Арабопони тоже кони
Зоотехник Татьяна Ефимкина вывела лошадей, похожих на Конька-Горбунка, которых любит без памяти. Ей говорят: отнесись к делу серьезно, по-научному, и тогда у лошадей появится шанс на признание научным сообществом. Она отвечает, что лошадок «и так признали в народе», хотя и понимает: не станет ее — исчезнут и «чудо-лошади»
«Пфр-р», — произносит лошадка и толкает под локоть, вторая смешно шлепает губами и лезет в мой карман, третья ходит рядом, мотает лохматой головой. Всего их больше полусотни, и они необычные: выше пони, но ниже «настоящей» лошади — 120 сантиметров в холке. Погладишь одну — она весело взбрыкнет и побежит, свысока поглядывая на других.
— Вы ее приласкали — повысили социальный статус, возвысили над остальными, — поясняет поведение лошади хозяйка Татьяна Ефимкина. Лошадки гнедой, каурой, чубарой мастей кружат во дворе старого дома посреди коттеджного поселка, образуя пеструю карусель. Но внутри этого «коневорота» не страшно: Ефимкина говорит, что ее лошади не причинят вреда и не затопчут, потому что доброжелательно относятся к человеку. Это главная особенность потомков арабского скакуна и шетлендских пони, которых пока так и называют: арабопони. Ефимкина разводит их около тридцати лет.
Заводчица говорит об уникальных качествах арабопони, способных излечивать тело и душу при помощи иппотерапии (реабилитация с помощью адаптивной верховой езды. — Прим. ТД) и нового метода психологической реабилитации — ипповенции. С ней соглашаются не все коневоды, говоря об агрессивных особях с генетическими мутациями, полученными в результате неправильной селекции.
Ефимкина рассказывает, что Всероссийский научно-исследовательский институт коневодства (ВНИИК) уже собирался признать арабопони новой породой, но «главные по лошадям» утверждают: еще очень рано, сначала придется увеличить поголовье раз в десять.
Правда оказалась где-то посередине.
Деликатные лошади
Неказистая рабочая лошадка Лиза жила в конце 1980-х в Долгининском совхозе под Рязанью. Была она с норовом, ее единственная лошадиная сила не могла заменить трактор, поэтому лошадь сочли ненужным балластом. Как и другие совхозные сородичи, Лиза должна была стать колбасой, но чем-то приглянулась зоотехнику Татьяне Ефимкиной из соседнего села Алеканово. Как раз в это время та надумала купить шубу «под леопарда», взяла деньги, собралась поехать в Рязань, но повернула в Долгинино и вернулась домой с Лизой. «То принарядилась бы, как прошлась по селу — мы бы все обзавидовались! А с кобылой что будешь делать, на кой она сдалась?» — посмеивались над Татьяной соседки. Но у нее уже созрел план: с помощью Лизы вывести новую породу лошадей. Чтоб была эта новая лошадь послушной и преданной, добронравной и деликатной по отношению к человеку.
— Я даже вот на что смотрю: вылетает жеребенок из ворот, готов снести всех на своем пути, никого не стесняется — уже повод задуматься, нужен ли такой. А если деликатно старших сородичей пропустит и человека стороной обойдет, на ногу не наступит, то это то, ради чего я живу последние тридцать лет, — говорит Татьяна, почесывая невысокую лошадку между ушами.
Татьяна окончила Рязанский сельскохозяйственный институт и всю жизнь занимается разведением животных. Сначала были овцы, козы, курицы, а последние тридцать лет — и лошади. Все началось в 1992 году. Тогда Татьяна взяла коня по кличке Бунчук. Он долгое время состоял в знаменитой по тем временам тройке на ВДНХ. Потом потихоньку овцы и козы начали меняться на новых лошадей, и в 1998 году появилась первая арабопони
Доходяга Бунчук доживал свой век где-то под Воскресенском. Отцом его был Песняр с Терского конного завода — звезда мирового масштаба. Песняра в 1981 году купил на международном аукционе американский предприниматель и коллекционер Арманд Хаммер. Он выложил за жеребца миллион долларов. Отпрыску не повезло: бегал в тройке пристяжным, заболев, должен был закончить свои дни на бойне. За ним приехала Ефимкина и обменяла на двадцать три своих барана.
Первой «супругой» Бунчука стала Лиза, но потомство хозяйке не понравилось взбалмошным характером. Тогда она приобрела несколько шетлендских пони и тоже «выдала замуж» за Бунчука. Были и другие производители, но хозяйка всегда говорит о Бунчуке как о родоначальнике арабопони. Всего их появилось на свет больше двухсот. Одни уехали в другие регионы, других купили соседние клубы верховой езды. Сейчас у Татьяны Ефимкиной не больше полусотни лошадей.
Одна она с ними не справляется.
Тонны корма и навоза
— Меня в селе называют Бабой Ягой, — смеется она, шустро шагая по протоптанной между сугробами тропинке. На голове два платка (один из которых завязан узелком на лбу), длинная юбка, надетые «капустой» пара кофт, полы черной куртки нараспашку развеваются вслед за хозяйкой — некоторое сходство со сказочной героиней налицо. Дома на пристроенной веранде-кухне несколько пустых трехлитровых банок под молоко, чай и мед. Молоко от своих коз — Татьяна продает его по сто рублей за литр. Оно душистое и сладкое. А в мутном кухонном окне — снова они, лошади. Толкаются крупами, покусывают друг друга в знак расположения за шеи.
— Танька, ты ж целых ло-ша-дей разводишь, должна уже давно в трехэтажном особняке жить! — сказал недавно старый знакомый Ефимкиной.
— Какой тут особняк, когда одни убытки, — вздохнула она в ответ.
Хозяйство «Арабопони из Алеканова» находится в тридцати минутах езды от Рязани, в самом центре села. Еще лет десять назад обычный деревенский дом Ефимкиной ничем не отличался от соседских кирпичных и бревенчатых жилищ, сейчас он будто съежился, затерялся среди коттеджей. Перед домом — стог сена, две собаки в будках, несколько коз в отдельной постройке и двор с лошадьми. Они живут в деревянных сараях с тусклым светом — внутри с непривычки ничего не разглядеть и не пройти. Хозяйка рассказывает, что лошади уже начали воевать за пространство. Ефимкина понимает, что давно пора создать для табуна лучшие условия, но на это нет денег: одна ее лошадка стоит в среднем сто тысяч рублей, на вырученные средства она закупает корма. В год пятьдесят лошадей съедают две тонны сена и пятьсот килограммов овса — за этот объем корма в прошедшем году Татьяна заплатила под восемьсот тысяч рублей. В один год удается продать двадцать лошадок, в другой — всего три, и тогда она влезает в долги, а потом продает особенно красивую и ценную лошадку по более высокой цене.
Поголовье лошадей периодически увеличивается, и это умиляет не всех жителей села.
— «Щас возьму ружье, подстрелю хоть одну из твоих надоевших лошадей!» — кричал тут один, — вспоминает Ефимкина. — Пьяный был. Протрезвел, и снова мирно живем. Другой сосед, когда свиней водил, дружил со мной, как перестал — так со мной разругался. Я всегда старалась урегулировать конфликт. Места для выпаса почти не осталось, забредет моя лошадка к соседям, потопчет грядку — я навозом отдавала, это ж самое полезное удобрение.
Конский навоз — радость и боль Ефимкиной. Она читает лекцию о полезных свойствах конских «яблок» (так называются продукты жизнедеятельности лошади), в которых «миллионы полезных ферментов». Зальешь водой в корыте, прикроешь пленкой — через два месяца удобришь грядки и получишь невиданный урожай. Только навоза у нее очень много, в Алеканове не найдется столько огородов, чтоб от всех «яблок» избавиться.
Явились к ней лет несколько назад три коммерсанта и предложили открыть кооператив по продаже навоза. Один должен был стать просто директором, другой — его замом, третий — коммерческим директором.
— А я что буду делать? — полюбопытствовала Ефимкина.
— Как и раньше, за лошадьми ходить, навоз выгребать, — ответили ей.
Кооператив так и не открылся, а навоз все прибывал. Им уже был завален весь личный огород конезаводчицы и небольшая левада (огороженная территория для прогулок лошадей), но на пороге ее дома появился миллионер Сергей Пирожников и спас Ефимкину.
Он участвовал в программе «Секретный миллионер» на телеканале «Пятница». Под видом безработного Пирожников искал подработку и знакомился с людьми, которые сами нуждались в помощи. По совету случайной прохожей он отправился к Ефимкиной. С ролью подсобного работника миллионер не справился, но хозяйка напоила гостя чаем и рассказала о деле всей жизни. Миллионер нашел лошадей непривычно добрыми и окрестил «лабрадорами лошадиного мира». Через какое-то время Пирожников вернулся верхом на мини-тракторе и подарил «тете Тане» миллион рублей. На пятьсот тысяч она установила ангар для навоза, половину суммы припрятала «на черный день» подальше от дома («Люди-то всякое могут сотворить!»). Садиться на трактор пока побаивается. Говорит: «У меня телефон-то до сих пор кнопочный, с сенсорным разобраться некогда».
Иппотерапия и ипповенция
Двойняшкам Никите и Саше четыре года, у обоих расстройство аутистического спектра. Никита панически боится животных, даже своего домашнего кота. Когда их мама Евгения Шабатина собирала детей на первое занятие по иппотерапии, была уверена: верховая езда может пойти на пользу дочери, сын будет не в восторге.
На первом занятии Никита не хотел садиться верхом и сопротивлялся. Когда все же оказался в седле, в ужасе застыл. На втором сам подошел к Танцору и стал ждать, когда его закинут на спину, а потом заплакал, когда сестру посадили первой. В следующий приезд Никита нетерпеливо перебирал ногами, пока Танцора чистили и седлали, и все же добился своего: ему достались первые полчаса тренировки, Саша села второй. Никита охотно ловит мяч, сидя на лошади, делает повороты корпусом и махи руками. Саша невзлюбила физические упражнения. Сидя на Танцоре, она ложится на него, обнимает и улыбается.
Никиты, Саши, Вани и Даши — десятки детей с особенностями развития прошли курс реабилитации в детском конном центре «Солнышко». Он находится на соседней с хозяйством Ефимкиной улице. Центр организовала Катя Царева, которая еще в подростковом возрасте помогала Ефимкиной пасти небольшой табунок и вести селекционную работу. Потом переехала в Алеканово и открыла свою конюшню. Забрала от соседки дочь Лизы и Бунчука — своенравную Балерину, от которой родился добродушный, любящий детей Танцор. Катя Царева начала обучать детей верховой езде, об иппотерапии не задумывалась, пока сама не стала свидетелем удивительного воздействия «лечения лошадью» на ребенка с ограниченными возможностями здоровья. Знакомая привела на конюшню дочь с аутизмом, которая была очень замкнута, говорила всего несколько слов. Два-три занятия — ребенок стал более открыт и общителен, пять-шесть занятий — и девочка закричала: «Танцор!»
Катя Царева стала изучать научные работы об этом методе реабилитации, а в 2018 году получила свой первый президентский грант на «Школу особенного всадника». Подобрать лошадь для обучения ребенка трудно, для иппотерапии — еще тяжелей. Лошадь для особенного всадника должна быть тоже особенной: не кусаться и не лягаться, бережно относиться к всаднику, охотно «выходить на работу» в любую погоду, передвигаться плавным широким шагом. В «Солнышке» есть несколько таких лошадей, но любимцы всех детей — Танцор и Память. Вскоре Катя начнет обучать премудростям хождения под седлом еще одну молодую арабопони — Пастель, которая буквально спасла ее этим летом.
— Я болела, стояла в леваде и вдруг стала терять сознание. Пастель кинулась ко мне, стала трогать ножкой: мол, ты чего, вставай! Я ухватилась за гриву и поднялась, Пастель довела меня до дома. Лошади окружают меня с детства, но такого отношения к человеку я еще не встречала, — говорит она.
Ей вторит психолог-реабилитолог из Ярославля Светлана Лозко, которая с прошлого года стала сотрудничать с «Солнышком». Около пятнадцати лет она работала отдельно с людьми, пять — отдельно с лошадьми, но в какой-то момент объединила эти два направления в новом методе развития личности и психологической реабилитации — ипповенции.
Это свободное общение с лошадью на открытом пространстве. Одна из «фишек» метода в том, что животное не захочет общаться с человеком, прижмет уши и отойдет, если того переполняют негативные эмоции, страх, тревожные состояния. И тогда условный «пациент» сам поймет, что ему нужно что-то менять в себе, контролировать свое тревожное состояние.
— К большой лошади во время занятий должен «прилагаться» специалист-конник, который будет контролировать поведение животного. Однако не каждый человек захочет, чтобы в процессе работы с психологом присутствовал «третий лишний». В работе с арабопони помощь берейтора не нужна. Арабопони идеально подойдут тем, кто хотел бы общаться с лошадьми, но боится размеров большой лошади и непредсказуемого поведения. Лошадки Ефимкиной не смогут напугать самого пугливого, — рассказывает Лозко.
Если дело в размере лошади, почему не использовать для занятий обычных пони?
— Обычные пони вредные и даже злобные, по сути, они так и остались дикими. Обычные арабские чистокровные созданы для скачек, они легковозбудимые и нервные, с ними очень нелегко, — поясняет Татьяна Ефимкина. — Если просто скрестить араба и пони, получится черт знает что, но я же специально подбирала производителей.
Впрочем, некоторые владельцы ее лошадей свидетельствуют: «В хозяйстве Ефимкиной иногда действительно рождается “черт знает что”, что не умаляет ее селекционных достижений».
Лишние «микролошади»
— Мой сын ездит на нашей арабопони Виктории на недоуздке, без железа во рту [для верховой езды используют уздечку с железным трензелем во рту лошади], и она выполняет его команды. От нее и Букета, потомка Бунчука, появились хорошие арабопони, которые успешно выступают на соревнованиях в других регионах. Но один их жеребенок получился настолько своенравным и наглым, что использовать его в дальнейшем разведении нельзя ни в коем случае. Он бросается на взрослых лошадей, недавно практически напал на мотоциклиста, — рассказывает еще одна соседка Ефимкиной Настя Козловская. — Значит, с генетикой не все так здорово. Теть Таня — специалист, но немного «по-деревенски» относится к селекции, кое-где допускает небрежности.
Настя знает «в лицо» каждую лошадь Ефимкиной, потому что расчищает им копыта (срезает лишний ороговевший нарост). Объясняет, что любыми лошадьми нужно постоянно заниматься, следить за здоровьем и развитием, приручать, но «у теть Тани не всегда это получается». Некоторые ее лошади становятся дикими, она не всегда вовремя замечает признаки заболеваний. Из-за постоянной «женитьбы» близких родственников потомство вырождается: получается мелким, ростом с сенбернара, со слабым здоровьем. Их Козловская называет «микролошадьми», которые, впрочем, охотно раскупаются в частные хозяйства для детей. «Микролошадь» может стать другом для ребенка с аутизмом, но не приблизит мечту Ефимкиной о выведении особенной лошади, человеколюбивом Коньке-Горбунке.
— Мы с Катей постоянно спорим с теть Таней, говорим: давай подберем тебе новых жеребцов-производителей, ну невозможно уже крыть этих старых маток старыми жеребцами! Она отмахивается: мол, все, сил нет, завязываю, сокращаю поголовье. А сама все равно плодит, на нас обижается, — говорит Настя.
Катя Царева того же мнения: пора избавляться от неудавшихся «вырожденцев» — продавать и «больше не плодить мелочь, но Татьяна жалеет их и выгуливает, как собачек». А значит, тратит время и корма, которые могли бы пойти на удавшихся лошадей.
Ефимкина пожимает плечами: девочки молодые, энергии много, им ее не понять. А о болячках лошадей она и сама знает: некоторые арабопони страдают атаксией — это последствие родственных связей, генные мутации, которые накапливаются с каждым поколением. В приступе атаксии лошадь словно трясется. Заводчица сначала подумала, что это последствие укуса клеща, потом разглядела генетический дефект. Говорит: понимает, что нужны новые производители, но они «так дорого стоят, что не укупишь».
— Вот если бы моих лошадей признали во ВНИИКе, были бы какие-то дотации, к ним было бы другое отношение в конном мире, стало бы больше знакомых и возможностей, — мечтает она.
Ученые ВНИИКа не собираются в ближайшие годы «признавать породу», потому что ее пока не существует.
Прибыли нет
— О породе говорить не просто рано, а крайне рано. По последним требованиям к регистрации селекционных достижений, для включения в регистр требуется не менее пятисот кобыл не моложе трех лет и двадцати жеребцов-производителей. По старым требованиям, их должно было быть до нескольких тысяч. Даже при условии всевозможных поблажек для Татьяны Николаевны — не менее трехсот, но это пока недостижимо, — говорит директор ВНИИ коневодства Александр Зайцев. — И это не единственная проблема.
Он перечисляет недочеты в работе Ефимкиной целый час: неоднородность поголовья — появление тех самых «микролошадей», один предок-производитель, а значит, высокая степень инбридинга (спаривание животных с высокой степенью родства, которое приводит к мутациям). Чтобы оформить породу, внутри нее должны прослеживаться породные линии — группы потомков одного производителя, унаследовавших его самые лучшие качества. Лошади одного типа должны быть рассредоточены по нескольким хозяйствам, чтобы в случае непредвиденной беды и уничтожения одного табуна другие остались невредимыми.
— Только это я не в упрек, мы же все понимаем, как ей одной тяжело. При всех минусах сложившейся ситуации лошадь действительно уникальная. Ближайший аналог такой популяции — дикие лошади, которые остались на острове на озере Маныч-Гудило в Ростовской области. Предположительно эти мустанги — потомки донской породы, и им повезло: они обитают на территории заповедника, их не отстрелили и не съели. А нам повезло, что у нас есть такая Татьяна Николаевна — настоящий энтузиаст, подвижник. Арабопони иногда возникают «методом народной селекции», но только Ефимкина ведет многолетнюю селекционную работу. Самый интересный результат скрещивания «арабов» и пони — добронравный характер, — рассказывает Зайцев с оговоркой: все же известны случаи, когда хозяйке возвращали арабопони из-за его «нелюдимости».
Ефимкину вопрос об отказных лошадях не пугает. Были случаи, когда покупатели решили: раз арабопони такие добродушные, их можно покупать в качестве игрушки для ребенка, не имея никакого опыта в содержании лошадей.
— Но это все же живые лошади, а не тренажеры для «чайников», они так же испытывают боль и чувствуют раздражение находящегося рядом с ними человека, — напоминает она.
Все спорные вопросы по возврату арабопони разрешились благополучно: их обменяли на более спокойных. И все бы ничего, только с претензиями к ней обращаются, а рассказать о дальнейшей жизни арабопони, его спортивных достижениях забывают. Такие данные нужны для ВНИИ коневодства, а их нет.
Директор института коневодства рассуждает так: ситуация сложная, но не безвыходная. Конные хозяйства по всей стране переживают не лучшие времена, за исключением мясного коневодства — только оно приносит прибыль. Ефимкиной стоит сосредоточиться на «обновлении крови» табуна, привлечении волонтеров и переговорах с профильными ведомствами о проведении в Алеканове мероприятий социально-культурной тематики: этот год — Год нематериального культурного наследия, а конных традиций в средней полосе России достаточно. Может быть, на таких мероприятиях удастся немного заработать и рассказать о своих лошадях, найти единомышленников.
А самое важное, по мнению Зайцева, — освободить Татьяну Николаевну от работы, которую она делает в одиночку. Хорошо бы заинтересовать соседние конные клубы, чтобы они согласились принять у себя арабопони. За Ефимкиной останется селекционная работа, сотрудники и опытные всадники клуба будут объезжать лошадей, проводить тренировки, выступать на соревнованиях и побеждать.
— Запах неприятный, ржание — это раздражает соседей, и я узнаю, что в областях происходят ужасные вещи. Конюшни горят, лошадей выживают. Поэтому есть некоторые опасения за Татьяну Николаевну. В ближайшее время к ней отправится «делегация», чтобы вместе поискать выход. Можем ей предложить небольшие деньги за предоставление генетического материала: повторюсь, что для нас лошади интересны в плане исследовательской работы, — перечислил варианты сотрудничества Зайцев. — Но привлекать Минсельхоз к работе по оформлению породы еще рано.
В министерстве сельского хозяйства и продовольствия Рязанской области думали над ответом на запрос больше месяца, в конце концов прислали.
Когда популяция пополнится рожденными по всем вышеперечисленным нормам лошадьми и придет время оформлять появление новой породы, нужно будет получить обоснование ее регистрации. Либо это порода мясная, либо спортивная. Арабопони не подпадают ни под одну из категорий. Потребуется участие Минздрава, чтобы подтвердить пользу арабопони для использования в иппотерапии.
С иппотерапией тоже все непросто. Известный публицист, наставник школы работы с лошадью без дополнительных средств принуждения Александр Невзоров утверждает, что иппотерапия — миф, а практикуют иппотерапию исключительно мошенники. В перечне утвержденных Минздравом РФ процедур этого метода реабилитации не существует. В поликлиниках не выдают направлений на прохождение курса «лечения лошадью». Нет и государственных иппотерапевтических центров. Однако об успешном «лечении лошадью» говорили еще древние мыслители, в Германии верховую езду стали применять в дополнение к физиотерапии с 1960 годов, в 1990-х первые занятия начали проводить в московском центре «Живая нить». На этой основе в департаменте здравоохранения Москвы еще в 2012 году разработали методичку по применению иппотерапии при детском церебральном параличе. Но пока организацией курсов «лечения лошадью» занимаются только энтузиасты.
— Многое держится на энтузиастах. Самое главное во всех этих делах — экономика. Лошадь сейчас нужна для сохранения социокультурного наследия, поддержания традиций, а прибыли она не приносит. Я не считаю это правильным, но реалии таковы, — говорит Зайцев. — Проблемы многих конезаводчиков в том, что они одиноки: всю жизнь занимаются одним делом, потом приходит старость, уходят силы, а последователей и поддержки нет, и поголовье может исчезнуть. В случае с арабопони такого допустить нельзя.
…Татьяна треплет по голове маленького, ростом по колено, взрослого арабопони. Приговаривает:
— Тут сплошные мозги, ума немерено.
На вопрос, что бы стала делать в случае внезапно появившихся в ее хозяйстве больших денег, словно бы удивляется:
— Построила бы большую конюшню, закупила б производителей, наняла б рабочих. Еще бы навоз всем пенсионерам, которые ковыряются в своих грядках, бесплатно развезла!
Похоже, о расставании с «генетическим браком» она так и не помышляет.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам
