Ирина никогда не злоупотребляла алкоголем, не била сына и не вела асоциального образа жизни и все-таки лишилась родительских прав. У суда в тот момент просто не было другого выбора. Два года Ирина билась за сына. В конце июня Вадик наконец-то вернулся домой
После смерти мамы церемониться с сестрой Сергей совсем перестал. Выпивал, ругался, то закрывал их с сыном в квартире на ключ на целый день, то выгонял Ирину из дома и несколько дней не пускал на порог. Когда после очередного изгнания она не появилась дома ни через день, ни через неделю, — искать сестру не стал. Просто сдал племянника полиции и опеке, как бесхозного. Одиннадцатилетнего стеснительного домашнего мальчика забрали в приют, а потом отправили в интернат. А Ирину заочно суд лишил родительских прав. Выяснять, что случилось с женщиной, просто никто не стал. Брат в розыск не подавал, а у полиции и своих дел навалом. Ну, исчезла и исчезла.
Братская война
Ира выросла в обычной семье в центре Твери. Вместе с мамой, папой и братом жили в большой трешке, которую папа получил от завода. Ездили в гости к бабушке на другой конец города. Дети очень любили копаться в залежах старых вещей на балконе: читать пожелтевшие газеты, перебирать пуговицы и слушать бабушкины сказки. Папа умер, когда Ирине было 14 лет, а брату 12. Мама всю жизнь работала поваром, поэтому даже в самые трудные времена семья не голодала. Ирина закончила школу, поступила в торговый техникум, говорит, что всегда хотела быть именно продавцом.
Пока брат был в армии, умерла бабушка. Бабушка завещала квартиру Ирине, Ира с мамой сдали ее в аренду. Мама планировала потом, когда сын вернется, добавить к трешке бабушкину однокомнатную и поровну поделить жилье между детьми. У Иры появилась уже своя семья и маленький сын. Но все их планы и семейное спокойствие рухнули — после пяти лет службы в Чечне (сначала по призыву, а потом по контракту) вместо их дружелюбного весельчака Сережи из армии вернулся совсем другой человек. «Он стал какой-то бездушный, пустой, — говорит про брата Ирина. — Деньги были, стал выпивать, гулял, водил постоянно разных девушек. А тут еще и мама слегла с онкологией».
Два года Ира ухаживала за мамой, растила сына и закрывала глаза на постоянные мелкие пакости от брата, невзлюбившего ее мужчину. Тот старался меньше бывать дома, а потом и вовсе ушел, оставив Ирину и сына со всеми семейными невзгодами. Пару лет еще навещал и передавал деньги, а затем завел новую семью и испарился.
Когда мамы не стало, брат быстро прибрал все в свои руки. Жильцов из Ириной квартиры выгнал, нашел других и все деньги забирал себе. Лютовал, угрожал. Во время таких вспышек Ира жила у подруги. Билась на двух работах, чтобы Вадик ни в чем не нуждался. Почему она не нашла сил дать отпор брату, вернуть свою квартиру и уехать туда жить с сыном, она и сама не знает. «Была б мама жива, было бы совсем по-другому», — вздыхает Ирина. Как-то в отчаянии они с подругой решили сходить в храм. У подруги были свои печали. Думали помолиться, поговорить с батюшкой, вдруг полегчает. На выходе из храма их окликнула пожилая женщина. Разумного объяснения тому, что произошло дальше, Ирина до сих пор себе дать не может.
Вопреки здравому смыслу
Женщина стала говорить, что можно поехать в святое место, где помогут. Святые люди, совместное чтение специальных молитв — и все беды уйдут, будет легче. «Она говорила, говорила, и меня как будто обволакивало ее голосом как паутиной. Это было какое-то наваждение, — рассказывает Ирина. — Я же знала про секты, видела по телевизору, читала и всегда была уверена, что со мной такое никогда не случится. А вот случилось».
Ирина с подругой поехали вместе с женщиной. Что это было за место, секта или просто религиозная коммуна, Ирина до сих пор не знает. Говорит, что это какой-то лагерь в лесу, где было очень много людей разных возрастов. Они собирались в круг, все вместе молились, работали и снова молились. Почти не ели, пили какой-то отвар. Но охраны не было, ни к чему не принуждали, не запирали и денег не требовали.
«Состояние было какое-то муторное и безвольное. У меня где-то в голове все время билась мысль про сына. Как он, что с ним без меня. Но совершенно не было силы воли что-то сделать или хотя бы поискать телефон».
Осень сменилась зимой, потом растаял снег и деревья вновь покрылись листвой. Ирина говорит, что в какой-то момент она проснулась и просто четко осознала — надо выбираться. Хотя не очень понимала, где вообще находится и насколько далеко от дома. Взяла подругу за руку, и они пошли куда глаза глядят. Наткнулись на полузаброшенную деревню, несколько дней провели в доме какой-то бабушки. Бабушка примерно смогла объяснить в каком направлении Тверь. Их занесло в дальнее от Твери Подмосковье.
Шли пешком, от деревни к деревне. Потом еще к какой-то бабушке попали. Таскали ей воду из колодца, помогали в местном магазине, чтобы подработать на дорогу. «У меня была одна головная боль — ребенок. Я понимала, что брат его сдал. Что мой мальчик попал в детский дом, пока я, как дура, ходила там по кругу, молилась», — ругала себя Ирина.
И она не ошиблась. В плену религиозных иллюзий она провела больше года. Когда вернулась в Тверь, брат ее домой не пустил, а на все мольбы сказать, где Вадим, смеялся и говорил, что «знает, но не скажет». Ирина пожила у подруги, пока не восстановила паспорт. Без него в отделе опеки с ней даже разговаривать не стали. А все документы так и остались в родительской квартире у брата.
Дорога домой
«Я уже понимала, что мое безрассудство мне аукнется и придется немало потрудиться, чтобы вернуть сына. Поэтому сразу искала работу только с официальным трудоустройством и белой зарплатой», — рассказывает Ирина. В торговле работу везде предлагали без оформления, и она устроилась в крупную областную клининговую компанию. Работает оператором поломоечной машины, убирает ремонтные зоны нескольких автомобильных дилерских центров. Работа оказалась очень тяжелой. После двух смен подряд опухают руки, болят ноги. Ирина держится из последних сил, но место не меняет, чтобы не прерывать официального трудоустройства и доказать опеке стабильность положения. На работе про сына и суды не знают, и Ирина каждый раз сгорает от стыда, что приходится врать, зачем ей нужна справка. Как только Вадик вернется домой и жизнь устаканится, Ирина надеется вернуться работать в торговлю.«Мне очень нравилась эта работа. Всегда удавалось продать то, что залеживалось у сменщиц. Нравилось общаться с покупателями. Сейчас с этой поломоечной машиной схожу с ума просто без общения с людьми. Но надо перетерпеть», — вздыхает Ирина.
Первый раз в интернат к Вадиму ехать было страшно. Посмотреть в глаза сыну и сказать «прости». Прости, что так вышло. Что не защитила. Что не оказалась рядом. Вадим отворачивался и отводил глаза, чтобы скрыть слезы — дело ли в тринадцать лет слезы лить как девчонка. А потом расплакался, обнял ее и сказал, что очень хочет домой. Они каждый день общались по телефону. Вадим жаловался, что в интернате очень легкая школьная программа и потом придется сильно нагонять. Особенно английский. То, что он стал круглым отличником, его совсем не радовало.
Битва за сына вышла непростой. Ирине повезло, что в опеке сразу сказали, что сама она исковое заявление написать не осилит, и посоветовали обратиться в фонд «Константа». «Константа» — единственный фонд в многомиллионной Тверской области, который оказывает комплексную помощь и поддержку семьям с детьми, оказавшимся в трудной ситуации. И фонд сразу подключился. Татьяна Парфенова возглавляет ключевую программу фонда «Ребенок в семье». Она опытный юрист, не раз защищала подопечных в судах разных инстанций и берется за дело всегда, когда нужна юридическая помощь, а заодно житейская мудрость и дипломатический талант. В деле возвращения Вадика домой понадобились все ресурсы.
Первый суд в июле 2017 года они проиграли. Ирина растерялась, забыла заявить ходатайство о допуске представителя, и Татьяна Парфенова так и не смогла вступиться за нее на процессе. А сама Ирина отвечала на вопросы суда неуверенно, запиналась, терялась и так и не смогла объяснить судье, почему живет в съемной квартире, когда у нее есть своя собственная. Вадик остался в интернате. Но дело только началось. Трижды Парфенова встречалась с братом Ирины, убеждала, уговаривала и все-таки смогла достучаться — он освободил квартиру Ирины. Фонд «Константа» помог отремонтировать квартиру и повторно собрать все документы для суда. Суд они выиграли. В конце июня Вадим вернулся домой.
«Константа» выполняет невероятную работу, которую больше не сделает никто: ежегодно оказывает помощь 200 семьям с детьми в трудной жизненной ситуации. За семь лет работы в Тверской области 13 детей смогли вернуться домой к родным, а еще 1943 ребенка благодаря поддержке фонда не попали в детские дома и смогли сохранить семью. Чтобы поддерживать семьи, требуется быстрая и слаженная работа команды: координатора проекта, социального работника и психолога. Именно на это мы с вами собираем средства. Пожалуйста, поддержите работу фонда «Константа» любой посильной суммой! 50, 100, 200 рублей ежемесячного пожертвования — это чашка кофе, проезд на метро, но дети двухсот семей не будут разлучаться с родителями, смогут остаться дома!
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
