Пляски жизни

Роза

В селе Енапаеве проживают 800 человек, большинство из которых татары. Здесь уютно. По улицам бродят коровы, а напротив здания администрации на столбе висит рында. Во дворах чисто и прибрано, на фасаде каждого второго дома — резные наличники. Единственное, что тут выглядит отталкивающе, — улицы. В том, что они представляют собой грязное месиво, виноваты газовики, которые недавно прокладывали трубы в окрестностях.

Но это я узнаю чуть позже. А сейчас я стою в сырой глине посреди центральной улицы (Советской, разумеется), и у меня паника. Мне нужно созвониться с Розой Таваповой, мой оператор тут, как выяснилось, не ловит, а на улице уже полчаса ни души.

— Иван? — окликают меня в тот момент, когда я уже решаю идти от дома к дому и клянчить телефон.

Я оборачиваюсь и узнаю Розу.

— А мне сразу два человека позвонили сообщить о вашем приезде. Я и отправилась вас искать, — говорит она.

Енапаево — довольно ухоженное село, если не считать разбитых газовиками дорогФото: Иван Козлов

Выходит, меня увидели в окна и сразу догадались, зачем и к кому я приехал. Ничего удивительного: Розу Тавапову здесь знает каждый — ведь это из-за нее и ее сына в селе возродилась традиция самодеятельных благотворительных концертов.

Роза родилась в этих краях, училась в Челябинске, жила в Красноуфимске, но в 1989 году вышла замуж за местного жителя и вернулась в Енапаево уже насовсем. До 2000 года работала бухгалтером в администрации, а потом ушла с работы — родился сын.

Вадим

Вадим появился на свет семимесячным и развивался с задержкой. В полтора года кое-как начал ходить, но тогда же упал с ходунков и вовсе перестал вставать на ноги и садиться как положено — только лежал или сидел на коленях.

«Я его водила к хирургам — беспокоилась, может, что-то с позвоночником после падения. Но те его даже осматривать и проверять не стали: «Это ДЦПшник, — говорят, — что вы хотите?»» Только к шести годам мы нашли нормального костоправа, который диагностировал у Вадика смещение трех позвонков. Он их вправил, и в шесть лет ребенок сделал первые шаги.

Но о том, чтобы полноценно встать на ноги, пока не шло и речи — у Вадима были атрофированы суставы. Роза обратилась в соцзащиту, и там им выдали единственную свободную путевку — на курс апитерапии в Пермь. С путевкой повезло — лечение пчелами дало видимый результат уже через неделю. В 2010 году семья повторила этот курс лечения уже за свой счет — тогда же Вадим, наконец, стал выговаривать первые слова. Но после этого везение закончилось — следующая путевка, предложенная Розе и ее сыну, принесла одни беды. Их отправили в санаторий под Пермью, в какой-то плохо отапливаемый комплекс, из которого детей возили на процедуры в холодном автобусе. Вадим простыл и опять перестал вставать на ноги. Затем история полностью повторилась — в 2013 снова был курс апитерапии с хорошими результатами, а спустя два года снова болезнь — на этот раз ангина, которая повлекла за собой сильнейшую спастику. Тогда же случился вывих тазобедренного сустава. Этой осенью Вадима прооперировали, но из-за спастики головку кости пришлось подпилить, и одна нога стала короче другой. После операции мальчика на несколько недель загипсовали по грудь.

«После снятия гипса ноги у него толком не сгибались и не разгибались, — вспоминает Роза. — И вот так мы разрабатывали суставы: сын ревет, внук меня от него оттаскивает и ревет, я их успокаиваю и сама реву. А до этого мы не спали толком пять месяцев — он же дольше получаса не мог в одном положении в гипсе пролежать, уставал. Сейчас я, наконец-то, смогу все силы ему отдать. До этого я неофициально работала бухгалтером в колхозе — кроме меня было некому. Но колхоз все равно разваливается, я дела готовлюсь сдавать».

Сейчас Роза с семьей — сыном, дочерью, зятем и внуком — живет в центре села, в странном двухэтажном доме. Странном,  потому что жилым он не выглядит. Когда-то этот дом был школьной столовой, а потом стоял заброшенным, пока несколько лет назад семья Талаповых не выкупила его и не начала ремонтировать. Восстановить пока удалось только несколько комнат, в которых все живут вместе и ухаживают за Вадимом. Но домашняя реабилитация долго продолжаться не может. Подумав о том, что делать дальше, Роза остановилась на специализированном медицинском центре в Челябинске. Но на поездку и сам курс нужны деньги — более 160 тысяч рублей.

Слева: Роза и Вадим Таваповы
Справа: Роза Тавапова, директор клуба Ляйля Тасимова, Аслима Галиева, Рита Бархаттинова, Наиба Шамсутдинова, Фарида Насипова, Ляйсан ЯгафароваФото: Иван Козлов

Как раз в тот момент, когда семья раздумывала, где взять столько денег, к ним в гости приехал главный редактор районной газеты «Вперед» и предложил опубликовать призыв о сборе средств. С этого и началась история благотворительных концертов. Сначала небольшой концерт провели в соседней деревне — собрали несколько тысяч рублей и отправили деньги Розе. А потом и сами жители Енапаева вспомнили о своей традиции — устраивать вечера самодеятельности на юбилей села.

Первые два таких вечера состоялись в 1996 и в 2006 годах. А в 2016-м году енапаевцы посовещались и решили провести целую серию концертов — по одному от каждой из восьми улиц. В феврале и марте уже отчитались улицы Советская и Механизаторов. После этих двух опытов было решено собирать деньги не только для Розы и ее сына — средства от апрельского концерта, на который я приехал, пойдут на реабилитацию перенесшей рак местной девочки по имени Карина. А отвечать за сегодняшнюю программу будет улица Молодежная — самая маленькая и молодая улица в Енапаеве, на которой стоят всего 11 домов.

Молодежная и ее обитатели

Узнав от Розы о моем приезде, директор сельского клуба Ляйля Тасимова (это она придумала возродить концертную традицию) вызвалась покатать меня по Енапаеву и со всеми познакомить. Первым делом мы едем в дом на Молодежной, где сейчас проходят последние приготовления к празднику.

В доме нас встречают пять женщин и самодельная пенопластовая лошадь. Женщины заняты шитьем вечерних костюмов, лошадь интригующе стоит в углу.

— В основном тут всем занимаюсь я, — говорит мне веселая женщина средних лет в эффектном синем платье. Это Фарида Насипова, замдиректора школы по воспитательной работе и организатор всего на свете. — Я вечером обо всем, что у нас тут происходит, в стихе расскажу. Правда, он будет на татарском, но там все понятно. Сценарий пишу я, а мне все помогают. Костюмы у нас от семьи Ягафаровых. Семья Галиевых будет танцевать, Насиповы поют. Пенсионеров у нас четверо на улице — я, Наиба, Рита, Аслима. Кто не здесь — все работают вахтовым методом, в селе-то работы нет. А вообще живем хорошо — скоро газ будет, вода есть, хорошие дороги.

При слове «дороги» все женщины и сама Фарида взрываются хохотом, потому что дороги очень плохие. А все газовики!

— Улица у нас в основном танцующая. Каждый день репетиции, уже привыкли. В восемь часов собираемся и до одиннадцати репетируем.

— А когда концерт пройдет, не знаем, что будем делать, — смеется Рита. — Наверное, будем ходить на репетиции улицы Заречной.

Мечеть — единственное культовое сооружение в селеФото: Иван Козлов

Женщины закончили с костюмами, и по этому случаю на столе появляются шаньги, запеканка, блинный торт и чай.

— Вот представьте, — говорит Наиба, указывая на Фариду, — она с нами возится, а еще в школе работает, хозяйство ведет, три коровы держит. И все одна — муж-то тоже на вахты ездит.

— Я не жалуюсь, — улыбается Фарида. — Я об этом тоже сегодня спою, сразу после презентации.

Оказывается, на концерте будет презентация. Единственный местный выпускник Пермского института культуры, пенсионер Равиль Насипов для каждой улицы подготовил презентацию с рассказом о тех, кто уже ушел из жизни.

— У нас таких пятеро, — продолжает Фарида. — Все молодые были, все рано ушли. Я вот песню после презентации спою, а смотреть ее не буду, там моя сестра и племянник. Недавно годовщина была. Ушли в одночасье, с разницей в десять дней. Но я держусь. Успокаиваюсь тем, что всегда в деле.

Всегда в деле — это мягко сказано. Фарида, по ее словам, почти не спит — ищет в Интернете идеи для разных событий. Незадолго до моего приезда она со школьниками провела «Грачиную кашу», праздник, связанный с праздником весны наврузом, в преддверии которого дети ходят по деревне, собирают продукты на угощение грачам и поют народные песни. А дальше у Фариды все расписано на три месяца вперед: после концерта будет празднование Дня Победы, потом экзамены по русскому у детей, потом встреча выпускников, потом краевой сабантуй… Единственное, что ее не радует во всей этой бурной деятельности — постоянная отчетность.

— Я только моргу не сдаю отчет. Это, тьфу-тьфу-тьфу, единственная организация, что не интересуется мной и школой. Прокуратура бесит! И другие организации, которых куча. Слава богу, что у нас нет неблагополучных семей, потому что школа и общественность хорошо работают. И то приходится отчитываться о том, почему их нет.

Расправившись с чаем, мы идем в соседний дом — там стоит компьютер с подключением к сети, и женщины репетируют скетч, который подглядели в Интернете. В скетче фигурируют гопник, бабушка и полицейский, но суть конфликта не ясна, потому что все на татарском.

— Хорошо, что есть Интернет, — говорит Наиба. — Что-то сам придумал, а что-то нашел хорошее.

— Может, по рюмочке? — внезапно предлагает Фарида. — Вот, хотя бы за то, что у меня внук на подходе.

— А у меня пятеро внуков уже, — с гордостью сообщает Рита.

Действительно, почему бы не выпить.

Карина

Все это происходит за четыре часа до начала концерта. Он назначен на семь вечера, но люди начинают собираться часом раньше — из окон дома Розы видно, как они стекаются со всех уголков села. В прошлый раз актовый зал школы, рассчитанный на 170 мест, был забит до отказа, и сегодня, судя по всему, зрителей будет не меньше. И дело не в том, что людям нечем заняться, — например, когда с гастролями приехал певец из Казани, послушать его собралось человек двадцать.

Вход стоит символические пятьдесят рублей. Мы приходим в зал за десять минут до начала, но свободных мест уже нет, люди постепенно заполняют проходы. Все шумно и возбужденно переговариваются — тут бы, по закону жанра, привести какой-нибудь забавный диалог, но опять-таки языковой барьер не позволяет. Под ногами крутится ничейная облезлая собачка — ее, конечно, гоняют для проформы, но концерт досмотреть дадут. Я встаю рядом с девочкой в очках и красивом белом платье, она играет с собакой и тормошит ее, но видит меня и смущается.

слева: Зал местного клуба (он же —  актовый зал школы) едва вмещает всех зрителей
справа: Карина проходит сложную реабилитацию, но находит силы выступать на концертеФото: Иван Козлов

Начиная концерт, ведущая (это Фарида, конечно же) проводит перекличку улиц, и их жители по очереди вскакивают со своих мест и машут руками, как дети на утреннике. В последнюю очередь ведущая называет Молодежную. Открывается занавес, и улица, на которой в одиннадцати домах живет всего-то полсотни человек, закатывает невероятный концерт длиной в два с половиной часа. В нем, наверное, номеров двадцать — народные танцы, современные танцы, восточные танцы, африканские танцы, ковбойские танцы внутри пенопластовой лошади под песню «Рафиг послал все нафиг», вокальные номера, игра на баяне, чтение стихов и хоровое пение. Есть даже комедийная сценка (та самая, с ментом и бабушкой) и пластическая импровизация с пододеяльником.

Ближе к финалу на сцену выходит девочка в платье, рядом с которой мы стояли до этого. Она исполняет единственный номер на русском — поет песню про маму. Оказывается, это и есть Карина, которой сегодня собирают деньги. После этого на сцене появляется ее мама Римма: она рассказывает историю дочери.

Пять лет назад у Карины обнаружили саркому уретры. Болезнь удалось победить, но дали о себе знать последствия лечения. Из-за химиотерапии зрение у восьмилетней девочки упало до «-5», а лучевая терапия сожгла внутренние органы, которые теперь слипаются. Восстановление, по прогнозам врачей, в лучшем случае продлится несколько лет, а с инвалидности девочку уже сняли, потому что прошел отведенный по закону пятилетний срок.

Жительницы улицы Молодежной в платьях, сшитых специально для концертаФото: Иван Козлов

Уже после, в личном разговоре, Римма рассказывает, что устроиться работать она сейчас не может — работы нет. А если бы и была, то Карина из-за ослабленного иммунитета все равно слишком часто болеет — с ней нужно постоянно быть рядом.

Прямо на сцене Римме передают деньги, которые удалось собрать за билеты. Она пытается поблагодарить, но начинает плакать.

***

После концерта мы с Розой возвращаемся к ним домой: как бывшая школьная столовая, он стоит аккурат напротив школы.

— Хорошо, что они эту лошадь из пенопласта изготовили. Раньше, когда кому-то лошадь для концерта требовалась, все забегали к нам и брали швабру, чтобы на ней скакать, а швабра потом терялась, — смеется Роза.

— А что, лошадь еще пригодится?

— Ну так летом, когда будем праздновать 450 лет селу, состоится большой гала-концерт — будут показывать все лучшие номера.

Почему-то я не сомневаюсь, что номер с пенопластовой лошадью в этот гала-концерт войдет. Значит, надо будет съездить в Енапаево еще раз — летом.