Елена Пантелеевна дожила до 92 лет в ясном уме, а вот здравие подкачало: падение, перелом шейки бедра и инвалидное кресло. И с этим можно было бы жить, не теряя бодрости духа, но открылся пролежень — незаживающая рана, которая появилась из-за равнодушия в больнице. Полтора года некому было его залечить, пока не пришла помощь
Елена Пантелеевна Лобова уже готовилась ко сну, шла умываться — и упала. Запнулась в дверях между комнатами и завалилась на пол вместе с ходунками. Падая, услышала, как что-то в ноге хрустнуло. Было очень обидно: и упасть так нелепо, и переломаться, да еще и телефон, зараза, лежал так далеко на столе, что просто не дотянуться. Она лежала на спине и соображала, что делать.
Ждать всю ночь, пока кто-нибудь придет, было невозможно — надо было спасаться. Она поползла к телефону, отталкиваясь здоровой ногой.
«Приползла сюда, — Елена Пантелеевна показывает рукой на пол возле стола. — А подняться не могу. Так я себе командовала: “Схвати телефон!” И такая — а-а-а-а-а-а-а! — схватила и снова упала».
Елене Пантелеевне 92 года, но она, сидя в инвалидной коляске, рассказывает об этом трагическом происшествии, которое ее к креслу и пригвоздило, размашисто жестикулируя и смеясь над собой.
«Я так визжала, — говорит она. — Представляете: лежу, повернуться не могу, держу ногу рукой — нога-то выпала из сустава и лежит отдельно. Но в итоге я позвонила соседке, разбудила ее. Она организовала все: соседу позвонила, скорую вызывали».
Елена Пантелеевна живет на пятом этаже, и спуститься погулять ей было трудно и до этого падения, которое привело к перелому шейки бедра, ну а теперь это совсем немыслимо. Она не выходит на улицу третий год. Раз в неделю к ней приезжает внучка, чаще не может, да и Елена Пантелеевна не просит: у внучки своя большая семья, много хлопот, не хочется быть обузой.
Иногда заходит соцработница — помочь прибраться. А еще за ней присматривает патронажная служба «Каритас» в Омске. Руководителю службы Махабат Касимовой, а заодно и нам Елена Пантелеевна травит байки из жизни, на которую можно посмотреть за стеклом ее шифоньера: фотографии запечатлели время, когда любимые люди были живы, а она полна здоровья и счастлива.
Детских фотографий Елены Пантелеевны не осталось, фотоаппаратов тогда в деревне, где она родилась в 1929 году, не водилось. Но есть воспоминания. Одно из первых и ярких — это покос.
«Я помню: копна соломы, солнечная осень, тепло. Меня посадили на эту копну. Помню свои ноги — голые почему-то. Сижу на копне и смотрю на ножки. А женщины стоят в ряд, юбки длинные, все с серпами».
Помнит она, как в семье появлялись новые дети. Быт крестьян в Сибири в двадцатых годах был изнурительным, никаких тебе больничных и выходных, и медпомощи никакой толком не было. Рожали женщины буквально у печки, без врачей и медсестер, с помощью соседок и родственниц. А смотрели за новорожденными старшие дети, которые сами были совсем маленькими, детская смертность поэтому тоже была ужасающей.
«Меня на кровать на взрослую посадят, обкладут подушками, привяжут на ручку зыбку (детскую люльку. — Прим. ТД). Заплачет ребенок — я покачаю, — вспоминает Елена Пантелеевна. — И вот я так одного ребенка качала, он умер. Потом двойня родилась, тоже похоронили».
Военное время она помнит еще лучше: «Как я в войну работала: в одиннадцать лет уже в поле была. Весной посеяли, а летом война началась. Приехала машина, полуторка, всех забрала на фронт. Осенью все выросло прекрасно — убирать некому. Комбайнов не было, забрали даже лошадей, пришлось нам вручную».
На фронт у Елены Пантелеевны ушел брат, а отца не призвали: он был тяжело ранен еще во время Первой мировой, к тому же попадал в плен к немцам, поэтому к службе был негоден. Его оставили заправлять колхозом.
Мама Елены Пантелеевны в молодости не только держала все хозяйство, но и обшивала всю семью. Она научила дочек вязать варежки с одним пальцем для солдат — чтобы стрелять было удобнее.
«Мы столько варежек перевязали, столько носков! Нам даже письма-треугольнички с благодарностью приходили с фронта», — хвастается Елена Пантелеевна.
Я бы почитала эти письма, но они не сохранились.
Елена единственная из семьи окончила восемь классов школы. В 1947 году она впервые приехала в город — учиться дальше. В педагогическое училище ее не взяли: там в том году был спецнабор студентов из Казахстана. Но взяли в библиотечное. Елена Пантелеевна выучилась и вернулась в соседнюю с родной деревню работать заведующей сельской библиотекой. Особенно ей нравилось организовывать самодеятельность: «У меня и хор был — солисты частушки пели. И отрывочки из пьес мы ставили».
После смерти Сталина из деревенской библиотеки Елена Пантелеевна ушла и переехала в Омск — строить там новую жизнь. В городе Елена Пантелеевна устроилась в больницу — сначала машинисткой, а потом доросла до секретаря главного врача. С тех пор есть ее фото, на нем стройная молодая женщина с высоким начесом — очень она такую прическу любила.
Вышла замуж, родила дочку Ирочку. Муж, к сожалению, пил. Иногда он махал кулаками и обвинял жену в изменах.
«Он, чтобы оправдать свое пьянство, изображал ревнивого мужа. Заходит: “Кто был?” Я ему: “Пятеро были!” Это ж комедия. Когда он агрессию проявлял, я дочку на руки — и к соседке, там ночевала. Утром приходила — все мои кофточки раскиданы».
Но в долгожданной дочке она души не чаяла, и, когда сейчас просишь ее вспомнить самые счастливые моменты, она говорит, что это их с дочкой поездки на море. В первый раз поехали в Одессу: сначала много дней на поезде, потом на вокзале пытались найти, у кого снять жилье.
«Мы приехали рано, в шесть утра, что ли. Стоим на вокзале, оглядываемся, а рядом стоят три мужика, разговаривают, матерятся. Я подошла к ним и говорю: “Мы так долго ехали, в такой город — в Одессу! А вы стоите и материтесь”. Они мне: “Ой, простите!” Никогда не забуду!» — смеется Елена Пантелеевна.
Ирочка выросла, родила маме внуков. В прошлом году она заболела и умерла — эпидемия коронавирусной инфекции забрала у Елены Пантелеевны единственного, драгоценного, любимого ребенка, когда дочери было 64 года.
Ковид коварный, ему наплевать на то, что Елена Пантелеевна столько лет проработала в больнице и имеет связи в медицинских кругах. Это не спасло дочь от тяжелого течения инфекции и смерти, а саму Елену Пантелеевну — от равнодушия в больнице, когда она сломала шейку бедра.
«Мои связи мне всегда прекрасно помогали, если я лечилась в нашей больнице, но там был карантин. А скорая меня повезла в другую, где меня никто не знал».
Упала Елена Пантелеевна 11 июня, в больницу попала в ночь с 11 на 12 июня — аккурат в День России.
«Главное ведь, как я попала — на праздник. А потом суббота, воскресенье — и никого нет из врачей. В понедельник медсестра мимоходом говорит: “А чего это вас привезли? Мы таких не лечим”. Меня это так поразило: как это “таких не лечим”? Ну зачем человеку-то такое говорить. И потом пришел врач, сказал, что домой отправят, потому что, во-первых, возраст, во-вторых, у меня кардиостимулятор. Опять меня на носилки: “Санитарам по тысяче рублей дадите, они вас занесут в скорую”».
Все три дня, пока Елена Пантелеевна, ветеран труда, пережившая и войну, и послевоенное голодное время, ждала врача, она лежала в коридоре на кушетке: все койки были заняты. Она говорит, что ей не постелили даже простынку, потому что «сестра-хозяйка выходная». Только миску с кашей ставили возле нее.
Махабат Касимова объясняет, что трех дней без простыни, без движения, без ухода достаточно, чтобы появились пролежни, вылечить которые непросто, а страданий они приносят много. Так произошло и с Еленой Пантелеевной.
«Она лежала и потела в одном сарафане, лето, жара ведь была, и грязное все, и никто ее не мыл, а встать она не могла. Она и не чувствовала сперва ту боль от пролежня, а чувствовала только больную ногу», — объясняет Махабат.
Когда Елену Пантелеевну выписали, ее сразу навестила внучка.
«Вероника приезжала, говорит: “Боже мой, баб, у тебя там две ладошки гнойника”. А я говорю, что не чувствую. Все ногу свою отстегнувшуюся держу», — почему-то снова смеется Елена Пантелеевна.
Рана от пролежня кровила и болела долго. Из-за пандемии узких специалистов практически невозможно было дождаться на вызов из поликлиники. Вызывали платного хирурга, по его рекомендациям лечили пролежень полгода — безрезультатно, потому что перевязки выполнялись нерегулярно.
«На неудобном месте он был, вокруг копчика, — пытается показать Елена Пантелеевна на себе. — Чуть затянется, я повернусь неловко — снова открывается. Столько мазей, столько пластырей потратили, столько денег — ужас. Потом от этих липучек аллергия началась».
Махабат уверена, что сама бы Елена Пантелеевна с пролежнем не справилась, а ее внучке тоже никто не рассказал, как помочь бабушке: «Она, во-первых, не видела, что делает, когда пыталась сама рану обрабатывать. Мы, когда приехали, увидели, что вообще все неправильно лечили. Каждый день же никто не приходил к ней, разве что через день. Ну как самой себе вылечишь его?» — Махабат показывает на телефоне фотографию пролежня, и выглядел он действительно скверно.
Для профессиональной обработки пролежня к Елене Пантелеевне приезжали медсестры из «Каритас». На покупку необходимых средств для ухода, перевязочного и абсорбирующего материала ее пенсии не хватало — «Каритас» смогли помочь и с этим: привозили урологические прокладки, трусики, салфетки и пластыри, продуктовые наборы. И конечно, слушали ее, потому что в одиночестве, в таком возрасте и в такой тяжелой ситуации легко свалиться в депрессию, которая только усложнит выздоровление. Когда не видишь смысла жить — не хочешь и выздоравливать. Медсестры патронажной службы и теперь каждую неделю навещают Елену Пантелеевну.
«Полтора года я лечила этот гнойник. Спасибо “Каритас”, что перевязки помогали делать. А то он почернел весь, коркой покрылся. Теперь уже заросло все, просто красное пятно осталось».
Копчик теперь не болит, коляска проезжает в дверные проемы, из окна видно небо, внучка привозит правнучек погостить и помогает по хозяйству — больше Елене Пантелеевне и не надо: «Я, когда по ним скучаю, по телефону поговорю — и ладно. Я не такая, что вот “приходи, мне скучно”. Ну скучно, ну сяду поплачу, с дочкой в уме поговорим, и все. В тягость не хочется быть».
Главное, говорит, не гнить заживо.
«Каритас» ежегодно помогает сотням таких людей, как Елена Пантелеевна, не страдать от боли и одиночества, покинутости и отсутствия профессиональной сестринской помощи. Патронажная служба работает на благотворительные пожертвования и спасает забытых государством стариков и лежачих больных, учит их родственников правильному уходу, привозит им инвалидные кресла, противопролежневые матрасы, ходунки и средства для ухода, чтобы люди не теряли возможности на закате жизни оставаться живыми и не страдали от боли. И я прошу вас помочь им — оформить небольшое ежемесячное пожертвование.
Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»