«Если у кого-то „плюсанет“, вы теперь знаете, что делать»
Четверть века назад научиться жить с ВИЧ было почти невозможно. Денис выжил и теперь учит этому других. Его девять классов образования дают фору трем высшим у коллег. Все потому, что Денис прошел этот путь сам
Вывески «СПИД.Центр» и «Табак Пиво 24» находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Они — каждая по-своему — украшают фасад старинного здания с лепниной на улице Рождественской, в самом центре Нижнего Новгорода.
Под первую вывеску можно прийти с диагнозом ВИЧ и услышать: «С этим можно жить».
Еще здесь говорят новичкам: «Послушай, я тебя понимаю». Единственная фраза, которую не может сказать врач. И говорит ее человек, который когда-то сам хотел бы ее услышать.
Но 25 лет назад сказать такое было просто некому.
Бездорожье
Человек в темных джинсах и черном джемпере с молнией на воротнике встречает меня в центре Нижнего Новгорода.
Денис Кожин, ВИЧ-активист и сотрудник «СПИД.Центра», в первой половине дня работает предпринимателем. На его джемпере — корпоративный значок известного международного бренда БАДов, название которого у многих вызывает «все-неоднозначный» скепсис. Но Денису работа в компании когда-то спасла жизнь.
Весь день, который мы проводим вместе, его телефон разрывается от звонков и голосовых сообщений.
«Я вообще много выступаю по теме ВИЧ, — предупреждает меня Денис еще на пороге офиса. — Russia Today снимали тут про нас фильм, очень серьезные съемки были. “Не бойся — мы с тобой”, видели?»
Уличный сленг периодически выдает прошлое успешного ныне Дениса, но он прошлого и не скрывает.
«Прошел по бездорожью» — свернул с дороги после девятого класса, когда опоздал в школу к началу учебного года. Тем летом он уехал с друзьями за грибами и ягодами — так хотел заработать, что «потерялся в календаре».
Через месяц в школе сказали, что документы в ПТУ, а через год — в 16 лет — Денис уже был полностью зависимым человеком.
«Началось с “покурить”», — голос Дениса ровный, спокойный, он не из тех, кому воспоминания о трудных моментах жизни даются тяжко. Давно пережил и присвоил их, четко разложив по полочкам.
А тогда, в 94-м, Денис гордился своим окружением: новые друзья в училище были на пару лет старше. Слабые наркотики быстро сменились тяжелыми — мак, героин, опиум, метадон. На утро, на вечер, на выживание.
«“Фуражку” сносило окончательно. Было неважно, откуда брать деньги: тащили, где что плохо лежит, у близких и дома репутация была нулевая. Обмануты были все».
Однажды Денис с приятелями услышал про ВИЧ у «старших», и кто-то предложил всем вместе сдать тест. Чтобы было не страшно.
«Кровь брали друг у друга сами: девчонки-медсестры молодые, видят — вен нету. А у нас “практикейшн” был по пять раз на дню, — Денис чуть хрипловато смеется. — И у всех “плюсануло”».
О лечении речи не было, кому и сколько осталось жить — тоже никто не говорил. Но, вспоминает Денис, вся атмосфера вокруг сообщала, что недолго. Из каждого утюга Земфира пела: «У тебя СПИД, и, значит, мы умрем»…
Когда Денис вставал на учет, в наркодиспансере предупредили: ни с кем не здороваться за руку, лишний раз не контактировать.
«Статус “спидозного наркомана” в глазах окружающих заставил гонять в голове мысли о суициде», — улыбка впервые сходит с лица Дениса. Никого из семерых друзей, с которыми он кололся в 90-е, давно нет в живых.
Денис выжил.
«Вешалка для рубашек»
У Дениса четверо детей. Младшим, двойняшкам, скоро исполнится два года.
Мы разговариваем с ним допоздна, и он время от времени сокрушается, что четверть века обещает «Машеньке прийти домой пораньше».
С Машей — женой — познакомились в школе, с тех пор она ни разу от него не отвернулась. Когда узнала про ВИЧ, кротко предупредила: «Бросишь — останешься жив».
Но Денис бросил лишь через полтора года, потому что «когда все равно умирать, дозы только росли». Остановился, потому что некому было принести дозу, а сам он идти уже не мог.
Получил права, устроился на завод, завел семью. Но когда дочке исполнилось полтора года, в семье случилось несчастье: родители солили капусту, малышка случайно выпила уксус и едва осталась жива.
После нескольких недель в реанимации семья вернулась домой слабой и измотанной.
«Поехали разок с нами», — услышал Денис во дворе у себя за спиной и сам не понял, как сел в машину к старым друзьям. Несколько лет он их не замечал.
«Думал, съезжу с ними один раз, но один раз не бывает, — вздыхает Денис. — И вот мы — семья инвалидов: дочь еле жива, у меня все обострилось. Перенести ее через лужу на руках приходилось просить друга, сумки из магазина носила Маша: не мог поднять пятилитровую баклажку. Весил тогда 56 килограммов, “вешалка для рубашек”».
В те годы Денис похоронил много ровесников: в семье есть фотография, на которой из 30 человек в живых теперь только он и жена Маша.
«Я очень хорошо запомнил, как у подружек моей шестилетней дочери уже не было родителей. Как мы проезжали мимо кладбища — и одна девочка говорила: “Я знаю это место — там папа похоронен”. Ни торговые центры, ни парки, ни карусели — они знали кладбища».
Несколько раз у Дениса тоже были передозировки. Несколько раз — реанимации на последних секундах жизни. Медики в коридорах кричали: «Человек синий — зачем вы несете нам труп?»
«Я потом спрашивал друга, который меня спас: “Вовка, ты чего меня не бросил?” Он ответил: “Ты кони двинешь — а что я Маше скажу?!”»
Через три месяца рецидива Денис почувствовал, что сил нет совсем. Пришел к наркологам, но понял, что и там не помогут: «Медики не пережили того, что переживает он». Реабилитационных центров в 2004 году тоже не было, а чтобы «лечь полечиться», ему предлагали заплатить.
И Денис решил, что будет выбираться сам. Во второй раз.
Кольцо или жизнь
В холодном и пустом нижегородском автобусе Денис ехал до конечной. Купил в дорогу газету с объявлениями и нашел там анонс какого-то семинара, где можно бесплатно погреться.
До конца семинара досидел только он. Нежелание выходить на улицу в слякоть стало началом карьеры Дениса в сетевом маркетинге.
Чтобы купить стартовый набор начинающего продажника, Денис заложил обручальное кольцо. Подумал тогда: «Если получится и буду жить, потом куплю много колец, а если не сработает, то уже и не до колец».
Через несколько дней Денис заработал столько, сколько зарабатывал охранником в музее или водителем за месяц. Постепенно перешел сам и перевел всю семью на продукцию компании: до сих пор убежден, что именно спортпит и БАДы спасли ему жизнь и вернули здоровье.
Потому что терапию Денис получил только спустя 10 лет после этого и спустя 18 лет после того, как впервые встал на учет в диспансере: в 2015 году вышел закон, обязывающий давать антиретровирусную терапию всем, у кого есть ВИЧ-статус.
«Многие чувствуют после избавления от зависимости потерю, а у меня было неимоверное желание жить — какое-то чувство приобретения, что я смогу встать на ноги, снова завоевать доверие близких. Я ведь всех сильно удивил с наркотиками: такого у нас в семье ни у кого не было. Но я понимал, что жестокие ломки все равно рано или поздно закончатся, надо просто выйти из состояния жертвы».
Денис выходил из состояния жертвы по-своему: пока сменщики на работе пили и играли в тетрис, он штудировал бизнес-литературу — бестселлеры американских предпринимателей Джима Рона и Роберта Кайосаки.
Теперь бизнес-философия помогает Денису спасать других.
«Я вынашивал весь этот опыт всю жизнь и ждал, когда придет время. Очень хотел помогать другим, но не понимал, как можно, например, заявиться и сказать: “Возьмите меня в балет?!”»
Но однажды «балет» сам нашел Дениса.
Глава 4. Мыслить решениями
В нижегородском филиале «СПИД.Центра» — одна комната. В ней все: и офис для сотрудников, и зал для встреч групп поддержки, и кабинет экспресс-тестов на ВИЧ.
Восемь небольших прямоугольных зеркал на одной стене отражают красную ленточку — она нарисована на флаге «СПИД.Центра» на другой стене. Рядом с зеркалами два сертификата об обучении, оба Денисовых.
Заходя в офис, Денис меняет значок на отвороте джемпера на красную ленточку.
Он — единственный в офисе координатор групп людей, живущих с ВИЧ.
Руководитель филиала нижегородского «СПИД.Центра» Владислав Перепелкин считает Дениса находкой — он пригласил его работать в фонд полтора года назад. Сам Владислав раньше работал на скорой и уверен, что Денис помогает подопечным фонда преодолевать недоверие к белому халату: «Когда перед людьми, узнавшими о своем ВИЧ-статусе, сидит точно такой же человек, у которого все хорошо, — это вдохновляет. У Дениса большая семья, дети, и при этом он публично говорит о своем опыте, “открывает лицо”. Это редкость».
Ни у кого из близких Дениса нет ВИЧ: ни у жены, ни у одного из четверых детей. Не передался. Денис уверен: сейчас присутствие вируса в его крови ничтожно мало благодаря лечению и здоровому образу жизни. И доказанный медиками принцип «неопределяемый = непередающийся» это подтверждает.
Группы поддержки проходят в фонде два раза в неделю.
На первую группу — она собралась полтора года назад — Денис позвал семерых знакомых. С тех пор люди постоянно меняются: в среднем через группы поддержки проходит 30 человек в месяц. Самым младшим — 18, старшим — за 60.
В фокусе сотрудников фонда — люди, которые недавно узнали свой диагноз и не понимают, что с этим делать.
Сложнее всего, по словам Дениса, весть о хроническом заболевании, с которым надо теперь научиться жить, люди принимают в самые первые дни.
Причем как появился диагноз — неважно.
«Многие ищут оправдания, говорят, что делали татуировку — и заразились. Но какая разница, где это произошло, — я не эпидемиолог в больнице, — рассказывает Денис. — Человек еще только формулирует запрос, а я уже знаю, что он скажет. Я отвечаю примерно следующее: “Послушай, у меня было то же самое. Я сделал вот так, попробуй так же или иначе, но не унывай, жизнь прекрасна”. Накидываю на человека чувство приобретения — и он побежал. Выслушать выслушаем, но на длинной дистанции сопли на кулак тут никто наматывать не будет».
Коллеги в фонде просят у Дениса «текст» — хотя у многих по три высших, а Денис окончил свои девять классов только в 28 лет. И каждый его месседж аудитории — экспромт.
«Бывают и агрессивные люди — приходят с болью. Один парень, например, живет с убеждением, что его заразили в тюрьме. Он готов посвятить жизнь, чтобы это доказать и наказать виновных. Я пытался переключить: если администрацию лагеря признают виновной, что ему это даст? Рекомендовал сфокусироваться на себе — для начала принимать терапию каждый день и подумать, почему он вообще оказался в этом лагере. Моя задача — перенаправить внимание и научить людей мыслить решениями».
Вторая сложность после принятия диагноза, по его словам, — люди боятся стать отвергнутыми.
«Как сказать маме, папе, сестре, жене, дочери? А почему ты считаешь, что вообще обязан говорить им? Всем знать необязательно: мы обязаны сообщить людям, которым имеем риск передать, — партнерам. Ты употребляешь с братом наркотики? Спишь с мамой? Если нет — то не обязан».
Разговор со своей 20-летней дочерью у Дениса случился полтора года назад — после того как он начал работать в фонде. Пошутил: если дочь услышит, что эпидемия ВИЧ остановлена, она должна знать — это сделал папа с командой. Так и поговорили.
Глава 5. Новые горизонты
Денис проводит не только группы поддержки, но и индивидуальные — часто дотестовые — консультации. То есть когда человек еще не знает, не хочет или боится делать тест на ВИЧ.
С тех пор как Денис начал работать в фонде, подопечных в офисе на улице Рождественской стало заметно больше: он предложил искать новые группы риска — бывших алко- и наркозависимых.
«Как-то я сказал: “Влад, что мы сидим и ждем людей?” — вспоминает Денис. — Я знаю, где они».
Так сотрудники «СПИД.Центра» стали ездить по рехабам, частным фондам, больницам и диспансерам, чтобы выявлять новые случаи ВИЧ и готовить людей к встрече со своим диагнозом и терапией.
«Если у кого-то “плюсанет”, вы теперь знаете, что делать», — говорит обычно Денис на прощание.
Его визитки лежат и в государственном СПИД-центре — нижегородском областном центре по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями.
После встречи с Денисом и другими сотрудниками фонда люди, недавно узнавшие свой диагноз, осознанно возвращаются в государственный центр — вставать на учет и получать терапию.
«Приняла диагноз — получила лечение — вышла замуж — родила детей, — рассказывает Денис про свою недавнюю подопечную. — Бывает, звонят с полпути: “Денис, я на остановке стою, вот еду вставать на учет”. Я сопровождаю, говорю: “Ну ты отзвонись”. И все, пациент готов — встал на учет! Иногда и семьями приезжают — рисую им путь, сдают анализы, зовут на свадьбу».
Денис не считает себя ни коучем, ни психологом и уверен: люди приходят в фонд не к нему. Приходят к равным, чтобы услышать равных, тех, кто справился, — не важно, месяц, два или 25 лет назад.
Пожалуйста, поддержите «СПИД.Центр» любым пожертвованием, чтобы Денис и его коллеги могли продолжать спасать жизни. Фонд работает в Москве, Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде и помогает людям с ВИЧ жить долго и полноценно. Кроме групп поддержки, сотрудники фонда бесплатно и анонимно тестируют на ВИЧ, просвещают и обучают врачей — чтобы люди с диагнозом могли получать качественную и недискриминирующую медицинскую помощь.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам