25 ноября 2021 года на шахте «Листвяжная» в Кузбассе произошел взрыв метана. Погиб 51 человек, в том числе 5 горноспасателей. Это стало крупнейшей промышленной аварией за последние 11 лет — со времен «Распадской», но, как и тогда, национальный траур объявлен не был, и местные жители считают, что эта трагедия повторится. Подробнее — в репортаже «Таких дел»
Утром 30 ноября в церкви Новомучеников и Исповедников Российских города Ленинска-Кузнецкого Кемеровской области хоронят пенсионерку Марию Васильевну Любушкину. Вход в храм весь заставлен венками и букетами. Но половина людей, подходящих к церкви, разворачиваются обратно: «Ой, так тут женщину какую-то хоронят». Они пришли проститься с Максимом Головниным — подземным электрослесарем, одним из 46 шахтеров, погибших 25 ноября в аварии на шахте «Листвяжная». Его будут отпевать следом.
Уже за час до начала церемонии у церкви стоят два автобуса с надписью «ООО «Листвяжная», четыре полицейские машины, скорая помощь и десяток личных авто, в которых греются люди с цветами. К просящему милостыню у храма подходит круглый мужчина:
— Слушай, давай ты лучше уйдешь сейчас отсюда? Щас, может, глава сюда приедет.
Старик бормочет что-то невнятное в ответ, начинает ковылять прочь, но, когда мужчина уходит, возвращается со словами:
— Че за показуху устроили?
Площадь у церкви медленно заполняется людьми. Около 60 человек делятся на две большие группы: родственники Максима и его коллеги по «Листвяжной». Шахтеры из второй отходят по одному передать соболезнования первой. Мать Максима, женщина средних лет в черной шапке, начинает рыдать. Из скорой выбегает фельдшер с укладкой, достает оттуда глицин.
Пришедшие коллеги Максима говорят о нем одно: молодой был, слишком молодой, «жить бы». Месяц назад ему исполнилось 27 лет.
— В Европе на шахтах каждый застрахован на миллион долларов. Если что случится, собственник разорится. А у нас что? — рассуждает один из шахтеров.
— Шли в «лаву» с пистолетом у виска, сами! — в сердцах восклицает его собеседник. — Не пошел — пошел на хер отсюда. А начальник — просто кобыла рабочая…
Люди у храма Новомучеников и Исповедников Российских в Ленинске-Кузнецком, где проходит прощание с погибшим при аварии в шахте «Листвяжная»Фото: Александр Патрин / РИА НовостиНа площади появляется фургон ритуальных услуг. «Мы ничего не можем изменить, но мы можем помочь», — написано на боку авто. Машина подъезжает ко входу в храм, люди расступаются. Четверо мужчин в синих костюмах вылезают из фургона, достают гроб и заносят его внутрь. Приглашают пройти сперва семью.
Храм заполняет отчаянный, предельный плач матери и бабушки Максима. Сквозь него можно разобрать только одно слово, повторяемое бабушкой: «Родненький». «Куда ты, родненький?» «Зачем ты, родненький?» «Родненький, нет тебя больше». Крышка гроба открыта, там лежит замотанное в бинты тело. Вдоль гроба на двух скамейках сидят родственники усопшего. Отец Максима Сергей, седой мужчина в очках, стоит рядом, смотрит вниз, тоже плачет — бесшумно.
— Нет! Нет! Нет! Нет! — восклицает бабушка. — Это что же это такое-то? Куда ты уходишь от нас? Миленький ты наш. Золотце ты наше. Внученька. Лапонька ты наша. Куда ж ты пойдешь? Зачем же ты так?
— Бабушка, давайте водичку… — на скамейке с родными дежурит медик скорой с укладкой наготове.
— Не хочу ничего! Не надо ничего.
— Максимка. Придай нам силы. Ну придай. Придай! Силы. Силы он нам дает! — приговаривает третья родственница, женщина в вязаном платке, касаясь забинтованного тела.
— Боженька, разве ты есть? — вопрошает бабушка.
— Максим, посмотри на врата царские. Давай, посмотри. Сейчас покажем тебе, — говорит женщина в серой шапке покойнику, затем обращается ко всем. — Расступитесь! Расступитесь! Дайте ему посмотреть на врата царские. Максим, сейчас батюшка придет. Отец Андрей.
Люди разделяются, освобождая пространство между гробом и иконостасом. Мать Максима уводят в предобморочном состоянии.
— Сегодня, братья и сестры, страшная трагедия собрала нас здесь, — начинает проповедь отец Андрей. — Когда начинаешь анализировать, становится очень тяжело. Понимаешь, что шахтерский труд — это титанический труд. Благодаря этому труду мы с вами пребываем в тепле, имеем возможность использовать электроэнергию. И мы понимаем, что этот труд сопряжен с большой опасностью. Трагедия унесла жизни совсем молодых людей, у которых вся жизнь впереди. Эта трагедия нанесла большую рану всем нам. Жителям не только Кузбасса, но и всей страны. Но особо тяжело близким и родным. К ним я сегодня обращаюсь как человек, который знает боль утраты. Мне тоже приходилось отпевать своего сына. Когда сердце переполнено болью, а душа разрывается, важно найти в себе силы и обратиться к Богу. Сказать: «Господи, помоги». Мы должны твердо понимать и твердо верить, что смерть не уничтожает человека. Она является только неким переходом из одного состояния в другое. В иную жизнь. У каждого человека есть бессмертная душа. Бессмертная душа невидима, но она здесь сейчас, вместе с нами. И она видит каждого из вас. И Господь соединит нас всех в том месте, где нет горя, в том месте, где нет печали.
Храм погружается в поминальную молитву. Мать возвращается успокоившейся, но тут же, увидев забинтованное тело, начинает рыдать вновь. Пение регентов чередуется с плачем бабушки и матери Максима. Отпевание заканчивается.
— Хотел бы вас, братья и сестры, призвать к одному — к молитве, — обращается священник к людям, медленно собирающимся в сторону выхода.
К матери Максима подходит мать другого погибшего в «Листвяжной» шахтера, обнимает ее.
— А моего еще не достали, — плачет ей в плечо. — Самые красивые у нас были парни. Не разлей вода.
Обе женщины рыдают.
— Они в рай попадут. Они все в рай попадут, — успокаивает их родственница в вязаном платке.
Пока собравшиеся ставят свечки за упокой на канун, четверо мужчин в синих костюмах закрывают гроб, поднимают его и снова погружают в автомобиль.
Люди у храма Новомучеников и Исповедников Российских в Ленинске-Кузнецком, где проходит прощание с погибшим при аварии в шахте «Листвяжная»Фото: Александр Патрин / РИА НовостиПохоронная процессия рассаживается по личным автомобилям и корпоративным автобусам «Листвяжной» и направляется на городское кладбище Новогородца — небольшого поселка в десяти километрах от города, рядом с которым жил Максим. С погоста, расположенного на вершине небольшого холма, открывается панорамный вид на бесконечную белую лесостепь, едва ли не уходящую в горизонт, и на совсем вставшую реку Камышинку.
Яма уже вырыта, мужчины в костюмах погружают туда гроб и начинают засыпать ее землей. Следующие десять минут слышно только стук лопат о земляные горки и шуршание падающей в яму земли. Иногда только бабушка добавляет к этой тишине: «Нет справедливости, нет». Наконец, когда яма заполняется, ритуальщики устанавливают на могилу Максима ограду, и все внутри заполняется букетами и венками: «От любящей семьи», «От племянника», «От друзей и товарищей», «От шахты “Южная”», «От губернатора и правительства Кемеровской области». Заполняется полностью — так, что внутри ограды негде встать.
Процессия направляется обратно в Ленинск-Кузнецкий, в кафе «Жара», на поминки Максима. Туда не пускают.
— Поймите, сейчас такое настроение у всех. Не в плохом смысле, но прошу вас уйти, — говорит отец погибшего шахтера.
Сорокалетний хозработник беловской швейной фабрики Андрей был шахтером на «Листвяжной» до 2011 года. Тогда, по его словам, «не было такого бардака» — в случае превышения уровня метана в «лаве» шахтерское оборудование автоматически отключалось.
— А щас мужики в интервью говорят, что ставили такие «перемычки», как их называют. Электрослесари этим занимаются — там допуск до 6000 вольт. Опять же — приказ. Вот так и работали. И погибли, — говорит он.
Андрей считает, что в ближайшее время все шахты Кузбасса ждет ужесточение дисциплины, но коснется это в первую очередь самих рабочих — их будут массово отправлять на переквалификацию. Начальников шахт, впрочем, добавляет мужчина, тоже «ничего хорошего» не ждет — «будут трясти». Дальше же, говорит шахтер, все будет «как обычно — шумиха уляжется, и снова они будут говорить: “Иди и дай план [по добыче угля]”». ЧП, как на «Распадской» (в результате взрывов метана 8—9 мая 2010 года погиб 91 человек) и «Листвяжной», по его мнению, вечны.
— У каждого поколения, у наших детей и внуков такие же будут, — уверен он.
Возвращаться туда на работу Андрей не планирует:
— Со спиной и остеохондрозами в шахте уже не поработаешь, да и хватит, ни за какие деньги туда не пойду.
Сотрудники подразделения военизированных горноспасательных частей МЧС России идут в разведку с целью выяснения обстановки в горные выработки аварийного участка шахты «Листвяжная»Фото: пресс-служба администрации правительства Кузбасса / РИА Новости— Это не первая шахта, которая взорвалась, и глупо полагать, что последняя, — рассуждает молодой шахтер Александр Кизилов, работающий на соседней с «Листвяжной» шахте имени Кирова в Ленинске-Кузнецком. По его мнению, ужесточение мер безопасности на шахтах Кузбасса продлится около года — «будут наводить марафет перед проверками, а потом все равно побегут за планом, нарушая ТБ (технику безопасности. — Прим. ТД)». Высшее начальство, говорит он, могло и не знать о многочисленных нарушениях техники безопасности, но директор шахты — вряд ли: только в 2021 году было выявлено 900 нарушений. Если столько нарушений было на одном участке, «то и на другом они были», уверен рабочий.
Это подтверждает шахтер «Листвяжной» Сергей Тыдыков: начальники участков и вышестоящее начальство, говорит он, отправляли в «лаву» (активный участок добычи. — Прим. ТД) при показателях концентрации метана намного выше нормы. Начальник первого участка, вспоминает Сергей, угрожал «залезть в карман» шахтерам, не выполняющим наряд:
— Много случаев было, когда дизелисты отказывались ехать при таком газе, а в ответ: «Давай делай! Ни хрена сделать не можешь, что ли? Значит, зарплату меньше получишь». И вся работа в таком духе.
На ВШТ-участках (внутришахтного транспорта. — Прим. ТД) зарплата горнорабочих составляла около 35 тысяч рублей «чистыми» после налога и профсоюзных взносов, говорит Сергей. На более опасных добычных участках — минимум 46 тысяч рублей «чистыми» плюс 10—15 тысяч рублей при повышенном плане.
С годами и с углублением пласта добычи метанизированных участков шахты становилось все больше. По книге нарядов работников часто отправляли в одно место, а по факту — в другое, гораздо более опасное, вспоминает шахтер.
— Насчет того же газа, опять же, все ответы у них готовы были заранее. А насчет инспекции — все всегда знали заранее, когда она пойдет, и начинали чуть-чуть шевелиться, но без толку, только видимость изображали. Инструктажи [по ТБ] перед каждой сменой тоже не проходили, — замечает Сергей.
Были распространены и так называемые кругляки: в графике выходов, где указаны смены, имя рабочего обводили кругляшком ручкой — если он не сделал нужный наряд, например отказался ехать на дизеле «в газ» (то есть в зону повышенной концентрации метана. — Прим. ТД). За эту смену шахтер выплату не получал. Формальные причины при этом озвучивались другие: «якобы был на доставке и что-то не успел или просто типа плохо работаешь».
— Сильная злость берет — там делалось все против шахтеров! Кто выше горного мастера, те жили хорошо, и все для них делалось, даже какие-то праздничные мероприятия, да че там говорить, даже в День шахтера — вот профессиональный наш праздник — только для них все проводилось, а нам ни премий, ни подарков, ни наград — ничего! — сетует Сергей. — Так, грамоту звеньевому дадут, копейки на участок выделят, которых мы никогда не видели. А празднуют директор и его окружение, кто в шахте ни разу не был.
Родственницы шахтеров у шахты «Листвяжная» в городе Белово, где утром 25 ноября произошел взрыв метана, в результате которого погиб 51 человекФото: Александр Кряжев / РИА НовостиТравмы шахтеров, по словам Сергея, не оформляли как производственные, чтобы не платить за них компенсации, это было «обыденностью», «в порядке вещей».
— Как только кто-то травму получил, приезжает непосредственно сам начальник рабочего, который получил травму, и уговаривает его не оформлять производственную. И добавляет: «Если оформишь, вряд ли будешь чувствовать себя комфортно на рабочем месте и вряд ли тебе в ближайшем будущем удастся повысить разряд». А это вообще больная тема для нас, — вспоминает шахтер.
В «Листвяжной» остались несколько товарищей Сергея: Анатолий Парфенов, Сергей Дементьев и Алексей Спиридонов — двое горнорабочих и горный мастер. Все, как и Тыдыков, из Белова, все проработали в «Листвяжной» долгое время — больше пяти лет: «Люди хорошие, ответственные, что в семье, что на работе на них было можно положиться — это точно знаю».
В октябре этого года губернатор Кузбасса Сергей Цивилев заявил, что объемы вывоза угля из региона увеличат на 10% — «президент дал поручение». Но работающий в «Листвяжной» шахтер уверен, что избежать подобных трагедий можно, если постоянно находиться в бдительном состоянии, вентилировать забои в «лаве» и на проходческих участках; при угрозе обращаться к диспетчеру и в государственные надзорные органы, если не принимается никаких мер; менять начальство, в частности главу профсоюза Анатолия Кременского, «который никаким образом за нас не стоит и не стоял никогда»; жестко контролировать ход инспекций и проводить разъяснительные беседы с самими рабочими.
В холдинге «СДС-Уголь», входящем в топ-3 производителей угля в России, которому с 2011 года принадлежит и шахта «Листвяжная», пообещали заплатить по два миллиона рублей каждой семье погибшего, по одному миллиону на каждого члена семьи, а также погасить все кредиты и ипотеки покойных и их ближайших родственников.
— Я на шахте не работаю, не мое это дело. Ну и что, что все тут на шахте работают? Я-то не работаю. Кого накажут, тот и виноват, — отмахивается счищающий с машины снег житель Грамотеина Виктор.
Кристина, молодая жительница Белова — районного центра, считает иначе.
— Сергей Евгеньевич Цивилев мог бы хоть пару раз приехать и посмотреть состояние шахты. Не только этой, а всех шахт. Я прямо прошу Сергея Евгеньевича — не хочется, чтобы был еще один такой случай. Может, и Путин как-то сможет повлиять на это. Но он даже не приехал сюда. Не царское это дело, — говорит она.
Шахтеры, по ее мнению, на ситуацию повлиять снизу никак не могут:
— А как? Всем дружно не выходить на работу? Тогда на что они будут семью содержать?
Молодая мать из Белова Татьяна говорит, что шахты станут безопаснее, только когда их «закроют совсем и навсегда». До того времени, считает Татьяна, люди в них не перестанут гибнуть.
— Трагедия на «Листвяжке» никак не повлияет на нарушения ТБ на других шахтах — вспомним «Распадскую» (все фигуранты дела о гибели 91 человека освобождены от уголовной ответственности. — Прим. ТД). Все останется так, как есть сейчас. Люди — расходный материал, на замену этим обязательно придут другие. Что делать? Уже ничего не сделать. Люди погибли. Цивилеву, думаю, стоит подать в отставку. Недопустимо, чтобы при живом губернаторе угольного региона шахты работали после такого количества выявленных нарушений, — уверена Татьяна.
Жители Междуреченска, где произошла авария на шахте «Распадская», унесшая жизни 91 человека, — участники митинга у Дома культуры шахты. Горняки и их близкие собрались, чтобы поддержать семьи пострадавших во время взрывов, а также заявить о нарушении техники безопасности на предприятиях и высказать недовольство зарплатами шахтеровФото: Алексей Куденко / РИА НовостиЖительница предпенсионного возраста Виктория тоже считает, что все повторится:
— Маленько всех помуштруют сейчас. А потом все так же будут гибнуть люди. Первый взрыв, что ли, на шахте? И не только на этой (в 1981-м из-за взрыва метана погибли пять человек, в 2004-м — 13 человек. — Прим. ТД).
Бывший шахтер Михаил говорит о том же:
— Здесь, в Кузбассе, давно уже жизнь человека ничего не стоит. Платят копейки за такую опасную работу. Не соблюдают на таких предприятиях толком технику безопасности. Куплено и договорено все. И все об этом знают.
Его друг, выживший в «Листвяжной» подземный горнорабочий, который находится сейчас в больнице, получал 45—50 тысяч рублей за 20 смен в месяц. По его словам, самоспасатели давно «срабатывали через раз», но у начальства был один ответ: «Не нравится — увольняйся, таких, как ты, за забором полно».
После аварии на «Распадской» люди объединялись, протестовали, перекрывали дороги, устраивали забастовки, но сейчас, уверен Михаил, такого не будет: кому-то «заткнут рот деньгами», забастовщиков же «уволят — и все». К тому же, кроме добычи угля, по его словам, в области работать негде — только «продавцом или охранником». Но и там могут быть проблемы с техникой безопасности. Например, на Центральной обогатительной фабрике в Белове.
— Здание 1960 года, везде электрические провода — в воде, в грязи, с плохой изоляцией, но проверки Ростехнадзора как-то она [фабрика] каждый раз проходит на удивление. Нету справедливости нигде. Обычный человек никто против олигарха и ему подобных. У всех ипотеки, надо как-то жить, вот и идем работать и смиряемся с этой несправедливостью, — делает мрачный вывод мужчина.
У беловчанки Ирины в шахте погиб приятель — 35-летний Александр Петров.
— Я до последнего не верила, пока не увидела его в списке пяти тел, которые на днях подняли. Я надеялась, что его не будет в этих списках. Но увы. У него осталась семья, трое детей, — сокрушается женщина. — А то, что говорят, что будут выплаты за это — да эти деньги пусть они себе засунут куда подальше! Отцов, мужей, сыновей уже не вернуть, надо было взять и этих начальников гнать в эту шахту, искать тех, кто там находится, чтоб они, твари, поняли, как им там тяжело. Чтобы они поняли, что уже не увидят детей, жен и матерей.
Могилы сотрудников МЧС Александра Аникина и Алексея Рылова, погибших во время спасательной операции на шахте «Листвяжная» в Кемеровской области. Авария на шахте произошла 25 ноября 2021 года. Погиб 51 человек, среди которых была и группа спасателей, вышедшая на помощь шахтерамФото: Александр Кряжев / РИА НовостиПо словам беловчанина средних лет Александра, «виноват исключительно владелец шахты» — «пусть государство обеспечивает [добычу], вкладывает средства в обустройство систем безопасности и эвакуации». И замечает:
— Достали б всех поскорее, похоронить по-человечески — и все.
Редактриса — Лариса Жукова
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»