«Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому». История мужчины, которого пытали из-за пропажи 5 тысяч рублей

Отец

Собственно, была ли сама кража, так и осталось вопросом.

Происходило все два года назад. В полицию о пропаже денег заявил восьмидесятидвухлетний мужчина. Подозреваемый? Его же младший сын.

Роману Чиквиладзе на тот момент был двадцать один год. Постоянной работы у него тогда не было, нет и сейчас. Говорит, что с заработком в селе трудно.

— Работал на приемке на скупке черного металла, но там поругались, и я ушел. Работа, может, и есть, но везде свои люди: брат, сват…

На работу по образованию, поваром, в своем селе Роман также не рассчитывает. Живет он в 80 километрах от Оренбурга, в селе Черный Отрог, точнее, за три километра от основного села, возле железнодорожной станции — пять улиц, идущих между трассой и железной дорогой.

Почему не уехать хотя бы в Оренбург? Пожимает плечами. Говорит, и здесь ему нормально.

Выглядит он несколько старше своего возраста, невысокого роста, крепкие от работы руки. А вот голос, напротив, по телефону казался почти детским.

Про отношения с отцом Роман говорит неохотно. Этот случай с обвинением в краже денег, по его словам, не первый их конфликт.

— У него пропадали уже деньги, он находил их потом. Еще я брал машину как-то у отца покататься, а она сломалась. И он звонил участковому. И тогда полицейские за него заявление писали. Отец сам вряд ли что-то может написать. Возраст. В этом году восемьдесят пять будет…

В актовом зале

— За Павлова говорили, что нехороший человек. А за Рината ничего не говорили. Рината я знаю давно. Ему до пенсии недолго оставалось.

Вечером 10 августа именно участковый Ринат Арсламбаев приехал к дому Романа Чиквиладзе, чтобы узнать, не брал ли тот без спроса у отца 5 тысяч рублей.

— Я говорю, никаких денег не видел, не брал. Он спрашивает, ты точно не брал? Точно. Но если бы, говорю, брал, то уже назад бы вернул.

Такой ответ, судя по всему, участкового не устроил, и он повез Чиквиладзе в отдел полиции. Ехать нужно было в соседнее село, в трех километрах. Участок там расположен в одном здании с местной администрацией. В полиции у Романа забрали телефон, обыскали. Денег при нем так и не нашли.

Через некоторое время в участок приехал еще один полицейский — недавно временно назначенный начальником отдела полиции Черного Отрога Саракташского района Сергей Павлов.

— Он приехал, тоже меня начал спрашивать, куда дел деньги? Я говорю, какие деньги? Никаких, говорю, денег не брал. Он говорит, такого быть не может. Как, говорю, не может быть? Вы, говорю, сами знаете, сколько отцу лет. Он мог сам куда-то деть. Но я их точно не брал. Тогда Павлов говорит, не хочешь по-хорошему, сейчас будет по-плохому.

Роман Чиквиладзе вспоминает, что электрошокер у полицейского заметил, еще когда тот только пришел. Похоже это устройство немного на полицейскую дубинку.

— Я говорю, может, не надо? А он мне — надо!

Отвели в актовый зал сельсовета. Вечером в здании уже никого не было. Никто не услышит.

— Дали мне стул, сказали — садись. Я сел. Павлов взял для себя стул и меня посадил. Привязал к стулу ремнем, чтобы я не мог встать. Начал спрашивать, куда я дел деньги. Я говорю, никуда не девал, я их не брал. Я ему уж, наверное, раз 10-15 это повторил. Он начал наносить разряды электрошокером. Он наносил, останавливался и снова спрашивал.

Участковый Ринат Арсламбаев смотрел на все происходящее, вспоминает Роман, время от времени подключаясь к допросу и придерживая стул.

— Били и били, били и били. Бил Павлов. Я говорю, не знаю, куда могли деться деньги. Я денег не брал. Говорю, может, брат взял?

Когда была озвучена эта версия, пытки прекратились. Через какое-то время полицейские привезли в участок Валико или, как его называет брат, Валеру. Он тоже родился, когда отцу было уже за пятьдесят. Матери у них с Романом разные, но ни с одной из этих женщин отец не живет.

Теперь уже ему сказали сесть на стул, привязали за ноги и начали наносить разряды электрошокером. Туда же, куда Роману. В пах.

В здании местной администрации братья пробыли часов до двух ночи. После этого за сыновьями приехал отец, но что происходило в актовом зале, он так и не увидел. С ним в другом помещении полицейские о чем-то побеседовали, а после всем троим сказали приехать с паспортами в участок через день.

— А как же отец отреагировал на ваш с братом рассказ о пытках в полиции?

В ответ на этот вопрос Роман только дергает плечами:

— Да, можно сказать, никак.

Явка с повинной

В понедельник, как и требовали полицейские, Чиквиладзе снова явился в участок.

— Я взял всю вину на себя. Хотя я не брал этих денег. Но после пыток неохота было, чтобы было продолжение. Они завели дело. Павлов мне говорит, не надо никуда жаловаться, а то будет хуже. Я сказал окей. Но у меня все болело, мне было больно ходить.

Несколько дней Чиквиладзе, как и обещал полицейскому, не жаловался. Снимать следы от побоев он решился поехать только спустя четыре дня после событий в участке. Хирург местной больницы зафиксировал травмы. Правда, пока готовил документы, позвонил тому полицейскому, на которого как раз и пожаловался пациент Чиквиладзе.

Ожидание справки в коридоре больницы затягивалось. На вопрос Романа, почему так долго приходится ждать, врач ответил, что за ним сейчас приедут. Поняв, что придется снова встретиться с полицейскими, Чиквиладзе попытался уйти до их приезда.

— Метра три прошел и смотрю: проезжает «Нива» полицейская, а в ней Павлов. Он останавливается и говорит: Рома, иди сюда. Он отобрал карточку мою, увидел ее в джинсах и забрал.

Полицейский предложил Чиквиладзе довезти его и по дороге объяснял, что жаловаться не нужно, иначе Романа «сразу закроют».

— Потом он спросил, курю ли я. Я ответил, что нет, тогда он купил мне два творожных сырка в магазине и довез до дома.

Видимо, поняв, что Роман Чиквиладзе на уговоры не поддается и не собирается полицейским прощать их пытки, участковые начали приезжать к его родственникам и просить уже их объяснить Роману, что жаловаться не нужно. Взамен обещали помочь с работой.

Выпивал с судьей на дне рождения

Выйти на «Комитет против пыток» Роману Чиквиладзе помог дядя. Он заметил, что племянник с трудом передвигается. Следы от ударов электрошокером Роману пришлось повторно фиксировать в Оренбурге. В медицинском заключении было написано, что «электрометки в области обоих бедер, наружных половых органов могли образоваться в результате неоднократного воздействия электрического тока».

Правозащитники помогли Роману Чиквиладзе остаться на несколько недель в Оренбурге, сняли для него квартиру, чтобы он на время мог избежать излишнего внимания и давления полиции. Причем со стороны не только Павлова, но и сочувствовавших ему коллег.

— В период проведения служебной проверки руководство отдела полиции должно было отстранить Павлова от участия в этой проверке, но этого сделано не было, — рассказывает юрист «Комитета против пыток» Альбина Мударисова. — Наоборот, Павлова, по указанию руководства, направили найти второго потерпевшего, Валико Байкулова, чтобы доставить его для дачи объяснений. Пока Павлов вез Байкулова в отдел, объяснил ему, что лучше с полицией не портить отношения, а сказать, что Рома все выдумал. Валико боялся Павлова, боялся продолжения насилия и в итоге сказал ровно так, как его просил Павлов.

Спустя месяц после тех событий стало известно о возбуждении уголовного дела в отношении полицейских. В «Комитете против пыток» говорят, что такая оперативная реакция следователей на подобные дела для России скорее исключение, чем правило.

— Мы опросили всех, кто что-либо слышал или знал о том, что в ту ночь произошло в опорном пункте полиции, направили адвокатский запрос об истребовании записей с камер видеонаблюдения, собрали медицинские и иные документы. Более или менее мы получили цельную картину происходящего. Еще нам удалось достаточно быстро попасть на личный прием к руководителю следственного отдела, в производстве которого находилось заявление, — поясняет Альбина Мударисова. — Мы предоставили следователю наработанный объем информации, собранный нами в ходе общественного расследования. Кроме того, специфика причинения телесных повреждений, интимная область нанесения травм, общественный резонанс — это все сыграло свою роль в быстром возбуждении уголовного дела.

Разбирательство по этому делу длилось в Саракташском районном суде одиннадцать месяцев. Сергей Павлов и Ринат Арсламбаев вину не признали, а во время судебного процесса, как говорят юристы комитета, пытались затягивать рассмотрение дела. К примеру, спустя восемь месяцев после начала процесса Сергей Павлов неожиданно вспомнил, что «судья — его друг и товарищ», с которым он вместе ходил на тренировки и как-то выпивал у общего знакомого на дне рождения.

Факт совместного досуга, по мнению Павлова, должен был стать поводом для смены судьи. Он даже приводил в суд в качестве свидетелей других участников той вечеринки: сотрудников прокуратуры, полицейских, пожарных. Правозащитники же обращают внимание, что о «дружбе» с судьей подсудимый был обязан заявить в самом начале процесса, а так он «припас этот козырь» и решил им воспользоваться, когда понял, что дело складывается не в его пользу. Судья в итоге самоотвод брать не стал.

«Сейчас стараюсь не попадаться»

О том, что в полиции могут издеваться над задержанными, раньше Роман Чиквиладзе знал только по редким постам в интернете. И уж тем более он никогда не слышал, чтобы людей пытали в их селе.

— Вроде, думал, полицейские как полицейские. А сейчас стараюсь не попадаться. Тем более они сейчас злые на меня. Не как за Павлова, сколько за Арсламбаева. Он вроде как «ни за что сел» — он же не бил меня! Но ведь он должен был как-то по-человечески остановить, как полицейский. Сказать Павлову: «Сергей, зачем? Не надо вот этого всего».

Сам Роман на вопрос зачем, почему с ним так обошлись, внятного ответа и объяснения для себя так и не нашел.

***

Сергея Павлова и Рината Арсламбаева в середине июня осудили за превышение должностных полномочий с применением насилия (специальной статьи о пытках в Уголовном кодексе России до сих пор нет). Обоих полицейских отправили в колонию общего режима — на три с половиной и два года соответственно. Осужденные также были лишены званий майора и капитана полиции.

Сейчас решение районного суда теперь уже бывшие полицейские пытаются обжаловать, поэтому работа юристов «Комитета против пыток» еще не закончена.

— После вступления приговора в законную силу мы планируем через соответствующих должностных лиц довести этот приговор до каждого сотрудника полиции в качестве превентивной меры по борьбе с пытками.

По словам Альбины Мударисовой, представители власти должны понимать, что государство не оставляет пытки безнаказанными. Добиться справедливой компенсации морального вреда для Романа Чиквиладзе — еще одна задача, которую ставят перед собой правозащитники.

***

С проблемой пыток в российских колониях, СИЗО и отделах полиции «Комитет против пыток» борется уже больше двадцати лет. За это время в их практике десятки доказанных в суде преступлений, десятки дел, коммуницированных Европейским судом по правам человека, десятки людей, кому помогли не остаться один на один с системой.

Вы тоже можете внести свой вклад в борьбу с пытками в России и в оказание помощи тем, кто от пыток пострадал. Для этого лучше всего оформить регулярное пожертвование или сделать разовый платеж.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!