Расстрельный список

Виктор Шмыров, основатель «Перми-36»

Виктор Шмыров, быший директор Музея истории политических репрессий «Пермь-36»Фото: Properm.ru

Мы в музее создали интерьер времен ГУЛАГа, там стояли нары, привезенные с Колымы, мы сделали еще одни. Сейчас там к нарам добавили еще шконку, койку и койку с панцирной сеткой — то есть новый владельцы стараются показать, что в лагерях жилось все лучше и лучше. Создали интерьер больницы — кровать заправлена белоснежными простынями, рядом тумбочка с лекарствами, под кроватью — утка. Вот, оказывается, как все было в медсанчасти. Открыли инсталляцию, посвященную вкладу ГУЛАГа в победу — как лагеря трудились в годы войны, что если бы не лагеря, то и войну бы не выиграли. Шаг за шагом музей превращают в музей системы ФСИН, а не политзаключенных — хотят чуть ли не с Ивана Грозного начинать и показывать, как улучшалась и гуманизировалась система.

Шаг за шагом музей превращают в музей системы ФСИН, а не политзаключенныхТвитнуть эту цитату

«Пермь-36» — это бывший лагерь, все здания и постройки являются государственной собственностью. После того как мы их восстановили, власти поставили их на учет как госсобственность. С 1992 по 2012 годы в Пермском крае сменилось четыре губернатора, и все они поддерживали наш музей. А в 2012 году появился новый губернатор и все резко изменилось. Власти создали государственное учреждение, которому передали и все те деньги, которые выделяли нам, а главное — все строения лагеря, архив и экспонаты, которые мы 20 лет собирали по всей стране. Теперь мы можем прийти в свой музей только как посетители. Нас к коллекции не допускают, сами они используют лишь малую часть материалов.

Чтобы узаконить захват нашего имущества, нас обкладывают долгами. Министерству культуры мы уже проиграли иски на сумму более миллиона рублей. Потом они предъявили иск на 1,5 млн, его пока суд отклонил, но в ноябре апелляционная инстанция скорее всего передумает. И еще штрафы на общую сумму 720 000 рублей за нецелевое использование средств. Адвокат предупредил нас, что их бесполезно оспаривать, потому что ни один суд мы не выиграем, и предложил нам на него деньги не тратить.

Мемориальный музей истории политических репрессий «Пермь-36».Фото: Gerald Praschl/Wikimedia Commons

Министерство юстиции стремительно внесло нас в реестр иностранных агентов. Какой-то бдительный гражданин написал в Минюст, что в «Перми-36» сидят антипрезидентски настроенные люди, проводящие подрывную работу и надо бы разобраться. За несколько дней была проведена проверка и найдены основания назвать нас иностранным агентом. В мае нас включили в реестр, наложили еще штрафы — 300 000 рублей на организацию и 100 000 рублей на исполнительного директора. Мы больше года не имеем никаких доходов. По уставу мы должны выполнять работу на территории бывшего лагеря, но у нас полтора года нет доступа к нему, поэтому мы вернули деньги всем партнерам, в том числе президентский грант от фонда «Гражданское достоинство». Мы живем без денег, не получаем зарплат, а сотрудников распустили. Нынешние региональные власти говорят, что мы фальсифицируем историю, что музей — позор для России.

Сергей Лукашевский, директор Сахаровского центра

Сергей Лукашевский, директор Сахаровского центраФото: Зоя Кузикова/Сахаровский центр

Музей Сахаровского центра небольшой, но он уникален — у нас много музеев, посвященных истории ГУЛАГа, но наш музей посвящен советской истории как истории тоталитарного режима. Суть же не в том, что в советской истории была такая нехорошая деталь как репрессии, а в том, что режим был тоталитарный и устроен был так, что опирался на репрессии — сначала массовые и жестокие, потом мягкие и точечные. Вот такой музей, который пытается рассказать всю советскую историю, располагается на площади 200 кв. метров. Хотя я был бы рад, если бы построили большой музей об этом, а мы бы потеряли свою уникальность и смогли сосредоточиться только на деятельности Сахарова.

Я был бы рад, если бы построили музей тоталитарного режима, а мы бы смогли сосредоточиться на деятельности Сахарова.Твитнуть эту цитату

В апреле 2013 года у нас прошла проверка Минюста, а в августе 2014 года — прокуратуры. Никаких претензий у них к нашей работе не было. В ноябре 2014 года мы получили сообщение из Минюста о внеплановой проверке по заявлению некоего гражданина на предмет соблюдения законодательства. При этом наша деятельность не менялась. В декабре нам предъявили заключение проверки, где было сказано, что Сахаровский центр якобы занимается политической деятельностью, которая выразилась в систематическом проведении дискуссионных мероприятий. И через три часа после получения документов о результатах проверки Минюст России внес нас в реестр иностранных агентов, а суд присудил нам 300 000 рублей штрафа, которые мы собрали благодаря пожертвованиям.

Для нас это означает, что мы каждые три месяца должны подавать отчет в Минюст, рассказывая, какие мероприятия провели и как потратили деньги. Еще мы должны маркировать сайт и печатную продукцию, что мы являемся иностранными агентами. Мы отказывались это делать, пока длились суды, потому что мы обжаловали внесение в реестр. Мы пытались добиться, чтобы нам показали заявление-донос гражданина, но нам в этом отказали. Сейчас складываются основания для подачи в Европейский суд по правам человека. Летом нам пришло от Минюста предупреждение, что мы должны маркировать сайт. Мы решили поставить формулировку, что мы внесены в реестр и обжалуем это в суде. Тем не менее Минюст одновременно направил письмо в Роскомнадзор, который составил протокол, и мировой суд вынес нам штраф в 400 000 рублей — это решение мы тоже обжалуем. Фактически нахождение в этом реестре означает для нас прекращение работы с государственными образовательными учреждениями. Но на количество наших посетителей это не повлияло.

Мы не отказались от пожертвований из-за границы. Продолжать деятельность, опираясь лишь на российское финансирование, невозможно. Частных фондов, которые бы поддерживали такие организации, нет. Нас поддерживала «Династия», но ее судьба известна.

Игорь Гарькавый, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово»

Игорь Гарькавый, директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово»Фото: А. Назариков/АНО МНПЦ "Бутово"

Некоторые москвичи и не подозревают, что всего в 6 км от МКАД есть место, где в братских могилах похоронено 20761 человек, которые были расстреляны здесь с 8 августа 1937 по 19 октября 1938 годов. Когда люди приезжают на Бутовский полигон и видят, что эта трагедия случилась практически рядом с их домами — а сейчас недалеко от полигона построены новые кварталы — многих это шокирует и заставляет задуматься.

Бутовский полигон — это прежде всего мемориальный комплекс, созданный Русской православной церковью. Здесь за православную веру и церковь пострадали 940 человек, из них семь епископов, шестьсот священников, остальные — монахи и миряне. РПЦ прославила их в особом чине новомученников российских. Всего новомучеников 1700 человек, все они пострадали от советской власти, 332 из них похоронены в Бутово. По количеству святых, сосредоточенных на небольшой площади, это место необыкновенной силы.

Слева: Бутовский полигон. Средняя часть основной вывески. Бутовский полигон-2
Справа: Бутовский полигон. ХрамФото: a.bocharov /Wikimedia Commons

По количеству святых, похороненных на Бутовском полигоне, это место необыкновенной силы.Твитнуть эту цитату

8 августа 2015 года на Бутовском полигоне был заложен мемориал, памятник всем пострадавшим «Аллея памяти», там расстрельные списки, обнаруженные в 1990 году, будут высечены в камне.
Помню много историй о близких погибших. Однажды на Бутовский полигон приехала женщина, родители которой были расстреляны здесь с промежутком в несколько месяцев. Когда ее отца, инженера одного из московских заводов, арестовали, мать поняла, что ее тоже заберут, и успела отвезти дочь к своей матери. И только в начале 1990-х женщина узнала, что ее родители были расстреляны здесь. Другая привезла фотографию своего отца, расстрелянного здесь. После его гибели мать вышла за сотрудника НКВД, чтобы спасти себя и дочь, новый муж не знал, кто отец ребенка. Уже при Хрущеве женщина попыталась найти какие-то документы, где была бы фотография ее отца — нашлась она только на пропуске завода, где работал ее отец.

Роман Романов, директор Музея ГУЛАГа

Директор Музея истории ГУЛАГа
Роман РомановФото: Музей истории ГУЛАГа

У нас есть в музее архив фотографий, там есть одна фотография с изогнутыми краями — девочка с мамой. Отца этой девочки арестовали, мать знала, что за ней тоже придут и пошла сфотографироваться, чтобы сохранить снимок в лагере. Когда ее забрали, она прятала этот снимок под стелькой, поэтому фотография вся в изломах. Ее принесла нам бабушка, та самая девочка с фотографии.

Теперь у нас есть место, где разместить весь архив. 31 октября мы открываемся в новом здании, общая площадь увеличивается в четыре раза, а экспозиционная площадь в девять раз — 900 кв метров. Это будет государственный городской музей в подчинении у департамента культуры. Отдать это здание под музей — решение Собянина. У нас будет образовательный, социально-волонтерский центр, архив, возможность работать исследователям, зал для лекций и кинопоказов.

Музей истории ГУЛАГаФото: Музей истории ГУЛАГа; Юрий Пальмин

Психологический эффект травмы в том, что когда человек не помнит, что с ним случилось или не хочет помнить, что с ним случилось в детстве, то он начинает действовать неадекватно. У нас перед музеем устраивают митинги, призывают не говорить о политических репрессиях, говорят, что это про «уголовников» — это нездоровое вытеснение. Есть свидетели и документы, это нужно знать и помнить. Люди из кургиняновской «Сути времени», например, которые стоят с этими плакатами, получают за это деньги, если им заплатить чуть больше, они будут стоять за музей. Я считаю, что это тоже наша целевая аудитория. Я не считаю, что сейчас идет госудаственная реабилитация сталинизма, учитывая концепцию и памятник жертвам политических репрессий.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!