отряд за помощью, то был бы шанс выловить девочек, — говорит поисковик. — Улю хватились в шестнадцать часов, мы могли бы успеть поймать их. Учителя должны были сразу сообщить в полицию — у нас ребенок не дошел до дому. Зачем было ждать? Но никто не забил тревогу: ни кассир в «Марии-Ра», ни прохожие, ни продавщица пирожков в ларьке «Анна рус», где насильник покупал девочкам сосиски в тесте. У общества сбита оптика, мы слишком зациклены на себе и своей жизни. И иногда не замечаем того, что должно сразу бросаться в глаза.

Рядом с остановкой «Обувная фабрика»Фото: Виль Равилов для ТД

Пестерникова взяли на следующий день — по фото с камер наблюдения его опознал наниматель, у которого он работал на разборе кирпичей. Преступник сперва отпирался, а потом все рассказал. Про то, как сначала надругался над Настей и Улей, а потом, испугавшись, что они все расскажут, задушил их.

Сейчас СКР проводит проверку: как получилось, что бывший сиделец, приписанный к Мыскам, смог спокойно перемещаться по городам Кузбасса, имея в анамнезе такую серьезную статью? Почему участковые службы Мысков не хватились Пестерникова, отсидевшего за изнасилование несовершеннолетнего мальчика?

«Кузбасское гетто»

Киселевск трудно назвать городом — его восемь районов-поселков разбросаны между угольными разрезами и насыпями из пустых пород, которые здесь называют отвалами. Чтобы попасть, допустим, из Центра на 12-ю шахту, нужно минут двадцать петлять по асфальтовому серпантину, наблюдая в окно автобуса «лунный пейзаж» отработанных разрезов.

Еще его называют кузбасским гетто — девять открытых разрезов душат город угольной пылью. Когда-то в городе работали шахты, но открытый способ добычи угля экономически выгоден, поэтому шахты в конце девяностых затопили. И объяснили это «вопросами безопасности труда». Главная проблема Киселевска как моногорода — он жив, пока существуют запасы угля. Как только частные компании «отроют» последний пласт черного золота, город будет брошен на произвол судьбы.

В 2015 году правительство России признало Киселевск моногородом с «наиболее сложным социально-экономическим положением» — безработица и отвратительная экология загнали его на депрессивное дно, откуда город не вытащит даже традиционный концерт Димы Маликова на День шахтера. Если в 1995 году в этом шахтерском городке жило 150 тысяч человек, то в 2021 году осталось всего 85 339.

Люди бегут отсюда, бросая квартиры. «Профессиональные» заболевания Киселевска — онкология и силикоз. Снег зимой черный, а летом в воздухе висит запах угля — будто одновременно топятся сотни печей. «Считается, что у нас в городе рождаются 100 процентов больные дети, у них или заболевания щитовидной железы, или астма, — рассказывает жительница района 12-я шахта 72-летняя Надежда Проненко. — У моего внука бронхиальная астма с 10 лет, экология, говорят, виновата. Надо было в свое время уезжать отсюда, но тут похоронены мои родители, все родное. Так и доживаем. Пока открытых разрезов не было вокруг, был город как город. А теперь взрывы все в черте города — даже в нашем районе посуда в серванте трясется. И белье нельзя на улице сушить».

Цветы у школы, в которой учились погибшие девочкиФото: Виль Равилов для ТД

«У нас есть поговорка — “Кто последний будет уезжать из Киселевска, выключите на вокзале свет”, — говорит главный редактор местной газеты “Телевизионный вестник” Светлана Васильченко. — У людей нет никаких надежд. Все рассыпается, и никому ничего не нужно. Отсюда и равнодушие: все сидят на чемоданах и думают, как сбежать. Работы нет, зарплаты маленькие, люди не живут, а выживают. Пьют, конечно. Трагедия с девочками — это последствия системного кризиса в нашем городе. Горько все».

Настя Феслер и Ульяна Дегтярь жили в районе Обувная фабрика. Разумеется, никакой обувной фабрики здесь и в помине нет — просто привычная топонимика. В районе из развлечений — городской сад со скамейками и фонарями, конечная остановка автобусов с россыпью пирожковых, «Мария-Ра» и куча заброшенных сараев, где в «хорошие времена» киселевчане хранили картошку и соленья. Во дворе дома по Матросова, 25, где жила Настя, есть еще детская площадка, но обе подружки предпочитали проводить время в шалаше, сделанном из бетонных плит. Лаз в убежище очень узкий — только для детей. Дядя Витя приходил к ним в гости, залезая на плиты и спрыгивая.

«Тут какой-то милиционер, когда вот тут ГАИ было, дом, что ли, хотел строить, вот и привез сюда эти бетонные плиты, — рассказывает жительница Лидия Григорьевна про детское убежище. — Семнадцать лет назад привез. Он куды-то уехал. А его барахло все стоит. Все обросло деревьями — когда темняется, мы боимся к мусорке уже ходить. Тут одна девочка года два назад ногу сломала. Мы все просим, уберите эту бетонку, нас не слышат. А детям играть негде совсем, вот они здесь и балуются, домик себе сделали».

В домике — зеркало, розовый ранец с Белоснежкой и матрасы.

Лидия Григорьевна говорит, что дядя Витя «пас» Настю не один день. Все ходил к шалашу с гостинцами. «А в это время крышу на доме ремонтировали и трубы на теплотрассе меняли — много мужиков в грязной одежде по двору шлялось. И никто на чужака внимания не обратил. Да и Настя была не девочка, а ртуть — то на крышу дома по пожарной лестнице залезет, то уйдет гулять по району до темноты. Сейчас она во дворе, а через час — в районе церкви». Как сообщают официальные источники, именно из-за любви к длительным прогулкам Настю поставили на учет в подразделении по делам несовершеннолетних.

«Семья у Насти неблагополучная, — продолжает соседка семьи Феслер. — Мать пила да рожала. Шесть детей было, на пособия детские жили. Двое умерли, говорят, что младенца она задавила нечаянно. Настя-то когда пропала, мать в Александровке пила. И даже не поняла ничего. И на опознание бабушка ходила, она и у гроба на похоронах сидела одна».

Все сошлось

Киселевск горит возмущением — люди передают друг другу истории про мать-ехидну, которая пила, не работала и издевалась над Настей. «В доме напротив какая-то дальняя родственница Насти живет, — сообщает источник из местного СМИ. — Она рассказывала, что девочка летом ночевала в городском саду — только чтобы с пьяной мамашкой не общаться. А однажды увидела, как девочка пытается улечься на землю во дворе — постелила какое-то одеяло и ложится. Эта женщина три заявления в ПДН на мать Насти носила: девочка в опасности, примите меры. Она же ее и била, и на горох за провинности ставила. Но никто не отреагировал».

Дети со двора дома, где жила Настя, одна из погибших девочекФото: Виль Равилов для ТД

Во дворе Настиного дома сидят на качелях трое подростков. «Мы знали Настю, — говорит темноглазая Манана. — Да, она уходила гулять далеко, но всегда возвращалась. Она из-за матери допоздна гуляла. Ну типа та пила много. Настя об этом часто говорила».

Седая и короткостриженая Ольга Курочкина идет в магазин за чекушкой. Знакомая только что сбросила ей с третьего этажа деньги в мешочке. «А я понимаю Ленку! — неожиданно заявляет Ольга на ходу. — Тяжело ей было с детьми-то. Она однажды Настю дома заперла, чтобы та не бегала, так Настя окно выбила. Потом свекровь ей деньги на новое окно давала. И не бухает она вусмерть. Ну когда приходят детские или пенсия по потере мужа — выпьет, конечно. А кто у нас не пьет-то? Жизнь, она вон какая. Ленка вообще последнего ребенка дома родила: не было денег на врачей этих. Наверное, в туалет пошла и родила».

Одна из главных бед Киселевска — явление, которое психологи называют «территориальное пьянство». Этой социальной болезни подвержены провинциальные, депрессивные города, когда у жителей остается лишь один «антистресс» — выпить чекушку, чтобы прожить еще один день. Я пишу об этом не с осуждением. Киселевск не чужой мне. В этом городе я родила сына и работала семь лет журналистом в местной газете «В бой за уголь».

На первом этаже раскрывается окно. Молодая женщина кричит: «Хватит травить Лену! Замучили ее совсем! Лучше бы помогли, а не травили! Я сейчас выйду в подъезд!»

Возмущенная Оксана Шульдайс выходит к нам, чтобы разобраться. «Да в чем она виновата? — говорит женщина, запахивая на груди халат. — Если брать вину, то виноваты все вокруг. И дети, которые Настю травили и которые не играли с ней, потому что она из бедной семьи. С ней только эта девочка, Уля, гуляла. Жалела ее, наверное. Потому что тут некоторые маму Насти здорово обсирали. Тут послушаешь, так во всем доме только проститутки, наркоманки и алкаши живут. И любовники во все окна лезут. А у Лены муж нормальный — два ребенка последних у нее от него. Пусть хоть что говорят про нее. Не издевалась она над Настей. В наше время легче затравить, чем подойти и предложить помощь».

У меня был номер Елены Феслер. Набрала. Женский голос ответил, что да, это Елена Феслер, но «все мои дети живы, идите вы…»

Оксана, соседка Насти ФеслерФото: Виль Равилов для ТД

В киселевском ПДН считают, что информация об избиениях Насти — «полный бред». Да, семья находилась в тяжелой жизненной ситуации, но такие факты точно бы не ускользнули от их наметанного глаза — люди просто наговаривают. И чем бы помогли правоохранители Насте? Невозможно же следить за ребенком двадцать четыре часа в сутки — как вы себе это представляете? И вообще, таких семей, как Феслер, в Киселевске сотни.

«Семья Феслер — обычная для Киселевска, — вздыхает Оксана Шульдайс. — Многие так живут. Просто им не повезло. Все вот в одно сошлось. И то, что Лену травили. И с Настей дети во дворе не играли. И клеймо на семье было — неблагополучные. А Настя открытая была, ко всем шла. Никому дела друг до друга нет. Теперь все друг на друга вину стараются переложить. Школа и ПДН все на семью валят. А вы где все были, а?»

Мы направили запрос в органы опеки и попечительства Киселевска, чтобы узнать: как сотрудники оценивали жизненную ситуацию Насти Феслер? Были ли предприняты какие-то конкретные попытки помочь семье и девочке? На момент публикации опека на запрос не ответила.

Выбрать жертву

Люди в Киселевске говорят о смертной казни. Что нужно привязать Пестерникова к фонарному столбу «и отрывать от него по кусочку». Чтобы долго мучился. Чтобы понял. Ненависть разлита в воздухе. Даже добродушный таксист-армянин, везущий нас по ночному Киселевску, говорит о смертной казни как о единственном способе избавления от маньяков-педофилов. «Иначе они и дальше будут, — зло крутит баранку наш возничий. — Только смертная казнь, и все».

— Люди испуганы, им нужна сакральная жертва, чтобы принести ее своему выдуманному богу, — комментирует ситуацию в Киселевске правозащитник Алексей Федяров. — От этого и призывы снять мораторий на смертную казнь. Но в России этого делать нельзя: прогнившая судебная система и подтасовка фактов в правоохранительной сфере приведут к тому, что 37-й год нам покажется серебряным веком.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!