В 2010 году Лизу Фомкину и ее тетю искали 500 человек. Первый такой массовый поиск в этой стране. И не успели найти. А через 20 дней после гибели девочки и ее тети участники поиска создали отряд "Лиза Алерт"
13 сентября 2010 года четырехлетняя девочка Лиза, ее тетя Маша и две собаки пропали в лесу. Одна собака вернулась домой через несколько дней. Тетю — полураздетую, потому что отдала свою одежду ребенку, нашли на девятый день. Саму девочку — на десятый. Без обуви, в мокрых колготках, погибшую накануне. Не хватило буквально дня. Вторая собака грела ее своим телом до последнего.
Мы начнем говорить с теми, кто их тогда искал, когда все каналы еще будут трубить об августовском поиске трехлетнего Коли Бархатова в Омске. А закончим в день, когда найдут 94-летнюю бабушку из Подмосковья, ветерана Великой Отечественной. За эти несколько дней председатель «Лиза Алерт» Григорий Сергеев успеет отметить день рождения дочери, которая всего на несколько недель старше отряда, отважная Лена Кипяток будет плакать в фудкорте торгового центра, а мама Лизы Фомкиной мне так и не перезвонит. Пока вы будете читать этот текст о том, как у страны пропавших людей появились шансы, потеряются еще четыре человека.
Троих из них найдут.
Алина. Девочка
До 2010-го Алина Павлюкова была хорьководом. В ее мире никто не пропадал. Даже хорьки.
У Алины коса до попы, матча с кокосовым молоком и вейп. Я в гостях у принцессы. Или бывшей принцессы. Еще непонятно. Пока мы пьем чай какого-то болотного цвета, под Нижним Новгородом в лесном массиве ищут пятилетнюю Зарину Авгонову. И если у вас есть интернет или даже телевизор, то вы об этом знаете.
«Расскажи, как все началось…»
Расскажи, как из студентки и сотрудницы Пенсионного фонда, проводившей свободное время в барах, видевшей грибы только на прилавках магазинов, «Уют и сервис – на первом месте», ты стала частью того, что вечно ищет людей. Одной из «рыжей» семьи.
Ты ведь в начале того сентября, когда в Орехово-Зуеве пропала Лиза, лежала на диване в квартире на Таганке. С температурой, маникюром и разбитым сердцем.
Алина Павлюкова
View this post on Instagram
«К 21 году я подошла с ощущением, что ничего хорошего я в жизни не сделала, и меня это грызло. Еще я простыла. И рассталась с молодым человеком. Поэтому просто лежала и рыдала. Потом — рыдала и сидела на форуме хорьководов. Там все ширилась ветка о пропаже Лизы — и никак не заканчивалась. Ничем.
Лизин папа работал в такси. Диспетчер его конторы забросила в сеть объявление через несколько дней после пропажи. Тогда было понятно, что ребенка никто не ищет. Вся ореховская полиция была стянута на День города. От хорьководов ветку подхватили джиперы. У них она обрушила сайт. Я была уверена, что вот-вот Лизу найдут — иначе в моем мире просто не могло быть! Обновляла и обновляла страницу, но ветка только росла. А температура у меня падала.
У нас с девочками-хорьководами был чат, такой прообраз инфогруппы. С Маяковки уже отходили машины добровольцев в Орехово-Зуево (сейчас мы называем их экипажи). И я поехала в лес, который всю жизнь терпеть не могла…»
«Что у тебя там?» — прошу Алину показать главную часть ее жизни — мессенджеры в айфоне. Питерский отряд «Лиза Алерт», за который отвечает Алина, детская «Школа Лиза Алерт», которую придумала Алина, общая рассылка отряда. Экран, не гаснущий ни днем, ни ночью.
«Красная речка, лес, ба, 74 года, ищу группы».
«Спб, Кировский район, ребенок 4 года, готовность!»
«+, авто, мест нет, в экипаже Верона, Неалит, Люма».
Ее жизнь.
Где-то в это же время Григорий Сергеев, руководитель отряда «Лиза Алерт», делает в фейсбуке пост о продолжающихся поисках Зарины Авгоновой, ушедшей из дома в красных резиновых сапогах: «Вчера был медведь — видели следы и его самого. Некоторые группы были выведены из квадратов, на задачах работали охотники, егеря, спецназ с оружием». И волонтеры «Лиза Алерт» из 19 городов России. «В лес на задачи ушла 164-я лиса».
— Алин, а что дальше? – возвращаюсь я к поиску Лизы Фомкиной. Алина снова затягивается. Дыма нет.
— Когда узнали, что нашли тетю Машу, все равно не верили, что Лиза тоже могла погибнуть. Нас же столько много! Мы же так стараемся! Побросали семьи и работы! Все каналы говорят о Лизе! В городе скупили все фонари, даже игрушечные! Происходит то, чего никогда в этой стране не происходило раньше!
В тот день лил дождь, полиция пустила нас в лес только в 10 вечера, огромной цепочкой в 70 человек. Тогда эта мысль всем показалась гениальной. Сейчас мы знаем, что нужно работать короткими линейками, идти галсами. И надо было видеть этот лес…
В то лето он горел, до этого, зимой, там прошел ледяной дождь, все деревья попадали. Было скользко. У меня зазвонил телефон, мой бывший спросил: «Ты где?!» Я прокричала: «В лесу!», бросила трубку и о нем забыла. Папа уже не мог до меня дозвониться — телефон сел.
Я шла через бурелом и гордилась собой страшно. Пока не подвернула ногу. У меня слезы брызнули: «Я же всех подвела!» Гриша шел в цепочке рядом, сказал: «Мы тебя вынесем», но я пошла вперед. Боль адская, искры из глаз. Цепь тормозила. Помню, одна пара приехала на поиск прямо со свадьбы, невеста переодевалась из белого платья на поляне…
Уже близилось утро. Мне надо было в скорую и на работу. Я осталась в штабе, на краю леса. Обычная работа помощника координатора… Нога опухла, сапог не снимался. Потом в рацию сказали: «Нашли». И больше ничего.
Гриша и врач вскочили на джип, поехали на место. Пока ждали, переговаривались все шепотом по рациям, ну вдруг, бывают же чудеса, как же так, нас же здесь так много!.. Не верили до последнего. Врач провел освидетельствование. И в рации снова заговорили. Это был удар.
— Люди подтягиваются больше на боль, чем на успех, — говорит Алина, оставляя наконец в покое свой вейп. — А ведь на работе меня боятся, не знают, что я могу вот так разрыдаться…
Пока Алина плачет на кухне, в Нижнем Новгороде заканчивается третий поисковый день. Следов пятилетней Зарины Авгоновой, блуждающей по лесу, по-прежнему нет.
— Утром я возвращалась в Москву, и люди в маршрутке садились от меня подальше — волосы взлохмачены, модные лосины облеплены грязью. Я смотрела на всех и не понимала, как такое вообще может быть. Вот вы едете на работу, потом у вас обед, потом дорога домой, все как всегда. А маленькая полураздетая девочка, которую нашли сегодня ночью, с неразумной тетей девять дней блуждала по сентябрьскому лесу. Под дождем, без воды и еды… Почему вы все здесь, а не там?
Я не могла спать, не могла есть. Не поехала в травмпункт, не пошла на работу. Но надо было наконец как-то снять этот чертов сапог… Собралась уже его резать, стащила кое-как. Через пару дней надела туфли, дернула за каблук — и вправила ногу.
Здесь прилежная девочка кончилась. Принцессы так не делают.
Здесь началась «рыжая» блондинка Алина. Костяк и дух поисково-спасательного отряда. Его назовут именем Лизы Фомкиной уже через 20 дней после ее гибели, в октябре 2010-го. Папина дочка уйдет из института, чтобы искать людей. Пару раз ей откажут в приеме на работу — из-за отряда. Несколько молодых людей уйдут из ее жизни — из-за отряда.
«Ну а как, если твоя девушка “по ночам шляется с чужими мужиками по лесу” и даже если спит в своей постели, то координирует поиски? Накрыло меня в этом году только… Перед моим днем рождения. Мне 30, у меня нет семьи и детей… Я поняла, что меня не хватает на меня. Последнее время не езжу сама в лес. Но теперь в лес есть кому ехать, кроме меня…
А ведь я хорошо помню, как мы приехали на похороны Лизы и тети Маши, и во дворе их дома собрался весь город Орехово-Зуево, и каждый причитал: “Как же так!” А я приткнулась к гробу Маши, к которой никто не подходил, потому что на нее все валили вину, и понимала: а вот так. Потому что ты стоял в стороне и смотрел».
«76 лет, деменция, Альцгеймер, Семрино, Гатчинский район», — в Алинин питерский отряд падает новый поиск.
«Погнали».
«Витя, жги, все как мы любим».
«Вводные хоть какие?»
«С вводными все могут, ты без вводных попробуй».
Сообщения падают в телефон Алины, и она смахивает их наманикюренным ногтем.
Уже ближе к полуночи я получаю от нее смс. «Нижний Новгород, НЖ! Скоро все узнаешь!»
Зарина. Найдена. Жива.
«Родите мне Лизу Фомкину»
«Сегодня восемь лет, как Лиза со своей тетей в последний раз вышла из своего дома…»
«Да, я эту дату на всю жизнь запомню. В день смерти Лизы в моей семье — день траура».
«Узнал Лизину историю только сейчас, после трагедии в Кемерово… Ничего же в этом долбаном МЧС не поменялось, только хуже стало».
«Хочу зачать себе дочку Лизу Фомкину, есть желающие? Девушки, готовые мне родить Лизу Фомкину, пишите, плачу любые деньги».
«Здравствуйте, Владимир Владимирович! 13 июля 2017-го в Липецкой области пропал мальчик Артем Кузнецов, ему было два года и 10 месяцев. Волонтеры просили помощи у местных СМИ, но слышали только отказ, по региональному телевидению не была освещена эта трагедия. 15 июля Липецк праздновал день города… Им, нашим региональным чинам, не стыдно, а ведь смерть ребенка на их совести. Смерть простого деревенского мальчика. Что вы скажите на то, Владимир Владимирович, когда в Рязанской области за сутки с тепловизорами была найдена обезьяна, сбежавшая от хозяина? А в Липецкой тепловизоров до сих пор нет».
Ориентировка на Лизу и ее тетюФото: пресс-служба "Лиза Алерт"
Это сообщения на странице памяти Лизы Фомкиной во «ВКонтакте». Архивные видео, на которых еще живая доктор Лиза говорит: «Уверена, ее найдут». Жительница Орехово-Зуева осторожно дает интервью местному ТВ через едва приоткрытое окно на первом этаже: «А вон в том подъезде у нас тоже девушку-инвалидку убили».
Экстрасенсы одолевают семью и показывают в противоположные стороны. Знакомые семьи Фомкиных говорят, что платили бы нормальные пособия или хотя бы давали сад, не ходила бы Лиза одна по лесам с больной тетей, пока папа с мамой с восьми до восьми заколачивают свои копейки. Хедлайнеры темы в конце того сентября: «Кто виноват в смерти Лизы Фомкиной?»
А вот Марианна Максимовская аккуратно цитирует властей, говоривших об ответственности не органов, а родителей. Скоро эта тема расцветет пышным цветом по всей стране. Вот еще свежий Павел Астахов, рекомендованный центральными телеканалами, как «защитник прав детей», рассекает кадр в тонированном автомобиле. Вот на форуме памяти появляется ветка: «А давайте памятник Лизе». Отряд ставит инсталляцию «Пропавшему времени» в Орехово-Зуеве— фигурка девочки внутри песочных часов.
Вот в центре Москвы отбрасывают длинные вечерние тени 84 вырезанные из фанеры фигуры ненайденных детей. Отряд придумал установить их в парке Музеон к 25 мая, Дню пропавших. Мурашки бегут по коже даже у тех, кто каждый день на поисках.
Вот Григорий Сергеев встречается с Путиным и поднимает вопрос о необходимости дать поисковикам возможность определять местоположение пропавших по их мобильным телефонам (В 2019-м году был принят закон, который позволяет определять местоположение телефонов детей без решения суда — Прим. ТД). А Алина встречается с ответственной за права детей Анной Кузнецовой.
Вот «Лиза Алерт» пускает корни в 50 регионах, а в высокий (грибной) сезон в отряд поступает около 100 заявок в день по стране. Вот отряду дарят семь УАЗов и вездеход «Шерп». Образуется авиационное и водолазное крыло ЛА — отряды «Ангел» и «Добротворецъ». В книжных можно купить карточки для детей — правила безопасности. А в магазине «Пятерочка» — найти и найтись, если потерялся. Там теперь рядом с «Уголком потребителя» — «Островок безопасности».
Вот группа «Грот» посвящает отряду песню «Лиза» и на фоне кадров из звягинцевской «Нелюбви» поет:
«В забытых долгостроях, в запущенных рощах
Скольким еще беспомощно петлять?
Найти того, кто заблудился, гораздо проще,
Чем найти того, кто захочет искать».
«Я иногда говорю Грише: “Ты вообще мог себе такое представить в 2010-м?” — задумывается Алина Павлюкова. — Мне лично кажется, что мог. Гриша у нас вообще генератор идей. И он продолжает ходить в лес».
Гриша. Тайфун
«Самое острое время — ночь. К ночи информация о невернувшихся домой обычно доходит до нас. Раньше часа я никогда не ложусь — если вообще ложусь. Мало ли».
Девять вечера, падает поиск 14-летнего Васи Ковалева. Пропал четыре дня назад в Приморье. В этот момент Григорий Сергеев идет в супермаркет за арбузом для дочки Кати. Завтра у нее день рождения. Катя родилась за несколько дней до того, как мама Лизы Фомкиной в последний раз видела свою дочь живой. В 2010-м у Гриши — семейный мебельный бизнес, джип и новорожденный младенец. У Гриши все хорошо. Только в 2019-м он скажет:
«Поиски — это наркозависимость, конечно. Они дают ощущение своей нужности, целесообразности бытия, я знаю, что я хожу по земле осмысленно. А раньше что было? Ну, получил зарплату, ну, сходил в магазин, ну, осело это все в шкафу или оказалось в унитазе… Сейчас в бизнесе какую-то жизнь поддерживает жена, а я занимаюсь только отрядом. Большинство поисков проходят без меня, я о них даже не знаю, все работает автоматически. Они просто происходят. Потому что так должно происходить. Потому что мы все уже взрослые. Черт, я, кажется, забыл взвесить арбуз».
Время ночь, все холоднее и выше звезды, мы говорим по телефону. Гриша с арбузом у магазина, я на крыльце своего дома и стараюсь не стучать в трубку зубами. Одновременно думаю о словах Гриши: «В Приморье тайфун, там все сложно». И спрашиваю наконец про Лизу.
«У каждого из волонтеров есть свой тяжелый поиск. Каждый из нас переживает свою травму. У меня это была Лиза… И двухлетняя Анна-Алена, которая следующим летом ушла с дачи босиком и погибла, видимо, в первый же день, но нашли ее только на пятый. Почти в каждом регионе, где сейчас есть ЛА, отряд вырос на трагедии, как правило, это был “детский квест”. Тот самый жареный петух, который наконец клюнул.
Григорий Сергеев во время поисково-спасательных работ в ПодольскеФото: Артем Геодакян/ТАСС
Тем летом, за два месяца до Лизы, я участвовал еще в одном стихийном поиске. Мы нашим сообществом джиперов вывели тогда из черноголовского леса мальчика Сашу. Выходим из леса, а на опушке стоят генералы в погонах и дают интервью. А мы грязные, горячие, хотим пить, поливаем друг другу на голову из бутылок. И телевизионщики говорят: “Ребят, отойдите, вы портите кадр”. Обезвоженный Саша был уже в скорой, я думал, что они сейчас на газах рванут в больницу. Но оператор с камерой полез внутрь машины: “Нет, стойте, мне нужно еще пару планов доснять”. Потом я еду в Москву в утренней пробке, глаза свинцовые, хочу спать, включаю погромче радио — там передают, что в поисках Саши приняло участие 400 человек личного состава и 30 единиц техники…
Мне не интересно бороться с ложью, выводить кого-то на чистую воду, но вот когда у ребенка в лесу нет шансов, это меня пугает. С Сашей все закончилось хорошо — и поэтому дальше ничего не было. Когда мы не нашли Лизу, отряд не мог не появиться».
Я пытаюсь вычислить Лизины шансы в Орехово-Зуеве, если бы ее искал отряд «Саша Алерт». Но не говорю этого вслух. Звезды все резче, все холодней. В Приморье — тайфуны.
«Лизу начали по-настоящему искать только после того, как ее поиски стали новостью. Слишком много народу оказалось в одном месте в одно время, СМИ начали шевелиться, из-за этого на поиски прибывало все больше людей, чины тоже уже не могли сидеть на месте… После “Лиза Алерт” в стране появилось еще с сотню поисковых отрядов. И теперь все по-другому. Теперь для каждого из нас есть максимум шансов».
Ночью к приморской истории Гриша подключает дружественный авиаотряд, практически ночных ведьм: «Завтра там будут работать вертолетчики Лены Кипяток».
Когда я пишу эту статью, Приморье все еще ищет Васю Ковалева.
Пустая квартира
С Леной Кипяток я встречаюсь завтра. А пока мне нужно сделать кое-что неприятное. Позвонить родителям Лизы.
Фомкиных в Орехово-Зуеве пять штук. Владельцы домашних телефонов — все женщины. Но нужный мне «Лиза Алерт» не дает: «Родители много лет назад попросили нас оставить их в покое». Я вычисляю номер дома по карте: он должен быть на самой окраине, многоэтажный. Я угадываю дом, сличая его с телефонной книгой. С первого раза. Поражаюсь этому зеленому полотну, по которому вожу взглядом: как там можно умереть?! Желтые проплешины — населенные участки. Их больше в тех квадратах, чем леса! Город, деревни, дороги, тысячи людей… Которые не пошли ее искать.
Лиза Фомкина
View this post on Instagram
— Алло, а можно Наташу?
— Я мама Маши, той девушки, с которой Лиза ушла, — отвечает мне из Орехово-Зуева бабушка Лизы.
Девушке Маше было за 40, умственная отсталость. Лизу всегда отпускали с ней гулять. В лесу Маша пыталась спасти Лизу, как и собака, и лежала потом в одиночестве в гробу, как неприкасаемая.
— Нина Васильевна?..
Я корчусь от неловкости, Нина Васильевна дает очевидные ответы: «Да, видим по телевизору, находят сейчас людей. Это хорошо, а как еще? Да, и Лизу сейчас наверное бы нашли. Что я думаю про то, что отряд назвали ее именем? Я думаю, что такое никогда не забывается… Трудно потерять детей».
Выясняю еще крохи: мама Лизы Наташа так и работает «на тяжелой работе с восьми до восьми», «никого больше они не родили, и это самый больной вопрос», «живут Наташа с Юрой хорошо, нормально живут», «звонить ей вам некогда». И Наташа Фомкина мне не перезвонит.
Но я знаю, что она спит в пустой квартире, с пустым животом. И это даже страшнее, чем услышать ее голос и спросить, как ей то, что пропавших детей благодаря ее Лизе теперь находят.
Лена. Кипяток
Утром того дня, когда я встречаюсь с Леной Кипяток, ее вертолеты готовы работать над Анучинским районом Приморья в поисках Васи Ковалева, но погодные условия пока не позволяют вылететь. Перед встречей в вотсап мне падает сообщение от Лены: «Все в силе, встречаемся в кафе на третьем этаже». Так я понимаю, что сама Лена Горячева ночевала сегодня дома. А не как обычно.
— Ты сейчас тут как лизаалертовец или?.. — спрашиваю Лену.
— Я сейчас тут как ангел, — отвечает пилот Горячева и ставит передо мной бумажный стаканчик. — Вот твой кипяток.
Лена ГорячеваФото: из личного архива
В сентябре 2010-го у Лены Горячевой, предпринимательницы из московского района Алтуфьево, рушилось все. «Болото бытовых проблем, безденежье – не могла даже позволить себе в кино сходить». Кризис 2008-го загнал бизнес по продаже офисной мебели в долги, сотрудников пришлось уволить. Чтобы выплатить долги по зарплате сотрудникам, подрабатывала бухучетом. Лена делала вечный ремонт на даче, готовилась к банкротству и заедала болото проблем шоколадом. Тогда же на форуме «Моя семья» увидела ветку про поиски Лизы Фомкиной.
В лес она сорвалась с дачи во Владимирской области, взяв с собой резиновые сапоги, фонарь и печеньки.
«Когда на рассвете по рации передали “Нашли”, мы выкурили столько сигарет у костра в ожидании главного… А когда через 15 минут сказали, что она погибла, я видела, как крепкие мужики, только что форсировавшие бурелом, рыдали с Лизиными ориентировками в руках. И бросали их в костер…
С поиска Лизы в моем телефоне остались номера ребят: Гриша Лес, Алина Блондинка… Уже через несколько дней мы встретились в Москве. Человек 50 с того поиска. Решили, давайте что-то делать. Объезжали СНТ в своих районах, оклеивали листовками, оставляли свои мобильные телефоны: потеряетесь — звоните.
Сделали форум. Нужно было придумать ник, быть Леной158 или Багирой337 я не хотела. Мне нужно было такое имя, которое точно определяло бы, кто я. И я стала Кипятком — от фамилии Горячева. Потому что я киплю по жизни. Когда меня сравнивают с локомотивом, мне как девочке это, конечно, не очень приятно. Но вообще, да, я могу в Африке летом снега добыть. Ну, и вертолеты».
В образовавшемся отряде «Лиза Алерт» Лена Кипяток стала добывать вертолеты. Находить пилотов-волонтеров со своими машинами, которые готовы летать над заданными квадратами. Связывать небо и воздух.
«А потом мне сделали “бесплатный укол” — прокатили над МКАДом, и я поняла, что это мое. Стала летать на поиски в экипаже. До шести сидела в офисе, — офис тогда еще был в моей жизни. Чай, плюшки, балансы, а потом лечу за потеряшками. Домой возвращалась в три ночи, утром — снова балансы и плюшки. В небе стало понятно — вот теперь я парю…
С детства любила фильм “В бой идут одни старики”, знаю его наизусть, все время цитирую. Может быть, это он во мне проклюнулся — я стала мечтать стать пилотом. Была только одна проблема. Я весила 130 килограммов. В вертолет я, конечно, втискивалась. Мне намекнули: “Лен, хочешь летать — худей”, — потому что для вертолета лишний вес критичен. И я стала худеть».
Ради неба она сбросила 50 килограммов. Друзья-пилоты подарили курс обучения полетам. И Лена Горячева, обанкротившийся мебельщик и бухгалтер-фрилансер из Алтуфьева, стала пилотом. Пошла в бой. Теперь Лена — ангел. Член вертолетного ПСО «Ангел», который организовала со «стариками», старожилами неба.
«Поиск Лизы Фомкиной выдернул меня тогда из обыденности и отчаяния. У кого все хорошо, редко срываются с места… Сейчас я уже не всегда и помню, что я Лена. Друзья зовут меня просто Кипи. И я понимаю, что живу правильно».
Когда я пишу эти строки, новостей о Приморье по-прежнему нет. В топе Яндекса только эта: ночью башкирская «Лиза Алерт» прекратила поиски годовалого Тимура Хабирова. Найден. Погиб.
«Я запрещаю себе прикипать к поисковым историям, — еще накануне говорит Кипяток, отхлебывая капучино и мужественно отказываясь от чизкейка. — Но, конечно, это не очень получается. И если не найден, мертв, то я всегда верю, что еще может найтись.
Лена на поисках в Карачаево-Черкесии, август 2018Фото: из личного архива
Один из наших первых поисков, декабрь 2010-го. Четырехлетний Максим Королев из Урюпинска. Я координировала поиск из Москвы. А через несколько лет специально полетела в Урюпинск. Мы не нашли мальчика, и это не давало мне покоя, я должна была понять, что не так, побывать на месте… Пришла к его дому, родители Максима встретили меня как родную. Увидела, что река Хопер течет совсем рядом и что иного варианта, кроме как реки, там быть не могло. В тот день няня одевала младших на прогулку, а Максим выскочил в открытую дверь на улицу, в метель. Его дядя рыбачил на противоположном берегу. И я увидела, как он пошел к нему по льду и провалился… Я что-то поняла для себя. Картинка в голове сложилась: чаще всего, если в районе поиска есть водный объект, дети оказываются в его стороне… Но это не значит, что я перестала его ждать».
— Скольких ты еще ждешь, Лен?
Кипяток не отвечает. Отвернулась. Я знаю, что она сама вывела из леса человек 20, более тысячи удачных поисков координировала.
— Кипи, — тормошу я ее. — Скажи, какая твоя любимая цитата из «Стариков»?
Она улыбается сквозь слезы:
— «Будем жить».
***
За почти девять лет работы отряд «Лиза Алерт» принял и обработал около 50 тысяч заявок. Живыми были найдены более 40 тысяч человек. В 2018 году отряд принял 13 996 заявок на поиск, из них найдены и живы 10 983 человека.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
