«К сожалению, этому почти не учат». Жена военного — профессия или образ жизни?

Когда офицеры подписывают военный контракт, их жены негласно подписывают свой личный контракт о дальнейшей жизни. Стоит ли оно того? «Такие дела» пообщались с несколькими женами военнослужащих, которые поделились сложностями и радостями своей жизни в гарнизоне. По просьбам женщин их имена были изменены, а военные специальности мужей не раскрыты

История в фотографиях

Ты должна

Ольга, 59 лет

Не знаю, как сейчас, но в наше время стоял выбор: либо муж, либо ты имеешь что-то свое, но без него. Приходилось полностью отдаваться.

Жена военного — это действительно профессия. У меня среднее медицинское образование, и до первого распределения я успела поработать. Потом мне предложили без конкурса поступать в институт, но это означало, что я должна была жить с мужем на расстоянии. На тот момент у нас уже был ребенок, и семья бы точно распалась. Дилемма выбора далась мне очень тяжело, и я разрывалась. Мне нравилась медицина, хотелось развиваться. Но все же я отказалась от карьеры, подумала: раз жены декабристов шли за своими мужьями, то и я пойду.

Мы начали встречаться, когда он был еще курсантом. После выпуска нас два раза распределяли в Чехию, [мы] были в Германии и на нашем Дальнем Востоке на границе с Китаем. В общей сложности мы с ним прожили семь лет.

Приходилось жить с кем-то на подселении, кто-то попадал в казарму и жил за шторкой, отделяясь от солдат. Мне повезло — муж закончил учебу с красным дипломом, поэтому нам дали квартиру на две семьи, по типу коммунальной, что считалось хорошими условиями.

В нашей маленькой комнатке помещался только разложенный диван и ящики, в которых хранились сложенные вещи. Поставить детскую кроватку было некуда, поэтому старший ребенок спал именно на ящиках, застеленных матрасами. Когда я забеременела вторым, нам дали комнату побольше. Мы ее перегородили шторками на три части — для детей и чтобы мы могли пожить своей жизнью.

У нас, в принципе, не было своей мебели, все было казенным. С одной стороны, это было плюсом: приезжаешь, а у тебя уже все основное есть. Потому что иногда при срочных сборах некоторые свои вещи ты просто не успевал запаковать. Например, когда мы уезжали из Германии, мужу об этом сообщили в пятницу, а уже в понедельник в наше жилье приехал другой офицер со своим имуществом. Еще муж мог позвонить в шесть часов вечера и сказать, что сегодня в три ночи мы выезжаем в отпуск, нам уже куплены билеты.

К счастью, в наших военных домах хорошо работала взаимовыручка. Пока ты собираешься в отъезд, кто-то побудет с детьми, кто-то достирает ваше белье, кто-то быстро приготовит еду, чтобы за месяц-полтора отсутствия ничего не испортилось. Все женщины друг другу помогали, потому что одной со всем было не справиться.

Если ты работаешь по профессии «жена военного», твой муж должен быть всегда накормлен, поглажен и ухожен. Мой мог за 15 минут позвонить и сказать, что ему нужно подготовить обед на сутки. Ты должна быть уже в полной готовности и все это собрать за 15 минут. Он мог сообщить, что сейчас пришлет солдата забрать парадную форму, потому что внезапно уезжает в командировку. Болеешь ли ты или чем-то занята с детьми — это никого не волнует. Ты должна.

Мы развлекали сами себя, как могли. В Чехии у нас было негласное правило: каждую пятницу — посиделки и чаепитие, накрывали стол. Придумывали конкурсы, праздники, ставили сказки, шили костюмы, учили с детьми стихи, заменяли им детский сад.

Большую роль играл женсовет. Среди жен выбирали председательницу и ее помощников. Та, которая была главной, в случае проверок отвечала за наши происшествия наравне с командиром взвода. Также, если у нас были проблемы или какие-то вопросы, она лично выходила с ним на связь и все решала.

Вначале самым сложным для меня было оторваться от дома, мамы. Было сложно привыкнуть, что муж может в любую минуту уехать на учения, в командировку, а связи не было, и ты ничего о нем не знаешь. Нужно было самой справляться с бытом, магазинов рядом не было, полнейшая изоляция. Не выдерживали именно этого — одиночества. Я через день писала домой письма, местный почтальон из-за тяжести сумок умолял меня писать меньше. Когда появлялись дурные мысли, я начинала шить, не умея этого делать. Если моя дверь была закрыта на ключ, а дети гуляли — значит меня лучше не трогать. Было очень тяжело нигде не работать и видеть кругом одних и тех же людей. Нужно было иногда побыть одной.

Однажды наступил момент, когда я трое суток лежала на полу и рыдала. Я даже не подходила к детям, кормить их пришлось соседке. Муж поступал в академию в аспирантуру, и мы должны были переводиться в Питер. Я год по ночам на печатной машинке писала ему диссертацию, но наши документы задержали, и по чужой вине мы туда не попали. Нам светил Дальний Восток. С этой новостью я не справилась. В тот же период наши отношения начали рушиться. Муж отправлял меня к психологу, но в то время это было не модно, и я все воспринимала в штыки. Плюс навалилось то, что начинались 90-е годы, развал СССР, армия была никому не нужна, был самый настоящий кризис.

Но теперь я вспоминаю только самое лучшее. Когда возвращаешься назад, на гражданку, начинает не хватать того сплоченного коллектива и взаимовыручки, когда со всеми соседями живешь как одна семья. Я и сейчас с некоторыми женщинами продолжаю дружить. В нынешнее время такого уже нет.

Не выдерживали те, кто думал, что выходит сразу за генерала

Лариса, 67 лет

Если посчитать сумму всех переездов, включая с квартиры на квартиру, то переезжали мы раз десять. Я следовала за мужем всю жизнь, по первой же команде. Он мог позвонить и сообщить, что его куда-то назначают: «Приеду — чтобы вещи были собраны». Приходит домой, грузим вещи в контейнер и поехали — в любое время.

Мы с мужем вместе уже 47 лет. Он окончил училище, распределился, а я еще доучивалась. Потом он приехал за мной, мы поженились, и я отправилась за ним. Служить нас отправляли с 70-х годов в Беларусь, Новгородскую область, Ржев и Тверь. В нашей первой точке, в Беларуси, у нас родилась дочь.

В России быть женой военного — это тяжелая работа: муж охраняет Родину, служит, а ты отвечаешь за все дома. Но мне все это было в радость, потому что я мужа очень любила и до сих пор люблю. Мне было не тяжело. В те времена даже продуктов нормальных не было, все где-то добывали, куда-то ездили, лишь бы накормить ребенка. Многие женщины действительно не выдерживали, бросали мужей, особенно когда им не платили деньги. Когда я при части была ефрейтором, мне тоже не платили. Наша семья получала только продуктовый паек. Но ничего, жили, никто не жаловался и не роптал. Не выдерживали те жены, кто был избалованным человеком, из зажиточной семьи и раньше жил со всеми удобствами. Те, кто думал, что выходит замуж сразу за генерала, а не за лейтенанта.

В Новгородской области мы жили отдельной маленькой ротой на восемь семей в настоящем лесу. Вокруг нас были грибы да ягоды. К нам приезжала автолавка, привозила продукты, одежду, на территории был только один магазин — военторг. Мужу до работы было добираться всего десять минут. Для солдат мы устраивали вечерние огоньки, на лужайке накрывали столы, разыгрывали сценки. Мы почти все были ровесниками, и вокруг нас был детский сад из наших детей.

Жили мы в деревянном бараке, готовили на керогазе. Барак этот предназначался для военных холостяков и был как сарай с отдельными комнатками. Когда мы приехали, солдаты в нашей комнате сделали небольшой ремонт и даже поклеили обои, но у нас постоянно текла крыша. Туалет был на улице, тоже деревянный, к нему вели две тропинки — мужская и женская. Когда мы туда шли, брали с собой подружку для шухера, чтобы мужики не совались.

Куда бы нас ни распределили, я всегда устраивалась работать при части. Кем я только ни была: и бухгалтером, и машинистом-делопроизводителем, инспектором отдела кадров, была военнослужащей. Хотя по образованию я техник по производству электронно-вычислительных машин. Тогда все думали о будущем: на новом месте нужно было устроиться в течение двух недель, чтобы не прерывался стаж. Но по нынешним меркам, сколько бы ни было у тебя профессий и заслуг, пенсия все равно копеечная, никто на это не смотрит.

Другой проблемой переездов было то, что дочке пришлось сменить много школ. Это был постоянный стресс, адаптация к новому коллективу и учителям. Помню, мы переезжали, когда она была уже в выпускном классе, оставалось учиться буквально полгода, и она сказала, что никогда в жизни не выйдет за военного, чтобы ее дети так не страдали. В итоге за военного она действительно не вышла, но ее сын, мой внук, теперь сам военный тоже.

Еще я очень не любила, когда муж уезжал в длительные командировки. Я сильно тосковала, мне было скучно, и, конечно, переживала, чтобы ничего не случилось, связи в то время не было. Мой муж и сам был такой: бывает, соскучится, сам сядет на любой попутный самолет, вертолет, товарняк и внезапно появится дома ненадолго. Маленькая дочка видела его мало. В обычные дни он уходил рано — она еще спала — и приходил поздно — она тоже уже спит. Ребенок скучал по папе, это было еще одно ее детское страдание.

Молоденьким женам я бы пожелала терпения и любви к мужьям. Нельзя в случае чего сразу собирать вещи и бежать к маме. Если любишь человека, то о таком не думаешь, ты просто живешь, это твоя жизнь. Еще надо не столько иметь терпение, сколько быть терпимой к чужим недостаткам. Это разные вещи.

Мужья тоже разные бывают. Военные, как правило, категоричные, где-то могут и тебе грубо сказать, во всем требуют порядок, но зато они настоящие мужики, на них можно положиться. Постепенно и к этому привыкаешь, закрываешь глаза, начинаешь отшучиваться. Конечно, все это было возможным только за счет любви, взаимопонимания и взаимовыручки в семье, отсутствия упреков. Это главное, на чем вообще держится семья. Но, к сожалению, этому почти не учат.

Полная неизвестность или оформление котов

Юлия, 23 года

Сразу же после свадьбы мы поехали по нашему первому распределению на ближайшие пять лет в село Галенки, что в 40 километрах от Уссурийска. Я очень молодая жена военного, мне всего 21 год, и мы только в самом начале своего пути.

Здесь живут около четырех тысяч человек, все в основном семьи военных. Село очень маленькое, целиком его можно обойти минут за семь. Тут много заброшенных и аварийных зданий, мусора и кошек. За пределами села одни поля. Есть четыре кое-каких продуктовых магазина и два хозяйственных. Цены на продукты в наших Галенках выше, чем в Уссурийске, а в Уссурийске — выше, чем в Питере с Москвой. Нормальные продукты я обычно привожу из города на себе, так как машины у нас пока нет, и это довольно сложно. Есть школа, детский сад, шиномонтаж и почта.

Здесь очень красивая природа, цветет сакура, которую я иначе никогда бы не увидела. Мы находимся на границе с Китаем, и при большом желании я могу сделать загранпаспорт и съездить туда или в Южную Корею.

Отдельная проблема у нас — транспорт. За последние годы количество проживающих людей здесь сократилось, поэтому автобусов до города ходит очень мало. Приходится ловить попутки: выходишь, голосуешь, и тебя подбирают. Бывает, конечно, страшно, потому что никогда не знаешь, какой попадется человек. Кто-то договаривается со знакомыми, и собирают полную машину. Я в срочном порядке пытаюсь сдать на права.

За эти пять лет, чтобы не терять время и как-то себя отвлечь, я решила получить высшее образование в Уссурийском университете. Хочу быть ветеринаром. Я давно увлекаюсь животными, поэтому у нас дома три кошки и четыре крысы, за которыми я постоянно наблюдаю. Учусь я очно, поэтому каждый день приходится добираться в город, на что уходит много сил и времени.

Основные наши сложности здесь связаны с условиями проживания. Мы привыкли жить в крупных столичных городах, и условия села сначала нам показались кошмаром. Когда мы сюда приехали, нам сначала дали комнату в ужасном общежитии. При летней температуре в 30 градусов оно было все внутри в плесени и пыли, а из-за тропического климата в окно постоянно залетали гигантские насекомые. К счастью, через две недели уже начали предоставлять квартиры.

В каждой квартире, в которую мы заходили, были пустые стены и все было развалено — унитазы и раковины, протекал потолок, пахло сыростью, валялись окурки. Мы получили двушку. Сначала спали на армейских матрасах и не могли даже помыться, так как не было сантехники и два месяца — горячей воды. Почти все наши накопленные на первое время деньги ушли на ремонт канализации. Потом мы поклеили обои и купили самую дешевую мебель, которую потом будет не жалко выкинуть или оставить здесь. До этого сидели на полу, потому что не было стульев. Технику — холодильник и стиральную машину — пришлось взять в кредит.

Сюда очень дорого добираться. Одни билеты на самолет стоят около 30 тысяч. Раз в год мужу должны предоставлять ВПД (воинский перевозочный документ. — Прим. ТД), оплату за него и его жену до места прибытия или в отпуск, но, когда мы распределялись, нам почему-то не дали. Так мы летели 12 часов на самолете в наше новое жилье под Уссурийском за 60 тысяч рублей. На поезде сюда добраться нереально, нужно ехать семь суток. Мы поняли, что нас ждет веселое время и что надо ко всему этому привыкать.

Мне повезло с мужем: он знает, что у меня есть свои дела, и не требует от меня стопроцентного внимания. Бывает, я приезжаю с учебы, а он после работы самостоятельно приготовил ужин, хотя сам очень устал. Конечно, требуются определенные усилия, чтобы все это вытерпеть. Мужу физически и морально на работе тоже тяжело, потому что он в самом маленьком звании и самый молодой, приходится делать много лишних и дополнительных задач, не входящих в его прямые обязанности.

Я его почти не вижу. Как живой человек дома он для меня присутствует пару раз в неделю из-за своего плотного графика, и это очень влияет на взаимоотношения. Бывают моменты, когда мы вообще не видимся сутками, он находится на работе, а я живу своей жизнью. В такие дни мы просто переписываемся, когда у него появляется возможность достать телефон.

Бывали моменты, когда я начинала психовать и говорить, что уезжаю отсюда, «я тебе здесь не нужна». Но тут же вставал вопрос цены билета в 30 тысяч, документов по учебе, оформления котов и чувств. Физически очень сложно все бросить в один миг и сказать «до свидания». Мы уже вместе и должны вместе решать эти проблемы. Что мой муж будет здесь делать один? У нас есть такой одинокий друг, его коллега, который постоянно у нас гостит, осталось только завести спальное место. Ему в одиночку здесь очень тяжело.

Если человеку здесь нечем заняться, а людей для общения здесь, в принципе, особо нет, то можно дойти до безумия. Нужно обязательно чем-то себя занимать. Некоторые женщины устраиваются здесь в местный детский сад, школу, шиномонтаж или магазин. Кто-то идет работать при части, так как там постоянно требуются люди. Тут немного вариантов развития: либо, как я, мотаться каждый день по несколько часов в город, либо сидеть дома, работать из интернета, но безвылазно в четырех стенах. Все равно нужно живое общение. Если бы не моя учеба, мне было бы очень тяжело. Обычно я отвлекаюсь на нее, домашние дела, но, когда появляется свободное время, досуг, его даже негде и не с кем провести. Поэтому за развлечениями мы выезжаем в Уссурийск.

Когда я сюда уезжала, то постоянно от всех слышала вопрос, зачем я это делаю. Трудно, когда тебя никто не понимает, пытаются отговорить, особенно когда ты действительно это делаешь на свой страх и риск.

Потому что это полная неизвестность — что будет там и что будет потом.

Трижды обнулялась полностью

Мария, 53 года

По первому образованию я филолог, и, когда меня спрашивают, каково жить с военным, на ум всегда приходят строчки: «Не силком тебя замуж выдали, ты судьбу сама себе выбрала. Жизнь не адскую и не царскую, посередине как раз — солдатскую».

Мы поженились в 1985 году и уже 36 лет вместе. После выпуска мужа из училища мы десять лет прожили под Владивостоком, возле маленького города Артема. Затем восемь лет — в Санкт-Петербурге, и конечной точкой, где мы находимся и по сей день, стал Череповец.

К переездам со временем привыкаешь. Такая жизнь даже начинает затягивать, и уже спокойнее к этому относишься. Есть семьи, у которых было по двенадцать переездов, и ничего. Мне тоже к семи-восьми годам пребывания на одном месте уже хотелось куда-нибудь поехать. Вообще, такие переезды — это еще и прекрасная возможность посмотреть мир за чужой счет.

Дома у нас наготове всегда был дежурный чемодан, куда помещалось лишь самое необходимое. Оно и хорошо — таскали меньше барахла. Мне даже нравился такой образ жизни и мыслей — смотришь на какую-нибудь вазу в магазине и думаешь: а как ее потом паковать, как перевозить, ведь наверняка где-нибудь по дороге разобьешь. И так проходишь мимо нее, еще и экономишь.

Бытует мнение, что женам военных приходится отказываться от самих себя ради мужей. Я считаю, что так делать нельзя. В точке распределения даже карьеру можно построить, если очень хочется. Какое-то время всегда можно поработать и дворником, и воспитателем детского сада, и одновременно где-то учиться, заниматься самообразованием и понимать, что это не навсегда. Я знаю жен, которые смогли стать руководителями крупных предприятий, кандидатами и докторами наук. Даже в дальних гарнизонах можно получать образование, заниматься самообразованием — возможности интернета сейчас безграничны. Все обязательно сложится в одну копилку и к чему-то да приведет. Я трижды обнулялась полностью, и ничего, сейчас я снова на своем месте.

Важно иметь свои увлечения — это спасает жизнь любой женщины. В Артеме я стала работать в школе учителем русского и литературы, вечерами подрабатывала в продленке. До школы я добиралась около часа, поэтому всегда успевала читать. Потом в стране начали активно переучивать людей разных специальностей на практических психологов под разные сферы образования, а мне всегда это было интересно. Так уже в самом Владивостоке, в Морском госуниверситете, я получила диплом о переквалификации психолога.

В Артеме у нас родилась дочь, я очень рано вышла на работу. Нянькой была женщина из соседней квартиры — частая практика взаимовыручки среди военных семей. Где-то перехватывал муж. Когда мы уже жили в Питере, муж учился в адъюнктуре, у нас родился второй ребенок, сын. Я пошла работать, когда ему было всего четыре месяца. График мужа уже был посвободнее, и он гулял с коляской, а я в перерыве бегала кормить грудью и убегала обратно. Там же я постоянно проходила различные курсы, развивала себя как профессионала независимо от мужа.

Однажды сын меня спросил, что бы я делала, если бы сидела на одном месте. Я ответила, что защитила бы докторскую и родила бы троих детей.

Жизнь в военном гарнизоне как вечное студенчество. Вы все живете будто в одном большом общежитии, где двери ни у кого не закрываются. Да, иногда кто-то может начать нарушать твои личные границы, как сейчас модно говорить, о тебе почти все всё знают. Но чаще всего это поддерживало, все друг другу помогали.

В гарнизоне жили очень разные люди, мы друг друга обогащали знаниями, появлялись единомышленники. Собирали общие столы, кто что мог. В итоге получался огромный стол из разных продуктов. С миру по нитке. Финансовое состояние бывало разным, поэтому сегодня у тебя была икра на столе, а завтра — булка с вареньем. В военном городке мы отмечали Новый год десятью квартирами на протяжении двух дней. У всех все было раскрыто настежь, по дому туда-сюда друг к другу в гости бродила куча пьяных веселых знакомых. Никто не понимал, кто у кого находится в гостях. Мы катались с горок на целлофановых пакетах.

Секрет успеха жены военного, как и, в принципе, любой женщины, — быть интересной самой себе. Мужа нужно во всем поддерживать, не бросать в тяжелых обстоятельствах, но и не забывать его просить о помощи, чтобы и он понимал ваш труд. Если ты забываешь о себе, то и мужу становишься неинтересна. Ты должна быть рядом, но и в то же время быть независимой личностью. Полное погружение в жизнь мужа чревато. Если ты полностью растворишься, потом себя не найдешь.

• Теги:
• военная служба
• женщины
• жены военных