Афганистан никогда не был безопасным для ЛГБТК+ людей. Но после того как власть в стране захватили талибы («Талибан» — движение, запрещенное в РФ), стало еще опаснее. И в первую очередь для лесбиянок, потому что они принадлежат сразу к двум уязвимым группам: гомосексуалам и женщинам. Еще до прихода талибов 24-летней Гульнар (имя изменено по просьбе героини) удалось бежать в Россию, но ей уже дважды отказали в предоставлении политического убежища и грозит депортация. «Такие дела» встретились с ней в шелтере и записали ее историю
Я родилась и выросла в Кабуле. В семье нас пятеро детей, у меня есть братья, сестры. Я — средняя.
Маму насильно выдали замуж в шестнадцать лет, и она не хотела жить с отцом. Он постоянно избивал и маму, и сестру. Все было очень плохо у них. У нас с ним тоже были ссоры. И со старшей сестрой, она религиозная фанатка, а меня постоянно заставляли намаз читать и все остальное [религиозное]. Когда я отказывалась, меня избивали.
Мне было девять лет, когда мама умерла от инсульта. Она была молодой, всего тридцать пять лет. Она все время пыталась развестись с ним, открыто говорила об этом отцу и родственникам. Но ей никто не позволял. Потому что в религии так, что разводы — это плохо. Хотя моя мама работала, она не была такой, как большинство женщин в Афганистане.
Я не знаю, почему с ней так обращались. Если мужчина хочет развестись, он сразу может развестись. Хотя его тоже будут отговаривать со словами: «Если тебе не нравится жена, оставь ее, пусть она у тебя дома сидит, а ты делай все что хочешь». Но женщинам практически невозможно. И даже если бы ей удалось, ей бы не отдали ее детей. Мама осталась, чтобы быть с нами.
Мне больно, что афганские женщины не могут выбирать, как им жить. В Афганистане они никто, ничего не могут. Мужчина может иметь любовниц и все, что захочет. У отца на стороне были отношения и даже другая жена. Все знали, и всем было все равно. А женщины… Моей маме постоянно говорили: «Как ты можешь хотеть развестись с ним? Это же позор».
Когда мы остались с отцом [одни], к нам чаще стали приходить родственники. И когда мне было пятнадцать лет, дядя совершил надо мной акт насилия. Вы знаете, я скрывала это поначалу. Я боялась, что меня не примут, чувствовала отвращение к себе и считала себя грязной. Но когда я рассказала, все так и случилось: мне никто не поверил, меня не приняли.
Я рассказала обо всем в семнадцать лет своей сестре. Сначала она не верила мне, но потом стала внимательнее смотреть на дядю и заметила, что он по-другому относится ко мне. Это было явно видно: он дарил мне подарки, всегда приходил к нам и просил отца отправить меня к ним, [якобы] к его дочерям. Меня всегда отправляли к нему в дом, хотя я очень просила этого не делать.
ГульнарФото: Светлана Булатова для ТДОна рассказала отцу. Он долго не говорил со мной об этом, просто молчал. А потом сказал: «Мне не нужна такая дочь, ты все придумала. Скажи мне правду, с кем у тебя отношения». А потом меня начали избивать.
Потом меня выгнали из дома. В Афганистане принято, чтобы девушки выходили замуж, будучи девственницами. После того как я рассказала об изнасиловании, меня обвиняли в том, что у меня есть отношения на стороне.
Только сейчас я понимаю, что насилие было с раннего детства. Меня лапали, а потом задаривали подарками. Я была ребенком и ничего не понимала. А когда решила сказать об этом родственникам, мне сказали, что все неправда и я все придумала. Мне очень больно вспоминать это, хотя я прорабатывала это с психологом, но все равно.
У меня всегда были чувства к девушкам. Некоторые подруги переставали со мной общаться, когда догадывались об этом. Братья просто смеялись и говорили: «У тебя мужские гены какие-то».
Раньше я думала, что со мной что-то неправильное, что я сумасшедшая, испытывала отвращение к себе. Я думала, что это из-за насилия от мужчин. Читала много литературы. Но потом поняла, что это не так, что это нормально — любить человека своего пола.
В семнадцать лет я думала о происходящем и осознала, что ненависть исходит от этих правил. От той религии, где меня не принимают как человека и могут убить за мою ориентацию, я отказалась. Зачем мне верить? Зачем мне такая религия?
ЛесФото: Светлана Булатова для ТДОбщество в Афганистане всегда не любило ЛГБТК+, не принимало их. Тут считается, что это ненормально и это нужно лечить. Вы же знаете, что в нашей религии можно простить убийцу, но нельзя простить гея или лесбиянку.
В Афганистане, если мужчина, по мнению общества, «неподобающе себя ведет» или «женственный», его просто могут избить. Геям приходится жениться, чтобы скрывать свою ориентацию. У женщин просто нет выбора. Мои знакомые, которые открыто говорили о своей ориентации… Их избивали и выдавали замуж. После прихода талибов стало только хуже. Сразу убивают.
Когда появилась возможность, уже в России, я начала ходить к психологам. Окончательно я смогла сказать себе, что я лесбиянка, два года назад. В 2019 году, когда мне было двадцать два года.
Когда меня выгнали из дома, два месяца я жила у старшей сестры в Афганистане. У нее своя жизнь: муж, дети. Она сказала: «Давай поговорим с родственниками из Москвы, чтобы они тебе помогли, чтобы ты уехала отсюда».
В 2015-м я приехала в Москву — к брату и сестре мамы. Они очень богатые и влиятельные. У них плохие отношения с моим отцом, они его ненавидят за отношение к моей маме. Я полагаю, что они мне помогли только для того, чтобы показать моему отцу, что они сильнее его. Но отцу все равно, а родственники лишь пытались самоутвердиться.
ГульнарФото: Светлана Булатова для ТДПервое время все было как в фильмах. Я смотрела на все как на фильм. Все не так, как я привыкла. Видишь, что женщины такие свободные. Видишь, что все это не сон, который ты когда-то видела, это все наяву. Я смотрела на женщин и говорила себе: «Вот, смотри, здесь это не то, что было там».
Я поступила в университет и думала, что все будет хорошо и все будет спокойно. Но родственники узнали о моей истории и начали обвинять в том, что я потеряла девственность, потому что у меня были отношения с кем-то. Хотя у меня нет интереса к мужчинам вообще.
О моей ориентации не спрашивали, но догадывались. Они постоянно говорили, что я похожа на мужика, говорили: «У тебя какой-то пацанский характер». Они смеялись над этой темой, шутили об этом.
Могли ударить за мою историю, что, мол, я выдумала изнасилование. Это же позор для них, девушка должна быть девственницей и вот это вот все. Получается, я позорила их. Еще они верующие и заставляли меня читать намаз, ходить в платке. Но я выходила из дома в платке и снимала его прямо перед спуском в метро. Ну а зачем? Мне не хотелось.
Поначалу после приезда мне трудно было не ходить в платке, я чувствовала себя без него как без одежды. А потом я привыкла и не хотела его надевать, потому что мне это не нравилось. Но при них приходилось.
Несколько раз пытались выдать замуж. Сперва за моего двоюродного брата, но он вырос в России, ему было странно, он сказал: «Ну как же так? Это же моя двоюродная сестра». А после его отказа находили всяких мужиков, возили к друзьям на «показы», знакомства. Приглашали людей в дом. И когда я не соглашалась на такое, меня избивали, закрывали в комнате и не давали еды.
В лесуФото: Светлана Булатова для ТДОднажды меня избили так, что у меня не закрывался глаз от синяков. Дядя сказал мне: «Неделю ты посидишь дома, никуда не выходишь». Они просто хотели, чтобы никто не видел, что меня избивают.
Дядя постоянно говорил мне, что если я пойду в полицию, то мне никто не поверит, просто скажут, что я ненормальная и сама все сделала. И я тогда реально боялась обратиться. Я не знала языка и не знала, как себя защитить. Так я прожила два года с ними, я не знала языка и ничего не могла сделать.
Во время одного из «показов» мне сказали, что один из мужчин согласен взять меня в жены. Я, когда поняла, кто это, нашла его в фейсбуке и написала ему, что мне не нравятся мужчины, прости меня. Но ему все равно было, ведь семьи согласны. Я говорила родственникам, что мне не хочется выходить за него замуж. Но его все равно часто приглашали в гости, он и сам приходил. И когда все эти встречи участились, я поняла, что пора что-то делать.
В 2017 году, когда мне исполнилось двадцать лет, я решила вернуться в Афганистан, я больше не могла терпеть это все. Я поехала, думала, что все будет нормально.
Но меня не приняли. Я прожила спокойно месяц, но отец постоянно говорил мне, что я неправильно все делаю, что я извращенная и ему не нужна такая дочь.
Я думала, что все, конец, здесь мне никто не поможет. Но потом я решилась уехать вновь в Россию, позвонила родственникам и сказала им, что буду во всем с ними соглашаться. Но сама думала, что попытаюсь обратиться в ООН или куда-нибудь, попрошу помощь.
ГульнарФото: Светлана Булатова для ТДЯ ехала в Россию и знала, что взгляды родственников не поменялись. По приезде я им сообщила, что буду жить в общежитии. Я поступила в тот же университет, но на другой факультет. Мне было сложно: у меня был постоянный страх из-за избиений, я боялась всех людей. Когда видела мужчин, у меня случались панические атаки. Отношения с однокурсниками сперва складывались хорошо. Но родственники приходили в университет, как будто я маленький ребенок, спрашивали обо мне у всех: где она, с кем она спит, — и преподаватели рассказывали им в деталях. Устраивали скандалы при всех, кричали на меня, говорили, что я ненормальная. После этого одногруппники не хотели сидеть со мной за одной партой и перестали общаться.
Это все сильно давило на меня. Они не только спрашивали, с кем я сплю, у всех, но и устраивали скандалы: «Почему ты не хочешь с нами общаться, ты же девушка, ты не мужчина?»
В общежитии тоже сначала было очень страшно. Я боялась, что не смогу постоять за себя. Я закрывалась, ничего не готовила, пряталась в комнате. Смотрела на коридор. Если там какой-то мужик или парень ходил, не выходила. Но сейчас, после работы с психологом, легче уже воспринимать, и боязни мужчин меньше стало.
И мне повезло встретить человека, с которым я общаюсь до сих пор. Это моя подруга. Она меня поддерживала, всегда поддерживает, даже деньги мне давала, когда у меня таких не было… Бывают хорошие люди.
Я решилась обратиться за помощью, когда уже выучила русский язык и могла говорить нормально. Ужасно было трудно и страшно делиться: боялась, что откажут в помощи.
Правозащитникам я пыталась позвонить раз тысячу, но боялась. Потом все же решилась, позвонила и попросила о встрече. Мой дядя — известный человек, все говорят, что он такой отличный, и я боялась, что из-за него откажут или расскажут ему все. Он узнал. Мне написал брат после этого на электронную почту. Несмотря на то что я все поменяла, сказал, что они все знают про меня.
Я взяла академический отпуск. Из-за этого мне не продлили студенческую визу, хотя адвокаты говорят, что все равно должны были продлить. Не знаю, почему так получилось. Мне все время отказывают в продлении визы. Сказали, что у них есть приоритизация помощи: сначала помогают семьям, потом людям с красным дипломом, а только потом таким людям, как я.
О своей ориентации я не говорила. Я знала, что в России люди гомофобны. Но сказала, что не могу иметь связь с мужчинами. Думаю, они все поняли.
В лесуФото: Светлана Булатова для ТДЯ подала на статус беженца, мне отказали. Мы обжаловали, но не получилось. Подавала на квоту — тоже отказали. Мне сказали: самое страшное, что люди годами подавались на статус беженца. «Одна семья семь лет пыталась — и не получилось. А ты хочешь получить визу». Если я не получу статус, я не смогу работать, совсем ничего не смогу. Как я буду жить? Я не понимаю.
А еще меня разыскивают родственники при этом. Инспектор миграционной службы сказала, что, даже если у меня будут документы, они не смогут защитить меня от родственников.
Я не хочу быть той девушкой, которой я была раньше. Я всего боялась, я была трусливой, я просто хочу жить нормально. Сейчас мне приходится скрываться, но я могу жить, я себя понимаю и принимаю.
Очень хочу стать психологом и помогать девушкам, особенно девушкам из Афганистана. Недавно я обратилась в кризисную группу «СК SOS» (новый проект бывшей команды экстренной помощи Российской ЛГБТ-сети. — Прим. ТД), и они помогают мне быть в безопасности.
Когда я услышала о том, что наш президент сбежал, я начала плакать и не могла себя контролировать. Это было ужасное состояние. Я пережила смерть матери и всякое другое, но случившееся — это самое худшее, что происходило в моей жизни.
У меня БАР и сложная ситуация, я очень эмпатична — мне очень больно, я ничем не могу им помочь. В последнее время даже таблетки не помогают, плохо сплю, потому что постоянно думаю о людях в Афганистане.
Я написала отцу и сестре. Отец не ответил, просто заблокировал. А сестре я написала: «Я не знаю, как тебе помочь в этом состоянии, в котором ты находишься сейчас. Но я желаю, чтобы вы смогли уехать и чтобы все было у вас хорошо». Я переживала за ее семью, у нее же маленькая дочь. Она прочитала и ответила, что желает мне самого худшего на свете. Она ответила: «Это не твое дело, мы мусульмане, не такие, как ты. Все у нас хорошо».
И когда пришел ответ, я поняла, что мои родственники не поменяются. И даже «Талибан» не заставит их относиться ко мне по-другому.
ГульнарФото: Светлана Булатова для ТДЯ не так переживаю за мужчин, хотя им тоже плохо, как за девушек. Особенно за молодых, которых заставляют выходить замуж за мужчин, например за талибов. Кто захочет выйти замуж за талиба? Я не знаю. Но их заставляют. Насильно. Моя подруга, которая осталась в Афганистане, она написала мне: «Когда пришли талибы, я умерла». Потому что раньше она хотя бы могла упрашивать родителей не выдавать ее замуж или говорить: «Не хочу вот этого делать», а сейчас… Сейчас нет.
Я в относительной безопасности. Я не в Афганистане, я в России. Но мне дважды отказали в предоставлении убежища. Адвокаты пытаются обжаловать решение, добиваются статуса беженца, но это длительный процесс, и я очень боюсь, что за это время родственники меня могут найти. Уже год я не могу вернуться в Москву, они очень влиятельные и богатые и всегда меня находят. Для меня насильное замужество — смерть. Я не смогу это пережить и точно это понимаю.
А если меня депортируют, смерть меня ожидает сразу. Возможно, сперва мною будут «пользоваться», а потом жестоко убьют.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»