Лопарь Николай Тухкала полжизни пил, а потом ушел в лес. И теперь он счастлив
Николай Тухкала 25 лет живет в лесу, в северной Карелии, в мертвой деревне Хирвисалми. Из удобств — баня по-черному, из связи с миром — старое финское радио и мобильный телефон, который ловит на соседнем острове возле помеченной сосны. Из живых душ рядом — лошадь, кошки и козы. А еще —проезжающие мимо туристы.
Он говорит — ушел в лес, чтобы меньше пить и реже видеть людей. И прекрасно себя чувствует в информационном вакууме, без Facebook и телевизора. Мы думали, во всей этой почти отшельнической жизни есть глубокие смыслы, но все оказалось куда прозаичнее.
Добраться до Хирвисалми трудно. Летом можно только на лодке, зимой на снегоходе. Калевальские (легендарный поселок находится неподалеку) рассказывают, что старый лопарь (Коле Тухкала — шестьдесят пять) лишь изредка покидает родные пенаты и приходит в деревню за пенсией и сигаретами. Как-то зимой его не видели ни разу — снегу навалило столько, что добраться до Калевалы Тухкала не смог. Явился в мае, понурый и осунувшийся. Чтобы не умереть от голода, Коле пришлось съесть своего любимого коня. Говорит — ел и плакал.
Ночь на поезде из Петрозаводска до Кеми. Три часа на машине до Калевалы по остаткам дороги. Еще час до лесной опушки, потом еще три пешком. И только потом — Хирвисалми, Лосиная протока. Николай Тухкала должен нас ждать, предупрежден нашим проводником. Мы почти доехали на машине до опушки, когда мимо нас по встречке проносится УАЗик. «Дядя Коля! Пассажиром!» — вскрикивает проводник Катя. И мы понимаем, что нас не ждут. Разворачиваемся и догоняем. Отшельник вылезает, смотрит неласково. Говорит, поехал в деревню за пенсией и кормом для скотины. А потом вернется в лес, и дальше поедем вместе. От него пахнет спиртом. Водитель, работяга с лесопилки, не вяжет лыка. На всякий случай провожаем Николая до деревни, ждем, пока отоварится в местном магазинчике, а потом двумя машинами едем к опушке. Машина отшельника отстает, а потом пропадает.
Прождав его час, принимаем решение идти на Лосиную протоку своим ходом — Катя говорит, Тухкала мог поехать другой дорогой. Через несколько часов по сырому, топкому лесу доходим до протоки. На другом берегу виднеется изба с пиратским флагом на крыше. В идеальном мире отшельник должен нас перевезти на свой берег на лодке, но мир не идеален, и лодки нет. Как нет и хозяина. Прооравшись на весь лес до хрипоты, понимаем — придется ночевать в лесу под дождем. Ничего для ночлега у нас, разумеется, нет. Нет даже воды. На наше счастье в лесу застоялось несколько старых заброшенных хижин. В одной из них даже есть небольшая печь. Умывшись дождем и растопив дырявую печку, засыпаем в дыму, но в тепле. А утром на другом берегу обнаруживается жизнь.
Худой бородатый мужик спускает на воду лодку и гребет в нашу сторону. Это не Коля, это — Саша. У Саши темная кожа, васильковые глаза и плотный запах перегара. Мужик рассказывает, что отшельник вчера ушел в деревню за пенсией и загудел. А Саша тут временно живет: приехал помочь по хозяйству и полечиться от пьянства. «В Калевале я пью, а здесь нет. Тут дел много, не до выпивки, да и Коля не дает».
Саше, может, и не дает, зато себе разрешает. Невысокий коренастый мужичок в очках выглядит хорошо, но слегка покачивается. Ему фиолетово, что нам пришлось спать в лесу, но для приличия извиняется: «Нечаянно запил с местными». И даже оправдывается: «Да не-е, я так-то не пью, не запойный. Случайно вышло».
Дом Коли Тухкала небольшой: сени и комната. Стол, две кровати. Полки с книгами, коробки с барахлом, инструменты, ножи, пыль, драные кошки. Бардак. Из еды в доме нет ничего, кроме кастрюли с бобром. Тухкала ест мало и охотится редко, только когда очень припрет. Бобру не повезло — без еды до пенсии отшельник в этот раз не дотянул.
В Калевале пить
Николай Тухкала родился в деревне Аконлахти (Бабья Губа). И жил там с семьей до шести лет, пока в 1950-е годы деревню не ликвидировали. Из того времени Тухкала помнит, как пропадал в лесу с отцом, а потом и в одиночку. В тишине леса мальчику было спокойнее, чем в людной деревне. Говорит, не испытывал там страха, наоборот, чувствовал себя защищенным. Еще Коля помнит, как в три года его посадили в седло и покатали на коне. Так случилась пожизненная любовь к лошадям: он даже спал в конюшне в лошадиной кормушке. Но самое четкое воспоминание детства — о том, как на самолете Колю с семьей вывозили из деревни.
«Когда деревню ликвидировали, нас повезли на самолете в Калевалу, — рассказывает Тухкала и протирает мутные стекла очков. — Бабушка дала мне перед дорогой сухарь, а я не успел его догрызть. Прилетели, я вышел из самолета и реву. Подошел пилот, спросил, чем я расстроен. Я рассказал про сухарь. Тот заявил, что это дело серьезное, надо догрызть. Посадил меня в кабину и полетел обратно. Дома я взял сухарь и, уже довольный, снова приземлился в Калевале».
До восьми лет Коля говорил только по-фински, как и почти все в деревне. Бабка лопарка, отец лопарь, мать финка. «По-русски я даже плакать не умел». А с четвертого класса в школах ввели русский язык, пришлось осваивать. Сегодня он говорит почти без акцента, только тараторит. И что из его баек правда — можно только догадываться.
До того, как уединиться в лесу, Тухкала был самым обычным деревенским мужиком. Работал на скотобойне, водителем в экспедициях, экскаваторщиком, инструктором по стрельбе. Зарабатывал неплохо, но ничего не скопил — все пропил.
«Жизнь у меня была активная: работа, бабы, водка. А потом надоело. Все меньше нравились люди, все скучнее было пить. В 1991 году Ельцин, пьянчужка, начал фермерство развивать. Можно было получить землю. Я просил в Калевале, не дали. Тогда попросил в Хирвисалми, у меня здесь жил дед еще до финской войны. В 1940 году деревню сожгли, остались угли да земля. И вот мне здесь дали 14 гектаров земли. Мы приехали с братом, начали строить дом. Потом он уехал жить в Финляндию, а я остался тут один. Если бы вернулся в деревню, давно бы меня уж не было бы, помер бы от пьянства. Жалею, что раньше не ушел от всех подальше».
В Калевале у Коли осталась жена, говорит, восьмая по счету. Жить с ним в лесу женщина отказалась, назвав его больным. Тухкала не обиделся и завел коня. Говорит, наверняка где-то есть дети. Точно знает про одного — в Петрозаводске живет сын. А больше никого, но никого и не надо.
Байки и скрепы
На Лосиной протоке хорошо: чистый воздух, обалденная природа. Грибы, ягоды, звери, родник с хрустальной водой недалеко от дома. Но хорошо — это когда ты на время окунаешься в красивую глушь, а потом снова возвращаешься в цивилизацию. Тухкала не возвращается. Раз в несколько месяцев он выбирается к людям за пенсией, покупает корм для скотины и дует обратно на протоку. И даже зимой, когда на севере Карелии адский холод, отшельник остается зимовать в лесу, хотя в поселке у него двухкомнатная квартира.
«Как-то было 44 градуса мороза, я рыбачил и провалился под лед. Дошел до дома, чувствую — ноги не болят что-то. Снимаю сапоги, а там лед у меня. Я нет, чтобы ноги окунуть в теплую воду, чтобы носки оттаяли. Взял и содрал носки вместе со шкурой. Месяц лежал, ходить не мог. На коленях ползал кормить скотину. А однажды порезал сильно палец, он у меня загноился. До больницы как идти? Cугробы выше меня. Я взял топор да и срубил больное место. Присыпал порохом, лечил травами – заросло».
Тухкала говорит, что к болезням относится просто: нет ничего такого, с чем бы не справился. К тому же в больнице скорее убьют, чем спасут. Бабка его была травницей, научила лечиться тем, что растет под ногами. «Манжетку в ухо — от отита, мед и хвоя — от простуд, тысячелистник останавливает кровь, а мох дезинфицирует. А если тебя сосед чем обидел — кинь вот эту травку его кроликам, они подохнут».
Отшельник говорит, чтобы жить в гармонии с природой, надо соблюдать правила: не брать у нее больше, чем тебе нужно, не сидеть без дела. Ну, и отдыхать тоже нужно. Тухкала убивает зверей, только когда кончается еда. Пару раз ради самообороны стрелял медведя. Из всех лесных животных боится только лося. Говорит, лось страшнее косолапого. «Медведь может ударить и оставить в живых. А лось пока с землей не сравняет, не успокоится».
Без дела в Хирвисалми не посидишь, даже если захочешь. Конь Ветерок, которого Коля завел вместо съеденного, требует еды и ухода. Ездить на нем Коля не может — болят ноги, держит для души. А вот козы дают молоко, и за ними тоже нужен уход. Еще надо рубить дрова, носить воду, косить траву летом и убирать снег зимой. Помыться и постираться в бане по-черному — целое мероприятие. Выбраться на охоту и рыбалку — тоже. Чтобы расслабиться, отшельник пьет водку, настоянную на алоэ. Мутная жидкость в двухлитровой банке пахнет гадостью, но Коля с Сашей пьют и причмокивают. «Не магазинная эта ваша, а натурпродукт!»
Саша все время молчит и суетится. Пашет огород, носит воду, убирает со стола, гоняет кошек. А потом мы уходим на берег колоть дрова, и он чуть-чуть говорит.
Рассказывает, что когда-то работал на рубке леса. И там научился работать быстро и без перебоя. «У нас там был недельный план. И вот ты три дня бухаешь, а потом за три дня делаешь план. Пьянку и работу никогда не совмещали. Либо пить, либо работать. И так я всю жизнь и живу: пью, работаю, снова пью, снова работаю».
В Калевале у Саши есть дом, но там его никто не ждет. Первую жену зарезал сын. Случайно. Вечером он ножом открывал на двери тугую щеколду, а мать в это время хотела открыть дверь с другой стороны и напоролась на лезвие. Сын этого пережить не смог, повесился. Саша долго был один, но женился снова. Жене ампутировали ногу, и во время операции у нее остановилось сердце. С тех пор он пьет и работает, пьет и работает. А больше ничего и не хочется.
«Выпил — забылся, и черт с ним со всем. Когда я трезвый, меня это беспокоит, а когда под шафе, уже все пофиг. Здесь мне легче. Здесь я выпивку не ищу. Но меня никто не держит — захочу, уеду».
Финны врать не станут
Финское радио в доме отшельника не умолкает. Новости, музыка, какие-то передачи. На русскую волну он никогда не настраивается: происходящие в России события Колю не волнуют. Но кое-что он знает от финнов.
— Финны врать не станут, верю только им. По радио говорят, что в страхе они. Боятся финны, что Путин развяжет войну. Хохлов, говорят, придушил, Крым отнял, теперь нами займется.
— А вы что думаете о Путине?
— А чего о нем думать? Я думаю только, патронов надо побольше закупить. А если что, я уйду пешком в Финляндию, у меня тут тропа есть, пешком границу перейду.
— А ситуация в стране — кризис, безработица, санкции, повышение цен — вас беспокоит?
— Мне без разницы. Я как жил, так и живу. Чтобы страна богатой стала, надо правителя поменять. России с ними не везет, все четверо последних дураки. Не дороги наша беда, а правители.
— А о Навальном что-нибудь слышали? Один из кандидатов в президенты. Что о нем думаете?
— Что думаю? Грохнут его скоро.
Тухкала рассказывает, что мог бы, как брат, переехать в Финляндию. Но не хочет, потому что там скучно и слишком все «вылизано». «В Финляндии, чтобы в гости к родственнику сходить, надо за двое суток предупредить, чтобы он подготовился. Ну его. Здесь все куда проще».
Вопросы о плюсах цивилизации Николай Тухкала не понимает. Телевизор сто лет не смотрел и не надо. Бритва старая, но есть. Радио работает. Ножей целая коллекция. Плита есть, газовый баллон есть, газовая лампа светит. Водка на алоэ, опять же. Захотел иметь коня для души — имеешь. Козье молоко пьешь литрами. Сигареты дарят заезжие туристы. «Вы там что-то суетитесь, чего-то боитесь, беспокоитесь. А у меня все хорошо».
На следующий день мы долго идем на веслах к острову, с которого можно позвонить — нужно заказать билеты на поезд. Рулевым дядя Саша.
— А я же, знаете, в Питере в университет когда-то поступил. Конкурс был большой, а я прошел. И не поехал.
— А почему?
— Так это… пьянка.
— Пожалели, что не поехали учиться?
— Так, а чего? Да не-е.
— Вам нравится ваша жизнь?
— Да.
— Что, вот, прям все устраивает?
— Да пох…й все. Посмотрите, какая радуга! Двойная!
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!
