Дышать на глубине ночи

Иллюстрация: Анна Иванцова

Больше всего на свете Сергей Круглов боится, когда на его лицо попадают капли воды

Когда кожа чувствует влагу, Сергей снова проваливается в бассейн. Чувствует, как его тело вдруг обмякает и перестает слушаться, а из легких выходит последний воздух. И наступает тьма.

Только сквозь нее еще несколько секунд слышен голос 13-летнего сына, кричащего на весь бассейн: «Па-па-а-а-а-а!»

Очнется Круглов лишь через несколько дней. В реанимации. Перелом позвоночника, частичный разрыв спинного мозга, полный паралич. 

«После всего, что произошло в моей жизни еще до травмы, я стал фаталистом. Был готов ко всему, — говорит он. — Но раньше все было в моих руках, я мог предпринимать все, что нужно, чтобы выжить, а сейчас я ничего не контролирую…»

После перелома Сергей не мог сам даже дышать.

Его история о том, сколько может выдержать человек. И не сломаться. 

Сергей говорит: «Я бы хотел, конечно, узнать, зачем мне все это… Но пока ответа нет». 

Фаталист

Шесть лет назад Сергей с женой ждали второго ребенка. Шел седьмой месяц беременности, когда Лике стало плохо, поднялась температура. Вечером Сергей отвез ее в больницу. Утром на телефонный звонок врач сказал: «Лучше приезжай». 

Лика умерла ночью, ребенок тоже.

Иллюстрация: Анна Иванцова

«У нее уже вообще не было лейкоцитов в крови, понимаете, ни одного», — пытался объяснять Сергею врач. Рак крови. Cергей винил себя: проглядел, не спас. Винил врачей: не заметили, не спасли. Но перед сыном делал вид, что ничего не случилось, — мама долго болеет, но скоро вернется. Владику было тогда шесть лет. Сергей записал сына в кружок английского, школу программирования и на тхэквондо — отвлечь ребенка, чтобы не чувствовал пустоты дома. Он укладывал сына по вечерам спать, рассказывал сказки, а сам ворочал на сердце невыплаканное горе. Рассказал правду только спустя год. 

«Была зима, поздний вечер, я укладывал Влада спать и начал говорить что-то про ангелочков… А сын на меня так серьезно посмотрел и сказал: “Папа, не переживай, все будет хорошо”». 

Но той зимой Сергей узнал, что у него самого рак. Говорит: «Я просто сам себя съел после смерти жены…» Про свою болезнь он сыну тоже не сказал. 

В питерском центре гематологии им. Горбачевой, куда Сергей приезжал каждые две недели из родной Астрахани, он был самым веселым пациентом в палате: «Там все лежали и умирали, а я входил такой на позитиве и юморил — всему назло. Хотел доказать, что может быть по-другому. Там проходили химию люди со всей страны, и я решил, что раз я приезжаю на машине, то буду показывать ребятам, которые со мной лечатся, город». 

Каждые две недели, сразу после процедур, Круглов забивал свою легковушку бледными людьми с бинтами на локтевом сгибе и вез кататься по Петербургу. Парень из Хабаровска попросился вместо Петергофа и прочих достопримечательностей в питерскую «Икею», которой не было на Дальнем Востоке, — и Сергей помог ему выбрать шкаф. 

Сам, несмотря на строгие запреты врачей, каждый день отжимался и бегал. 

Всего было запланировано шесть курсов химиотерапии — Сергей вошел в ремиссию через четыре. 

…И тогда, впервые после смерти жены, показалось, что жизнь берет свое. За сыном все это время присматривали бабушка и дедушка, карьера (газовик, он работал в «Новатэке») шла в гору, недавно ему исполнилось 33 года.

«Самое обидное, что все так глупо получилось! — говорит Сергей, а я приближаю свое лицо к его лицу, чтобы расслышать шепот, не отводя глаз от его губ и достраивая пропущенные звуки там, где ему на них не хватило дыхания. — Я прыгал с парашютом, гонял на мотоцикле, катался на сноуборде, служил в армии наконец. А сломался так глупо…» 

На геленджикском курорте он, кандидат в мастера спорта по плаванию, врезался головой в бортик бассейна. 

Нет, он не прыгал с разбегу рыбкой. Нет, не был пьян. С ним не произошло ничего из того, что часто предшествует несчастным случаям и страшному диагнозу: перелом позвоночника на уровне С1—С2 и частичный разрыв спинного мозга. Сергей просто плыл. Дельфином, своим любимым стилем, плыл как никогда быстро, хотел похвастаться перед сыном и братом. Но бассейн оказался сделан не по стандартам, короче, чем Сергей привык.

«Последнее, что помню: я понимаю, что не могу поднять голову от воды, воздух заканчивается и сейчас мне нужно будет вдохнуть воду… И я вдыхаю ее». 

«Па-па-а-а-а-а!»

Бассейн. Иллюстрация: Анна Иванцова

Брат Сергея, вытащив его из бассейна, два часа делал ему искусственное дыхание, до самого приезда скорой. 

Потом врачи объяснят, что перелом на уровне позвонков С1—С2, отвечающих за дыхательный центр, и частичный разрыв спинного мозга приводят к гибели либо в первые часы после травмы, либо в первые пару лет от сопутствующих осложнений, пролежней и пневмоний, набрасывающихся на парализованное тело.

Всему назло

Здесь приходит пора сказать о еще одном Круглове. Об отце Сергея. 

Петр Круглов, заслуженный строитель России, помнит все случившееся за прошедшие с момента травмы два года с точностью до часов и минут — помнит фамилии и инициалы всех встреченных за время борьбы за сына людей, погоду в дни встречи с ними и даже станции метро разных городов, на которых они встречались, и расписания самолетов, на которых летал за помощью в поиске специалистов и клиник. Это он преодолел это безапелляционное врачебное «Погибают в первое же время…», чтобы вытащить сына. Ему удалось перевезти Сергея в Москву, в одну из клиник.

Там же строитель Круглов узнал о существовании в природе диафрагмального стимулятора — вживляемого в тело прибора, который электрическими импульсами заставляет диафрагму сокращаться. С ним у Сергея мог появиться шанс «слезть» с аппарата искусственной вентиляции легких.

До Круглова этот дорогостоящий прибор, диафрагмальный стимулятор, ставили в России только детям — детям с риском внезапной остановки дыхания во сне. Было решено, что операцию проведут в случае, если Сергей так и не задышит сам. Шансы, как утверждает его отец, были: диафрагмальный нерв, который управляет дыханием, не был поврежден. Требовалась длительная реабилитация, которая могла бы восстановить работу нерва и функцию дыхания. Но врачи, по словам Сергея, «не занимались его дыханием», а готовили его к операции. Кругловы, отец и сын, утверждают, что в итоге операцию Сергею сделали без согласия самого пациента, который в тот ковидный год был совершенно беспомощен и изолирован от окружающего мира, сам он не мог даже позвонить отцу и был зависим от сотрудников клиники. «Сына не лечили от пролежней и не пытались снять с ИВЛ», — говорит Петр Круглов. 

«Перед операцией рядом со мной сели два врача и предложили надиктовать письмо моему сыну Владу или записать видео», — вспоминает Сергей. Но он не хотел прощаться. Не хотел никаких писем. Он сипло произнес: «Нет». Он собирался пережить и это. 

Имплант установили, но пользы он не принес: по неизвестной причине при подключении он вызывает невыносимую боль со стороны одного из электродов. А Сергей дышит — сам.

Без ИВЛ, без помощи стимулятора, который зашит внутри. Но одному в таком состоянии, даже с несгибаемой волей, не выплыть.

Человек на два часа

«Я не верил, что Сережа задышит сам, я знал это». 

Реабилитолог Владимир Качесов приходит на съемную квартиру Кругловых в Москве и пробует отключить аппарат ИВЛ с тем расчетом, что, если Сергей «продержится» 15 минут без аппарата, значит, и дальше сможет сам. Сергей дышит. Пять минут. Десять. В голове начинает немного гудеть и устает грудная клетка, но дышит. Он впервые дышит сам почти за два года, проведенные под аппаратом, из них в основном в одиночестве палаты, в которую из-за ковидных ограничений не пускали даже отца. Он дышит. Час, два, 13 часов. С самостоятельным дыханием его наконец принимают в реабилитационный центр — и прогресс идет каждый день: разрабатывается голосовой аппарат, появляется чувствительность в конечностях — покалывает, жжет, болит. Чувствительность возвращается по миллиметру, и каждый — как отвоеванная территория. «Эти два часа каждый день, пока идут занятия, я чувствую себя человеком — я двигаюсь!» — говорит Сергей.

Но как только наступает ночь и приходит пора ложиться спать, он перестает дышать. 

Ночь приносит кошмары, в которых он задыхается во тьме, и запаса воздуха хватает еще на три секунды, две, одну — а потом он вдыхает тяжелую плотную воду. Страх задохнуться парализует. И Сергей тихим голосом подзывает сиделку, чтобы она подключила ИВЛ. Так он дышит до утра. 

«Такого никогда со мной не было — ни такого страха, ни тупика, — говорит Сергей, подставляя лицо небу. — Даже когда я болел раком, все было в моих руках, а сейчас я не могу ими даже пошевелить…» Он полулежит в коляске в зеленом дворике реабилитационного центра. С неба на Сергея летят березовые «вертолетики». Он не может снять их с век сам — но ощущает прикосновение моей руки. «Сейчас нет ни одной клеточки в теле, которую я бы не чувствовал!» — с силой выдыхает он.

Маршрут помощи

У папы Сергея иногда опускаются руки. Он искал чуда, стучал кулаком по столу, был готов звезду добыть с неба — Петр Круглов неудобный, неуемный человек, который сделал для сына больше, чем, кажется, было возможно. Но и у таких гигантов духа силы заканчиваются — как воздух под водой. 

Иллюстрация: Анна Иванцова

«Сейчас заканчиваются средства, которые выделяли на Сережино лечение спонсоры, и моей зарплаты не хватает: оплачивать съемную квартиру, сиделку и реабилитацию», — говорит он.

Фонд «АиФ.Доброе сердце», который помогал Кругловым собрать деньги на оплату операции, не оставил их и после того, как его финансовая поддержка была исчерпана, — и Сергея взяли на программу «Сопровождение».

«С 2021 года фонд реализует программу “Сопровождение семей “Маршрут помощи” — это весь тот объем помощи, который мы можем оказать, помимо финансовой, — рассказывает врио директора фонда “АиФ. Доброе сердце” Светлана Горбачева. — Дело в том, что не по каждому пациентскому запросу мы можем дать положительный ответ: часто приходят обращения, которые попадают мимо наших приоритетных направлений помощи, но и в этом случае мы стараемся не отпускать человека с пустыми руками и сопровождаем каждый кейс информационной поддержкой, психологической и юридической, таким образом не отказывая никому». 

…Нам с Сергеем остается только попрощаться, и я знаю, что он чувствует тепло моей руки на своей. Но я еще не задала главный вопрос, без которого не могу уйти. И не знаю, как об этом спросить. 

Тогда Круглов отвечает на незаданный вопрос сам — потому что чувствует пространство каждой клеточкой. Он говорит своим едва слышным голосом — таким, каким разговаривают словно из-под толщи воды. Но по тому, с каким чувством он это говорит, кажется, что он кричит. 

«Я не сдамся. Я буду ходить». 

Сергей Круглов — уникальный пациент, но у фонда «АиФ. Доброе сердце» есть и другие подопечные, по чьим заболеваниям или трудным жизненным ситуациям фонд оказывает не адресную медицинскую помощь, а подхватывает их в программе «Сопровождение»: это и медицинская маршрутизация, и юридические услуги (выбивание положенных по закону лекарств и средств реабилитации, сложная логистика выплат на детей или получения квот, путевок и так далее), и психологические консультации. С весны 2022 года в программу «Сопровождение семей “Маршрут помощи”» попадают и все обращения от беженцев из Украины. Если пользоваться примером Сергея Круглова, то, пожалуй, «Сопровождение» — это про чувствовать другого каждой клеточкой. То, что позволяет сейчас держаться нам всем на плаву. Поддержать эту программу своим участием можно прямо на портале «Такие дела». 

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Помочь нам
Все репортажи

Читайте также

Загрузить ещё

Иллюстрация: Анна Иванцова
0 из 0

Иллюстрация: Анна Иванцова

Бассейн. Иллюстрация: Анна Иванцова

Иллюстрация: Анна Иванцова

Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: