Друзья и коллеги вспоминают Антона Борисовича Носика, отца-основателя Рунета и учредителя благотворительного фонда «Помоги.org»
Лев Рубинштейн, поэт
Антоша — так я его называю не из-за особого панибратства, а потому что знаю его с детства и имею право на это, — Антоша Носик, сколько я его знал, всегда производил впечатление человека, у которого всегда все получается. Я его помню вундеркиндом, который много читал, знал и цитировал разные книги большими кусками. Потом он уехал. А когда вернулся, я увидел уже другого Антона — молодого человека, очень целеустремленного, с невероятной энергией и огромным количеством идей, большинство из которых у него получалось реализовать. Мне трудно говорить о нем как о каком-то деятеле интернета или общественной фигуре: я был близко знаком с его семьей, и для меня его смерть — это серьезная личная утрата. Думаю, и для очень многих — он всегда был средоточием какой-то очень напряженной и вместе с тем очень эффективной, очень полезной деятельности.
Юлия Латынина, журналистка
Я в полном раздрае, потому что с Антоном мы знакомы много лет и нам обоим по 51 году с разницей в 20 дней. И думаю, что из этого 51 года мы знакомы лет 45. У нас еще родители дружили, и мы вместе отдыхали в Коктебеле. Приезжала моя семья, приезжала его семья. Это, скорее, даже не мои воспоминания, а родительские — есть вещи, которые в шесть лет ты не помнишь, а потом тебе рассказывают.
Родители рассказывали, что поехали мы как-то в Лисью бухту отдыхать, там был источник и все было заполнено битыми бутылками. Родители сказали, давайте сделаем по-другому. После этого мы в течение часа с энтузиазмом источник чистили. К вопросу о том, что любую детскую энергию можно направить в любую сторону.
Для меня это, конечно, абсолютный шок, потому что периодически мы строили планы вместе куда-то съездить, в какую-нибудь Венецию. Мы довольно долго не виделись после этого детского периода, учились в разных школах, потом он поступил в медицинский институт, я в литературный. И все равно в итоге вместе оказались на одном поле. Я считаю, что Антон — один из лучших современных блогеров. Я не так много блогов читала, и его блог был, безусловно, одним из лучших. Я не понимаю, кто может занять его место. Никто не может занять, потому что он уникален. Жалею только, что он писал только блоги, не писал романы, более серьезные работы. Потому что блоги уходят, а книги, хотя бы теоретически, остаются. Я не могла писать так, как Носик. И хоть я не из последних журналистов, но для меня он был образцом. В общем, сижу в полном шоке.
Катя Бермант, директор благотворительного фонда «Детские сердца»
Это был настолько яркий и настолько эмпатичный человек! Когда эмпаты включаются в проблему и воспринимают ее своей, они перестают управлять своими эмоциями, чувствами. Их несет. Вот он был таким же: он очень остро и горячо включался в какую-то тему и после этого совершенно не фильтровал, о чем говорит. Его совершенно не волновало, что о его публикации скажут другие люди. Он говорил то, что считал нужным. Не для того, чтобы покрасоваться или порисоваться, а потому что он считал вот так и транслировал это в мир. Естественно, была куча скандалов, все говорили, какая он неоднозначная личность. На самом деле личностью он был абсолютно однозначной: человек очень добрый и очень ребяческий. Как ребенок говорит то, что считает нужным, без оглядки на взрослых, так и он говорил то, что считал нужным.
Любые несообразности и нелепости, которые он мог сказать сгоряча, абсолютно полностью уравновешиваются тем безусловным добром, которое он принес в этот мир. Он был настоящий рыцарь без страха и упрека, скольким он помог — не сосчитать. Наверное, величие человека и определяется неоднозначным к нему отношением — мало было крупных личностей, которых принимали безусловно.
Он был первым из незнакомых мне людей, который откликнулся просто тут же на просьбу о сборе денег. Позвонила — через 20 минут мы встретились. Он был очень хороший. Хотя, может быть, и не очень счастливый.
Думаю, он был совершенно прекрасным человеком. Хотя, конечно, иногда он ставил меня в чудовищные ситуации. Например, он как-то раз пришел на наш общий эфир в невменяемом состоянии. Хорошо, что сидел прямо, не сваливался. Так мы и провели эфир: я говорила, а он кивал. Это было реально смешно, я его толкала ногой под столом, он говорил: «Да, Катя, вы совершенно правы, очень тонкое замечание». И я потом пять минут еще говорила. Нормальный человек, живой. И так жаль, что он больше не живой.
Сейчас многие начали спекулировать на его пьянстве. Но он был живой — и очень ответственный. Ведь пришел на эфир, хотя даже и говорить не мог. Никогда не стала бы осуждать ничьего пьянства, если это пьянство продуктивное и творческое. Это был его образ жизни. О нем сейчас многое вспоминают. То, что я рассказала, — это такой анекдот о нем. Если о нас после смерти рассказывают сплетни — это гадко. А если рассказывают анекдоты — значит, наверное, жизнь удалась.
Нюта Федермессер, учредитель и президент благотворительного фонда помощи хосписам «Вера»
Уже пару дней я поглощена новостями про отмену «Нуреева». Открыла фб, чтобы прочитать, нет ли чего еще. Есть. Антон Носик умер. Странно.
Когда кто-то умирает, то это или принимается, или отрицается. Середины не бывает. Про одних легко начинаешь говорить «был», про других годами еще уговариваешь себя думать — просто уехал…
И еще, простите за цинизм, у меня много в жизни происходит смертей, и я почему-то всегда думаю про то, как человек будет выглядеть в гробу…
Вот Носик в гробу… нелепо. Представить невозможно. Только если он проверяет, как это, ловко там или нет, чтобы потом погрузиться самому и погрузить нас всех в анализ и в разгром рынка ритуальных услуг, например… А Носик в гробу, потому что умер, — не может быть. Носик — покойник… не может быть. Покой не про него.
Носик, который успевает быть в десяти местах сразу, который за день успевает сделать пару добрых дел, свести какого-то больного с нужным благотворительным фондом, подсказать правильный телефон для решения нерешенной задачи, рассказать пару тайн, смотаться на концерт, зачекиниться в ресторане с друзьями, разгромить в своей бескомпромиссной манере и с уверенностью в своей собственной правде (объективность пох…) парочку чиновников, кинопремьер, памятников, новостей, который успевает интеллигентно пройтись в ермолке и с тростью по центру перемолотого раскопками города и сфотографироваться с кем-то из коллег-общественников и обязательно выложить у себя в инстаграме это фото, где он со своей полуулыбкой и хитрыми и все равно грустными глазами… И подпись, обязательно про то, что чувак на фото уникальный, прекрасный, лучший…
Ну разве может умереть dolboeb, который успевает везде и сразу, который если и уезжает, то всегда online, который знает все про всех и всегда. Долбоебы не умирают, вообще-то. Да еще и в 51 год, да еще и мирно, дома, от сердечного приступа.
Когда папа мой встретил Носика в последний раз, года два назад, на каком-то еврейском мероприятии, он сказал: какой же ты все-таки очаровательный прохиндей, прямо как твой отец… и ты действительно долбоеб, удачно придумал. «Ну так иначе же не выжить, Костя…» — и улыбается, и отходит с папой в сторону покурить, стильно прихрамывая. А папа говорит мне потом: слушай, вот у Антона трость, а у меня палочка, давай мне тоже трость купим, для понта, как у Носика:))
До встречи, Антон. Поделись там с папой тростью, а мы тут еще попыхтим.
Хотя без тебя будет скучнее, преснее и медленнее.
Алексей Навальный, политик
В каком-то интервью в году, наверное, 2010-м, меня спросили: а можете назвать людей, которых считаете своими менторами?
Вопрос был неожиданный и странный, я ни про кого из своих знакомых не думал вот прям в таких определениях — ментор. Я ответил, что надо подумать и отвечу позже.
Потом сел и прикинул: кого я действительно считаю наставником и в чьих советах я на самом деле нуждаюсь. На следующий день прислал журналисту по имейлу три или четыре имени, одно из них было: Антон Носик.
Не могу сказать, что уже тогда прямо сильно дружил с ним, но «надо с Носиком это обсудить» постоянно появлялось в моей голове всегда, когда я думал о чем-то связанном с интернетом, IT, медиа, журналистами, блогами, взаимодействием с людьми через интернет и т. д.
Потом мы с ним действительно подружились. И я сам, и Юля тоже — Носик уже стал другом нашей семьи. Он совершенно решающее оказал влияние на мои взгляды и практики, связанные с интернетом и журналистикой. Уверен, что то же самое могут сказать очень многие. Ему не очень нравилось, когда его представляли «один из создателей Рунета», но ведь так оно и есть.
А еще он постоянно в соцсетях вешал фоточки из Венеции. А я ему все время говорил: бесишь этим меня — человека без загранпаспорта. Он смеялся: ничего, рано или поздно получишь загранпаспорт, устрою вам с Юлей экскурсию по Венеции, а потом еще и по Иерусалиму.
Этой ночью он умер и Венецию уже не покажет. Всего 51 год — совсем молодой.
Сегодня много кто искренне напишет «для нас это большая утрата». Вот и для нашей семьи тоже. Для меня лично это прям та самая «невосполнимая потеря», как это часто пишут в некрологах. Реально некем его заменить. Нет такого другого человека: умнейшего, ироничного, веселого и готового дать лучший совет.
Вот сейчас полез гуглить — какие там специальные слова положено сказать умершему еврею. И сразу представляю, как он бы хохотал над этим.
Тебя будет очень не хватать, Антон, но ты все равно спи спокойно.
Рустем Адагамов, блогер, журналист
Я не понимаю, как на это реагировать. Я совершенно раздавлен. Антона я знаю 21 год уже. У меня очень мало знакомых с такой эрудицией. Это был один из самых добрых, умных и порядочных людей, которых я встречал в своей жизни. Мы никогда не были близкими друзьями, но я всегда знал, что в какие-то сложные моменты его можно набрать или встретиться с ним. Когда мы работали вместе, я всегда мог подойти и о чем-то спросить его, что-то важное узнать. И это всегда был самый точный, компетентный ответ. Антон Борисович был огромный умница, он всеми любим, это гигантская потеря. Своей неожиданной смертью он нанес гигантскую травму тысячам людей. Это так неожиданно, несправедливо, просто невероятно. Как обухом по голове. Я с трудом могу что-то сказать об этом. Он, конечно, себя совсем не берег и относился к собственному здоровью «необязательно». Так не бывает, я не верю до сих пор.
Павел Пряников, блогер, журналист
Антона Борисовича Носика я знал давно, с 2004 или 2005 года, еще по ЖЖ. То есть лет 10—12, а совсем близко познакомился с ним, когда мы почти два года делали сайт BFM на базе радио «Бизнес ФМ». Он был главным редактором, я был замом. Сидели за одним столом друг напротив друга, общались.
Запомнилось, конечно, что Носик был оптимистом. Мне кажется, это главное качество. Сегодня весь мир переполнен либо пессимистами, либо безразличными людьми. А Носик даже в критических ситуациях сохранял веру в людей, веру в хорошее будущее — это его отличало почти от всех людей. Его подкосила и политическая ситуация в стране, и суд, который признал его экстремистом, и общая отчужденность в обществе, и накат на медиа в последние годы. Все это вместе сложилось. Наверняка было что-то еще, о чем мы не знаем, но эта отчужденность была видна всем.
Антон Носик был еще и очень мужественный человек. Никогда не боялся идти против мейнстрима, что либерального, что патриотического. Последние годы жизни он вел непримиримую борьбу с исламизмом, украинским фашизмом, Роскомнадзором. И еще он был пламенный патриот двух своих родин — России и Израиля. Хороший и честный был человек. Нам будет всем его не хватать, вечная память Антону.
Антон Меркуров, блогер
Антон Носик — ярчайшая звезда российского интернета. Он был моим добрым другом и старым приятелем. Очень жаль, что эта звезда нас так внезапно покинула. Но что поделать, всех нас жалко. Носик был безусловно талантливый и очень яркий: пожалуй, главная звезда Рунета. Он был очень хорошим другом и крайне отзывчивым человеком. Нам без него будет очень тяжело. За много лет у всех о нем накопилось столько, что хватит не на одну книгу. Антона хватало на всех нас, но не хватило на себя самого.
Наталья Лосева, медиаменеджер
Я могу сказать, что Антон Борисович — это абсолютно уникальное явление в российских медиа. Антон фундаментально сложил ту медийную конфигурацию, которая до сих пор существует в России. Он был толкателем, паровозом всей индустрии. Это самое главное и очевидное, несмотря на то что в последние годы он не очень-то занимался медиаменеджментом. Это человек, который, в принципе, определил то, как будет развиваться отрасль, и сформировал как систему, так и людей.
Я, наверное, тоже отношусь к этим людям. В моем формировании как медиаменеджера, особенно в части новых медиа, Антон Борисович сыграл решающую роль. Думаю, многие могут сказать то же самое. И до последнего времени, пока я работала в медиа, это был тот человек, с которым мы всегда многое обсуждали, разговаривали, ссорились и мирились. Он всегда эмоционально реагировал на то, что происходит вокруг. Вмешивался, советовал, спорил. Ну и вообще я думаю, что Носик — один из самых, если не самый неравнодушный человек, которых я встречала в жизни. И это его неравнодушие, яркое и объемное, где-то даже болезненное, заполняло все вокруг него. Когда я посмотрела, о чем мы разговаривали в последний раз в мессенджере, я обнаружила, что это была какая-то его реакция на мой пост про сбор денег. Он всегда писал, что вот, мол, ты все сделала здесь не так, надо вот так. «Давай я тебе позвоню по телефону». По-моему, это очень символично: он всегда хотел вмешаться, поправить, улучшить, сделать как надо. Не получается пока принять мысль, что Носика нет больше.
Дмитрий Медведев, премьер-министр России
Олег Кашин, журналист
В какой-то (наверное, у Данилкина) биографии Гагарина я читал, что на самом раннем этапе проекта пилотируемой космонавтики у Королева и его коллег не было четкого представления о том, кем должны быть космонавты по их первой профессии, откуда их брать, какая подготовка лучше всего годится для людей, летящих в космос. Гагаринская профессия летчика-испытателя в тот момент конкурировала с другими — например, с моряками-подводниками, и понятно, что, если бы история повернулась чуть иначе, наш космос был бы совсем другим: другие имена, другие привычки, другая культура, другая, совсем не гагаринская, улыбка какого-нибудь подводника, первым полетевшего в космос.
Русский интернет конца девяностых тоже могли осваивать первыми какие-нибудь другие люди — ну не знаю, военные историки, «камрады». Или телевизионщики какие-нибудь. И большим счастьем для нашей культуры, для языка, для всего стало то, что первый гагаринский шаг в это пространство сделали именно литературные молодые люди с соответствующим набором ценностей, знаний, представлений о прекрасном. В этом космическом отряде первым оказался Носик, и это та роль в истории, которая навсегда.
Максим Кононенко, блогер, журналист
Про Носика сложно говорить в рамках некролога… Он был моим наставником, научил всему, что я знаю. Он был первым человеком, кто заплатил мне за текст на русском языке. Антон Носик был соткан из противоречий и был очень нужен миру вопреки этому и благодаря этому. Он занимал в жизни многих важное место, которое теперь опустело, и я не знаю, кто бы мог его занять.
Носик внес неоценимый вклад в развитие Рунета — это общепризнанный факт, говорить о котором банально. До сих пор все ведущие СМИ следуют схемам, придуманным им на заре 2000-х в Lenta.ru и Gazeta.ru. Если бы не Носик, Рунет однозначно был бы другим.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.