«Еще одна личина нищенской мафии»

Офис фонда «Светлое сердце помощи» расположен в самом центре Москвы — из окон видно Кремль. Чтобы попасть внутрь, нужно позвонить мужчине-работодателю у входа — он выйдет и проводит. Самому дойти почти невозможно, нужная дверь скрывается в лабиринте узких коридоров, нет ни указателей, ни таблички на двери — тех вещей, которые обычно внушают доверие. Офис — это пустая комната с голыми голубыми стенами. Из мебели — два стола, за которыми сидят мужчины, и шкаф, где хранятся боксы для сбора пожертвований. Оба мужчины одеты более чем обычно: черные туфли, джинсы и черные кожанки. Только у одного из них, Артема, золотая цепь на шее, такой же браслет, перстень и шестой айфон. На ключах второго мужчины, Сергея, брелок с гербом России. В кабинет заглядывает женщина, которая собирала деньги вчера, один из мужчин вытаскивает кошелек и дает ей несколько купюр. Она уходит. Эта организация называет себя благотворительным фондом, хотя то, чем они занимаются, больше похоже на прибыльный теневой бизнес.

Псевдоблаготворительные фонды не редкость ни в Москве, ни в регионах. Вакансии «волонтера-промоутера» с обещанием высокой зарплаты и ежедневных выплат есть почти на каждом сайте поиска работы, а люди в белых накидках с призывами спасти детей появляются у станций метро или в пробках все чаще. На деле собранные деньги не доходят до детей, а если организации что-то и перечисляют, отследить, сколько действительно собрали, невозможно — ни отчетов, ни даже сайтов у них нет. Зато есть многочисленные нарушения не только этики благотворительности, но и законодательства.

«Псевдофонды — еще одна личина нищенской мафии. Только теперь стало меньше калек и ветеранов Чечни, зато больше беременных женщин и вот таких вот сборщиков, — объясняет исполнительный директор благотворительного собрания «Все вместе» Наталья Луговая. — Ни один приличный фонд не выйдет на улицу на ежедневные сборы нала. На улице это может быть только в одном формате — когда, например, в парке организуется фестиваль, это анонсируется, то есть это целенаправленная акция на один-два дня».

***

В кабинете «Светлого сердца помощи» сидят еще трое новичков, пришедших устраиваться на работу. Всех оформляют одного за другим. Постоянно звучат удары штампа по бумаге — клац-клац-клац. Три печати — и в благотворительный фонд устроен новый сотрудник.

Очередь при приеме на работуФото: Лидия Калоева

«Первый день — стажировочка, если нормально получается, заплатим полторы тысячи, если не очень — вечером пересчитаем деньги и отдадим 40 процентов», — объясняет Артем, основатель организации. Сколько денег считается «нормальным», никто не поясняет. Один из новичков, мужчина лет пятидесяти, лишних вопросов не задает, быстро подписывает все бумаги.

«Набор волонтера» — бокс с надписью «Помогите!» и фотографией маленькой девочки, накидка и файл с документами: заключенным договором, доверенностью и разрешением на сбор денег. Все это сложено в зеленую тряпичную сумку супермаркета. Когда новичкам выданы наборы, все отправляются на работу.

«Если будут спрашивать, девочке требуется дорогостоящая операция, — поясняет Артем. — У нее тяжелая форма эпилепсии, проблемы с сердцем, в общем, много разных болячек».

Нас с молодым парнем Артем берет себе, за остальными тремя будет следить Сергей. Артем выбрал место у станции метро «Университет», из-за двух светофоров там всегда стоит пробка из 8-15 машин.

«Полиция вас не будет трогать, вы же не попрошайки какие-нибудь. Да и нас они знают, — успокаивает он. — Вообще, обычно только паспорта проверяют, документы-то у нас не какие-нибудь липовые. Будь они липовые, мы бы даже не открылись. Тут все строго. Я в этой сфере давно. Сам сначала волонтером работал, полгода отработал, потом решил основать свой фонд».

Уже у перехода я надеваю накидку и вешаю на шею бокс. Самый тяжелый момент — выйти с пешеходного перехода прямиком в пробку, на дорогу. Идти вдоль разметки куда легче. На то, чтобы обойти машины, есть около полутора минут, потом загорается зеленый, и с дороги надо уходить.

Главное — не смотреть на лица водителей. Можно рассеянно смотреть в их сторону, в стекла, но не в глаза. Каждый раз, когда кто-то с улыбкой или пожеланием выздоровления кидает деньги в бокс, на меня накатывает сильный горячий стыд.

Пока мы с напарником ходим вдоль пробки, Артем разговаривает по телефону, вышагивая туда-сюда по тротуару, но глаз с нас не спускает. Периодически, когда мы проходим мимо него, он смотрит в боксы или подбадривает: «Не всегда дают, ничего-ничего».

Надев накидку и повесив на шею бокс, сборщик готов работать. С собой у него свидетельство о регистрации НКО и договор о добровольческой помощиФото: Лидия Калоева

Большинство тех, кто жертвует деньги, просто молча опускают стекло. Некоторые улыбаются. Никто не спрашивает, кому собираются деньги, что за девочка на коробке, и чем она больна. Единственный, кто задает вопрос о работе фонда, — мужчина-дальнобойщик — удовлетворяется ответом «Да, точно детям». Постепенно в боксе набираются монеты и купюры по 50 и 100 рублей.

Через полтора часа напарник не выдерживает — сдает Артему накидку и бокс. Тот смотрит на ящик: «Сколько ты собрал? Ну, рублей триста. На тебе сто, чтобы не зря ездил», — достает он купюру из своего кошелька. Парень убегает.

Рабочий день с девяти утра до семи вечера, но в первый день разрешают отработать половину — только за это время шагомер насчитывает больше 13 километров. В конце дня я отдаю накидку и бокс Артему, а он уезжает в офис. По моим подсчетам, за полдня я собрала около полутора тысяч рублей. Зарплату иногда выплачивают и вечером, но чаще делают это утром следующего дня.

***

Девочка, фотографию которой поместили на боксы для сбора денег в «Светлом сердце помощи», — Ульяна Зайцева из Краснодарского края. Она действительно страдает эпилепсией. Ее мама, Ксения Зайцева, больше полугода назад открыла сбор в группах «Вконтакте» и в «Одноклассниках». Тогда у врачей появились еще и подозрения на опухоль мозга. Деньги на обследование в израильской клинике собрали еще в октябре 2015 года — подтвердилась только эпилепсия. Теперь для стабильного состояния нужно лекарство.

В начале марта Артем сам нашел эту семью и предложил материальную помощь. Какие-то деньги фонд действительно перечисляет, — за это время мама несколько раз получала переводы по тысяче рублей, всего шесть тысяч.

Однако в сентябре прошлого года Ксения Зайцева столкнулась с псевдоблаготворителями. О мошенническом сборе она узнала случайно, — незнакомый человек позвонил, желая помочь, и рассказал, что на одном из московских вокзалов некий фонд «Поможем вместе» собирает деньги якобы на лечение Ульяны. За пару месяцев позвонили еще четверо — сотрудников этой же организации видели в разных концах Москвы. Но никакому фонду согласия на сбор средств для ее ребенка Ксения не давала.

Сбор денег для детей больных ракомФото: Павел Волков для ТД

«Я была в шоке от этой ситуации, я, наверное, неделю плакала, когда узнала, — рассказала Ксения по телефону. — Мне как матери больного ребенка было очень тяжело слышать, что где-то мошенники собирают будто бы на мою Ульяну средства и нам не перечисляют ни копейки, когда мы действительно в них нуждаемся. Когда я позвонила в «Поможем вместе», они спросили: «Вы спонсировать хотите эту девочку?» А я им говорю: «Это, вообще-то, моя дочь». Мне хотелось понять, готовы ли мне перечислить собранные, по их словам, 18 500. Тогда нам нужна была срочная госпитализация и лекарство, а у нас нет возможности платить за него из своего кармана, оно дорогое. На что мне ответили: «Вы нам сначала представьте документы, что вам вообще нужно в больницу и прописано лекарство»».

Только когда Ксения упомянула про заявление в полицию, ей перевели 18 тысяч. С тех пор прошло более полугода. «Сейчас так же мне звонят люди и говорят, что ведется сбор на мою девочку. Но в фонде уже не отвечают на мои звонки», — объясняет она. Никаких денег от «Поможем вместе» она больше не получала.

«Поможем вместе» — как раз тот самый фонд, который Артем упоминал как первое место работы «волонтером». Когда я заинтересовалась, он стал отнекиваться и бормотать, что оговорился, не работал там и отношения к нему не имеет. Просто случайно увидел сборщика на улице, пообщался с ним и заинтересовался. Еще через несколько минут выясняется, что основатели, вообще-то, его старые знакомые. Он говорит, что не знал о мошенничестве фонда знакомых и очень удивлен.

Кроме одной и той же фотографии на боксах, у фондов еще много общего. Даже документы у них одинаковые, а название фонда в договоре «Сердца» вписано отличным от остального текста шрифтом, то есть сам договор был составлен ранее.

Когда я объясняю Артему, что подозреваю фонд в непрозрачности, он отнекивается:

— С чего вы взяли, что мы мошенники?

— У вас на сайте нет отчетов.

— А вы наш сайт видели? Вот. У нас и сайта-то никакого нет, — и осознав, что прокололся, быстро добавляет, — но скоро будет. Мы недавно начали, это все еще в процессе.

Через неделю после этого сайт все-таки создадут — только его не найти через поисковики, на нем нет ни программы, ни отчетов. На нем, например, диагноз Ульяны Зайцевой до сих пор указан как «опухоли долей головного мозга», хотя он не подтвердился еще в октябре.

Один из немногих показателей того, что деньги не оседают в организации,— акты вскрытия боксов. На просьбу их предоставить Артем присылает один, датированный вчерашним днем. В нем указывается, что из бокса достали ровно шесть тысяч рублей. На вопрос, почему он только один, хотя боксов минимум пять, и вскрываются они раз в один-два дня, Артем отвечает: «Когда деньги отправляли, напарник их выбрасывал».

Какой процент денег идет детям, Артем ответить не может. Но утверждает, что какие-то деньги им доходят: «Брать все себе — это было бы совсем не по-человечески».

В следующем разговоре уже утверждает, что из собранных денег ничего не забирают себе — все перечисляют маме ребенка, а затем неназванные спонсоры компенсируют им труд сборщиков. «Спонсоры» — это обеспеченные друзья Артема, «нормальные в финансовом плане».

Артем несет сумки с боксами и документамиФото: Лидия Калоева

«Самое неправильное во всем этом то, что волонтерами называют людей, которые получают за сборы деньги, причем как долю от собранного, — поясняет Наталья Луговая. — Даже если фонд хочет каким-то образом поощрить волонтеров, все собранные деньги сначала зачисляются на счет и только оттуда берутся, чтобы течение денег можно было отследить в отчетах. По закону об НКО 20% фонд действительно может тратить на административные расходы, но это никак не 40% на зарплату, тем более выданных наличкой из бокса. Это даже не вопрос этики, а вопрос соблюдения законодательства».

***

НКО «Поможем вместе», который первым решил использовать историю и фотографию Ульяны для привлечения денег, существует с июля 2015 года. Сайта у фонда нет, а в группе «Вконтакте» двадцать один человек, из которых у восьмерых удалены или заморожены аккаунты. Вакансии «Поможем вместе» размещены на сайтах поиска работы — объявления обещают зарплату в 60 тысяч и ежедневную оплату. Почти каждый день к ним приходят пробоваться на работу — перед кабинетом стоит очередь.

Михаилу за пятьдесят, его сегодня взяли на работу в «Поможем вместе» —заключили двухнедельный срочный договор. Он новой должностью вполне доволен — уверен, что своей работой действительно поможет больным детям: «У них там разрешение на деятельность, сертификат, все документы. Это не то что взял, сам склеил коробочку и ходит».

«А чего сложного, взять коробку, повесить на шею, — продолжает Михаил. — Не надо просить, надо предлагать, ведь вы же не себе просите, какому-то ребенку, детенышу. Родители там сидят на бобах, крошки хлеба со стола, причем чужого, сметают, чтоб покушать и ребенка накормить. А вы просто просите людей оказать им содействие. Что в этом сложного? Надо просто себя переубедить — вы не попрошайка, вы не просите себе, вы просите ему». Михаил, как и большинство нанятых промоутеров, не догадывается, что дети собранных денег не увидят. Впрочем, не всех так называемых волонтеров вообще это заботит, для них это просто работа, у которой, как у любой другой, свои недостатки.

Тамаре 67 лет, cбором денег она занимается уже четвертый месяц, но продолжает искать работу — в «фонде» ей некомфортно: «Негатива во как! Один парень мне говорит «ты побирушка!», а я ему: «Сейчас я тебе морду начищу, узнаешь, какая я побирушка». Часто бывает, что целый день проходил — и получишь 200 рублей. Знаете, сколько мы километров делаем за день? Полиция иногда забирает с точек. Вот водители пожаловались — «ходят, мешают движению», полиция подъезжает, забирает, проверяет документы и отпускает в итоге, мы-то все по закону делаем. Три часа находишься в полиции — снимают отпечатки пальцев, фотографируют. Нам это никак не компенсируют. Просто без денег остаешься в этот день».

Марина работает в «Светлом сердце помощи» несколько месяцев. «У меня тоже есть сомнения, солнышко, — делится она. — Здесь не все деньги уходят, но честность есть. Может, они и немножко хотят и заработать, я не знаю. То есть деньги отчисляются, но какой процент из них — никто не знает».

Марина работает и живет в Москве девять лет, снимает комнату в общежитии. Говорит, что в последнее время стало тяжелее: «Почему мы идем на это? Мы уже на крае. Я так никогда не жила. Мы не вникаем, правда это или нет, мы просто делаем свое дело, и все. Больше я знать не хочу, надеюсь, что это правда. Аферизм, может быть, в какой-то степени и есть. Но тут делается справедливо — распределяется, чтобы всем было нормально».

Работа, по ее словам, психологически очень непростая, но другую найти пока не удается: «Я уже не знаю, где работать, как выживать. Мы живем, как можем. Вы заметили, что человек даже на преступление идет, когда ему терять больше нечего?»

***

Привлечь такую организацию к ответственности по статье «мошенничество» почти невозможно. Уголовное дело заводится только в случае, если есть пострадавшие. Люди же, которые подают сто рублей максимум, а чаще просто мелочь, конечно, не будут заморачиваться и тащить кого-то в суд. И полиция не может ни к чему придраться — прохожие и водители добровольно расстаются с деньгами. И никто не имеет права запретить человеку ходить с ящиком.

Сбор денег для детей больных ракомФото: Павел Волков для ТД

«Проблема не только в том, что поток денег, который может идти в настоящую благотворительность, уходит кому-то в карман, — считает Наталья Луговая. — Они еще и дискредитируют нашу работу, а мы не хотим, чтобы началась волна недоверия к благотворительности. И единственный способ борьбы с ними – просто не давать денег».

«Поможем вместе» на днях переехал на новое место, где продолжает нанимать сборщиков, — новые вакансии организация опубликовала 7 и 10 апреля. В одном из объявлений они уже называют себя немного иначе: «Поможем детям», хотя контактный номер указан тот же самый.