«Она пять лет ждала сына и умерла». Как работает единственный социальный приют в Екатеринбурге

Фото: Анна Марченкова

В спальном районе Екатеринбурга в переулке Транзитном стоит большой кирпичный дом — бывший особняк цыганского барона. Некоторые его так и зовут — дом на Транзитном. Тут живут бывшие заключенные, бездомные и чьи-то брошенные родители. Если бы не Ольга, которая на своем опыте узнала, как страшно остаться беспомощной, им бы никто не помог

Рашида

На кровати сидит, сонно озираясь, Рашида. Рашиде семьдесят лет, она живет в «Дари добро» уже два года. Женщина родом из Челябинска, сначала работала на почте, потом — табельщицей на заводе. Ее родителей давно уже нет в живых, а брата Федора убили в начале нулевых

История Рашиды прогремела на всю страну, когда весной 2019 года ее «удочерила» семья из Троицка: СМИ выпустили об этом несколько трогательных материалов, Рашида вместе с новыми родственниками съездила на «Пусть говорят», где приглашенный депутат пообещал всячески их поддерживать. Автобус со снимком «бабы Раи», как ее называли, курсировал по Челябинску, Рашиде обещали восстановить документы и оформить пенсию. 

Спустя год началась пандемия коронавируса, главный кормилец в семье умер, все, кто в эфире федерального канала обещал семье помогать, от обещаний открестились, и семья решила вернуть «удочеренную» бабушку в приют. К этому моменту они уже жили в Екатеринбурге, поэтому Рая попала сюда — в «Дари добро». Здесь Рашиде наконец сделали паспорт, совсем недавно она начала получать пенсию.

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

«Чаще всего пожилых людей принимают в семьи ради рабского труда или чужой пенсии», — говорит Ольга Бахтина, директор приюта.  

Она находится в «Дари добро» каждый день — с утра до вечера. Ее «кабинет» (на самом деле это небольшая комнатка со столом, балконом и непременной пепельницей) находится на втором этаже. До винтовой лестницы идешь под гигантской хрустальной люстрой, вместо дверей комнаты разделяют арки, как принято в цыганских особняках. Под потолком роскошная лепнина, стены свежевыкрашенные — Ольга затеяла ремонт. В приют ее привела личная трагедия.

Авария

Это случилась восемь лет назад. Ольга вместе с подругами отправилась за город. По трассе ехали затемно, Ольга была за рулем. 

«Вдруг я увидела, что мне навстречу летит автомобиль и его сильно мотает: огни фар во все стороны. Поняла, что сейчас будет лобовое столкновение, и выехала со встречки в кювет. После этого уже ничего не помню: меня намотало на дерево. Очнулась через месяц. Вижу белый потолок, зеленые стены, а рядом никого. Хочу встать и не могу: не чувствую ни ног, ни рук. Не понимаю, что происходит, не могу вспомнить ничего, кроме дороги. Пришел врач, а у меня текут слезы: “Я ничего не чувствую, может, я в шоке?”»  

Врач покачал головой и вышел. Через несколько дней Ольге сказали, что она получила серьезную травму позвоночника и, возможно, уже никогда не сможет ходить. Ни второй водитель, ни пассажирки Ольгиной машины не пострадали. У Ольги был тринадцатилетний сын и двухлетняя дочь. Детей к ней не пускали. Спустя три месяца резко перестал ходить в больницу и муж. 

«Я очень сильно переживала, эмоции накатывали всплесками, — вспоминает она. — В больницах отношение аховое: лежишь, тебя переворачивают, как балласт. Меня не могли нормально помыть, я была растеряна и беспомощна, просила санитарок хотя бы обтирать меня салфетками. Приезжала племянница, мыла голову: меня нужно было перевернуть на бок, а тело болит, и терпеть это тяжело.

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

Со мной лежала девушка, к ней приходил муж, он готов был с ней сидеть. Ко мне никто не приходил, от этого становилось еще больнее. Знакомому сказала: “Привези мне что-нибудь, чтобы я себе поставила [и умерла]”. Он приехал, привез шприц, оставил на тумбочке, сказал: “Делай, но твои дети пойдут в детдом, они никому не будут нужны, Оля” — и вышел. И тогда я задумалась: сейчас я это сделаю, а что будет с ними?»

Постепенно к рукам вернулась чувствительность, но ноги по-прежнему не шевелились. Подруга из Германии предложила организовать сбор на операцию. Собрали три миллиона, Ольга продала машину и уехала в Германию. Вернулась через месяц — прилетела в инвалидной коляске. Мужа дома уже не было, он отправил СМС, когда Ольга еще лежала в больнице: «…знаю твой характер, ты очень тяжелый человек, а сейчас ты будешь еще тяжелее. Думаю, ты не будешь ходить, зачем мне жить с инвалидом». Они были вместе двадцать два года. Мужчина ушел к ее подруге — так Ольга лишилась разом двух близких людей. 

«Первое время я боялась вставать, — вспоминает она. — Падала, как ребенок. Было ощущение растерянности и пустоты. Тогда я начала ползать. Доползала до туалета и не понимала, как мне залезть на унитаз. Или сижу на полу, чищу картошку, а рядом стоит сын, мешает суп. Смотреть на ребенка, который видит мать в таком состоянии, очень тяжело».

За чуть больше чем полтора года Ольга полностью восстановилась. Потом были суды. Водитель остался должен ей миллион: «Его мать хотела продать дом, а я живу в мегаполисе, у меня дом получше, чем у них». Она написала судебным приставам, чтобы семью оставили в покое.

«Что сидишь? Ходи попрошайничай»

До аварии Ольга год работала врачом-вирусологом, а потом устроилась соцработником в приют на Транзитном — тогда он назывался иначе.

«Я начала работать и увидела, что это ужас, а не отношение: руководитель забирал всю пенсию стариков и уходил, хлеба не было, был отвратительный мутный иван-чай, сахара тоже не было, продукты были как для собак, минимум расходов на людей. Я стала покупать нормальные продукты — курицу, овощи, чтобы старикам готовили, как дома. Однажды руководитель сказал мне: “А что ты сидишь? Ходи попрошайничай, в магазинах можно просрочку брать”. Я сказала: “Ты должен тратить 75 процентов пенсий на приют, почему я должна брать просрочку? Ты выдаешь людям по три дешевые сигареты, но человек получает пенсию, он имеет право курить, что хочет!”»  

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

Ольга наладила поставку хлеба и нормальных продуктов. Ей приходилось восстанавливать документы и оформлять пенсии для постояльцев, искать пожертвования, мыть, кормить жителей приюта и прибирать за ними. Она пыталась повлиять на руководителя и донести до него, что так к людям относиться нельзя. Дело кончилось тем, что Ольга ушла в отпуск, а за стариками перестали ухаживать. Бывшая жена одного из постояльцев позвонила ей и сказала: «Они стонут и орут, что происходит?» 

Оказалось, подопечных просто бросили. Около пятидесяти постояльцев, среди которых были тяжелобольные, заботились о себе сами. Когда в приют нагрянули местные журналисты, вызвали полицию и скорую, нескольких человек вывезли в состоянии крайнего истощения. По их словам, у людей забирали документы и банковские карты, на которые перечислялась пенсия. 

Начались скандалы и суды, приют закрыли, на бывшего главу завели уголовное дело, а на улице чуть не оказались восемьдесят постояльцев: пятнадцать из них удалось пристроить в госучреждения, остальным было некуда идти, и Ольга решила взять руководство на себя. Осенью 2016 года социальный приют получил новое название — «Дари добро».  

Общий дом

«Бывшие сотрудники все время говорили “бомжики”. Я требую к людям нормального, человеческого отношения. Чтобы слово “бомж” даже постояльцы приюта между собой не употребляли. Требую, чтобы была чистота, не было оскорблений. Люди когда приходят сюда, забитые и скованные, первую неделю я никого не трогаю, смотрю, что человек собой представляет, как он раскрывается. Но если от человека отказались родные, бывает, что причина есть и в нем самом. Контингент тут тяжелый. Есть “домашние” люди, есть из мест лишения свободы, некоторые пили, не просыхая, по двадцать лет». 

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

Люди сюда попадают по-разному. Кого-то привозят родственники, кого-то направляют социальные службы, некоторых — волонтеры местных реабилитационных центров. Одного, рассказывает Ольга, оставили перед приютом в сугробе и уехали, а на улице — минус тридцать градусов. Одного мужчину женщина привезла на остановку поблизости и тоже уехала. Ольга оформляет человеку инвалидность, пенсии, восстанавливает документы. Ездит по больницам и социальным службам.

Самый молодой постоялец приюта, Алексей, пострадал от черных риелторов. Несколько лет назад его похитили: затолкали в машину, надели на голову пакет и отвезли на скотомогильник. Там его избили и угрозами заставили переписать свое жилье на мошенников. Вместо двухкомнатной квартиры он получил комнату в бараке. Алексей живет в «Дари добро» уже три года, все это время они с Ольгой добиваются для него нормального жилья. Ольга помогла ему составить гражданский иск, в прошлом году он выиграл суд, но до сих пор живет в приюте и время от времени устраивает ей сцены. «Ему же завтра тридцать пять лет. Он тут нахерачится, напьется. У него же ко мне чувства. Я говорю: “Отвали, малолетка”. Материт меня бегает», — хохочет она.

Сейчас в приюте живут тридцать семь человек. Ольга говорит, что за два пандемийных года пожертвований стало меньше. Скачок цен на продукты тоже сказывается. Есть и еще одна особенность: практически всю работу Ольга делает сама, кроме нее в приюте находится только повар. 

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

«Четыре месяца я не могла найти повара, поэтому приходила в шесть утра четыре месяца подряд и готовила сама. Человек сюда приходит устраиваться и воспринимает все вокруг как трагедию. Кому-то дурно становится. Два дня — и он уже не может тут находиться, видит лежачих, начинает их жалеть. Я говорю: это жизнь, мы все — потенциальные бездомные. К ним с теплом — и они с теплом. Ты должен делать тут домашний очаг. Поэтому мы с подопечными работаем сообща: это наш дом, кроме нас самих, нам никто не поможет. Кто-то моет пол, кто-то помогает на кухне чистить овощи, кто-то за стирку отвечает. Одна женщина отвечает за лежачих. Время от времени приходят волонтеры». 

Аренда особняка стоит сто десять тысяч в месяц. За проживание постояльцы платят 75 процентов своих пенсий, приюту помогает Фонд Ройзмана. Иначе было бы не выжить. Ольга мечтает купить участок в Свердловской области и построить собственный дом, чтобы не арендовать чужое помещение, а жить с подопечными на природе, там можно будет сделать отдельные комнаты для постояльцев — этого очень не хватает, — завести живность, сообща за ней ухаживать.

Брошенные родители

«У меня есть Таня, — рассказывает Бахтина. — Год назад мне позвонил ее сын. Она жила с мужичком, а когда он умер, ее дети попросили “освободить помещение”. И вот сын попросил временно устроить маму к нам. Первые пару месяцев он сюда ездил, отвечал на телефонные звонки. Вдруг связь обрывается. И до сих пор мы его ждем — уже год прошел». 

У каждого постояльца «Дари добро» своя история жизни и свои история смерти. Некоторых из них соглашаются хоронить родственники, но часто Ольге приходится брать это на себя.

«У нас жила Оля, она пять лет ждала сына и умерла. Я звоню ему, дозвониться не могу. Через три месяца его супруга мне пишет и спрашивает про Олю. Написала, что ее больше нет. Они приехали, сын спрашивает, где она похоронена, говорю: “Ты за пять лет не мог приехать к матери, а сейчас спрашиваешь, где ее могилка”. Он принес мне мешок картошки».  

Когда хоронить подопечного некому, Ольга заказывает стандартные похороны «по госзаказу» за 6300 рублей — никаких церемоний и памятника, только табличка с именем. 

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

«У одного умерла мама, к которой он не приходил шесть лет. Я ему позвонила, спросила, будет ли он ее хоронить. Тот сначала согласился — и пропал. Я ему позвонила спустя какое-то время, он сказал: “У меня денег нет. Вы ее сами захороните, только я хочу с ней попрощаться, на похоронах присутствовать”. Но за 6300 нет никакой церемонии прощания. И вот он ко мне приезжает пьяненький и плачет», — возмущается Ольга. 

Некоторым, по словам Ольги, действительно лучше в приюте, чем с родными детьми. Татьяну в прошлом году из «Дари добро» забрала дочь — до этого женщина пять лет маму не навещала. У Татьяны были проблемы с сердцем, и Ольга ее отдавать не хотела — не доверяла дочери, говорила: «Ты понимаешь, что это человек, у которого есть заболевание сердца, ей нельзя пить, чем она раньше увлекалась, нельзя курить, нервничать. Тут она пьет препараты, не употребляет алкоголь. Когда ваша мама пять лет назад сюда попала, вы о ней не вспоминали». Татьяна все равно уехала. Через четыре месяца пришло СМС: «Ольга Юрьевна, мама умерла». 

«Она прожила у нас с этим заболеванием пять лет! Говорю: я же предупреждала, что она долго у тебя не проживет. Когда человек не жил с вами долгий промежуток времени, у вас теряется связь, вы человека не знаете, вам нужно его заново узнавать. Это пожилой человек, он капризный, вредный, к нему нужно особое терпение. Человека срывают с одного места и перевозят в другое. И мы не знаем цели, для чего его забирают».  

«Ну что, ушла?»

Воспоминания у многих постояльцев возникают эпизодами, вспышками. Не всегда можно понять, когда человек говорит о себе правду, а когда погружается в придуманную им реальность. О прошлой жизни часто и нет никаких свидетельств — документов или хотя бы фотокарточек. По словам Ольги, единственная мечта постояльцев «Дари добро» — собственный дом: они еще надеются когда-нибудь обрести свое жилье.

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона
Фото: Анна Марченкова

Ольга говорит, что все ее мысли заняты приютом и подопечными. Поэтому, мол, никак не складывается личная жизнь: даже на свидании она слушает собеседника вполуха. 

«Три раза выгорала, — рассказывает, — думала, что больше не хочу и не могу. Однажды сказала им: “Все, собираю сумку и ухожу от вас”. Они говорят: “Ага, давайте-давайте”. На следующий день, конечно, возвращаюсь, а они смеются: “Ну что, ушла?”»

Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Помочь нам
Все репортажи

Читайте также

Загрузить ещё

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0

«Дари добро» — социальный приют, который находится в бывшем особняке цыганского барона

Фото: Анна Марченкова
0 из 0
Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: