«Поняла, что у нас серьезные проблемы». Коллеги обвинили главу фонда «Птицы» в нецелевом расходовании средств. Она все отрицает

В Петербурге бывший волонтер фонда «Птицы» Лидия Панова обвинила генерального директора НКО Наталью Никифорову в воровстве 1,5 миллиона рублей. Панова подала заявления в несколько ведомств с просьбой провести проверку. Сама Никифорова все обвинения отрицает и заявляет, что фонд продолжает оказывать помощь. «Такие дела» попытались поговорить со всеми сторонами конфликта, а также с экспертами, которые помогают жертвам домашнего насилия.

Чем занимается фонд «Птицы»

Фонд появился только в 2020 году, а до этого существовала группа волонтеров. Ее основали в 2017 году Наталья Никифорова и Олеся Жохова (фамилия изменена по просьбе героини. — Прим. ТД). До регистрации фонда они помогли более чем 300 обратившимся: было проведено более 600 телефонных консультаций юристов и психологов, больше 30 женщин получили возможность временного проживания в шелтере.

«Такие дела» писали про организацию в августе 2019 года. Тогда она существовала в цифровом пространстве под коллективным аккаунтом в соцсети «ВКонтакте» «Катя Серова» — туда жертвы домашнего насилия обращались за помощью. Реальные имена создателей организации в тексте были изменены в связи с опасениями за безопасность. После публикации текста к организации присоединилась автор паблика «Тамара, какого хрена?» Тамара Дедикова.

«Как только появился аккаунт Кати, в личные сообщения полетели оскорбления и угрозы. Нас обвиняли в том, что мы разрушаем семьи, делаем женщин одинокими, вообще лезем не в свое дело. Не раз мужья и сожители наших девушек обещали найти нас и наказать: оторвать головы, переехать на автомобиле, искалечить. Мы не хотим провоцировать этих людей на переход от слов к делу. Проще и безопаснее сохранять инкогнито», — рассказывала тогда Наталья Никифорова.

25 сентября 2020 года Минюст зарегистрировал фонд «Птицы». У НКО было два шелтера. Квартиру для первого фонд арендовал за 30 тысяч рублей с сентября 2019 года, там жили бездетные женщины. А квартиру для второго в феврале 2021 года предоставила подписчица паблика НКО, которая не живет в Петербурге. Взамен она просила оплачивать коммунальные услуги. Туда заселяли женщин с детьми.

Издание «7х7» писало, что с подопечными фонд подписывал договор о том, что они могли бесплатно проживать в шелтере не больше месяца. Дальше они должны были найти себе новое жилье, устроиться на работу при помощи НКО и переехать. Среди других правил были запрет на употребление наркотиков и алкоголя, на курение и шум по вечерам, а также обязательство возвращаться в шелтер до 22:00. Главное правило — никому не называть адрес убежища. 

В фонде было несколько сотрудников, каждый из которых занимался своей работой. Наталья была генеральным директором организации, всех организовывала и ездила с пострадавшими в больницы и правоохранительные органы, Тамара собирала деньги на работу фонда и была там ревизором, Лика Александриди работала администратором во втором шелтере и следила там за порядком, Лидия Панова (Лиса) добивалась, чтобы подопечным фонда выдавали документы. Также в фонде работали несколько психологов и юристов, некоторые из них получали зарплату, а другие действовали на волонтерских началах. 

Никифорова рассказывала изданию «7х7», что при официальной зарплате сотрудникам 46% ей приходилось отдавать на налоги. «Мы делаем работу, которую вообще-то должно делать государство. Мы не наживаемся на этом, и, когда у нас сотрудник получает 30 тысяч рублей и еще 12 тысяч мы должны отдать государству налогами, это очень обидно. Стало больше отчетов, больше расходов», — говорила она после регистрации фонда в Минюсте.

С декабря 2020 года фонд «Птицы» стал оказывать помощь мужчинам, пострадавшим от домашнего насилия. Наталья Никифорова отмечала, что в России уровень насилия в отношении мужчин в семье может достигать 10—15%.

За время работы Тамара Дедикова смогла привлечь несколько крупных пожертвований для работы фонда через своих подписчиков. В марте 2020 года она собрала 165 тысяч рублей, а в октябре — еще 1,3 миллиона рублей. 

Начало конфликта

21 июля в паблике «Благотворительность на костях» во «ВКонтакте» был опубликован пост, в котором сообщалось, что в апреле Наталью Никифорову «поймали на злоупотреблении финансами фонда, в том числе на нецелесообразном использовании средств». Об этом паблику рассказала бывший волонтер фонда Лидия Панова, после чего администратор сообщества провела свое расследование. 

В комментарии «Таким делам» Панова сказала, что обвиняет Никифорову в следующем:

• в том, что она проживала с сыном и котом как минимум год, с марта 2020 года, в первом шелтере, который предназначался для жертв домашнего насилия;
• в том, что она платила зарплату в 35 тысяч рублей несуществующему человеку под именем Олеся, который якобы работал администратором в первом шелтере;
• в том, что фонд оплачивал работу психологов и платил им по 50 тысяч рублей в месяц, хотя психологи работали в НКО на волонтерских началах.

«Никто и никогда не видел Олесю, которая получала зарплату. Наташа скинула нам ее страницу во “ВКонтакте”. Девочки пытались переписываться с Олесей, и им отвечали так же, как пишет Наташа. В последний раз Олеся заходила на страницу 17 апреля — в день переговоров», — подчеркивает Лида Панова.  

Тамара Дедикова подтвердила претензии к Наталье по двум пунктам. Про Олесю Тамара рассказала, что она была первой сотрудницей фонда, которая начала получать зарплату. Когда Минюст зарегистрировал фонд, всех сотрудников начали переводить на официальные выплаты, но с Олесей возникли проблемы. «Наташа предложила оставить ее так (платить зарплату неофициально. — Прим. ТД). Я согласилась. Наташе я доверяла безгранично, поскольку она мне казалась человеком глубочайшей искренности и честности. Я видела, что фонд работал», — поделилась Дедикова.

В апреле Тамаре позвонила Лидия Панова и рассказала, что в фонде проблемы. Когда Дедикова начала искать следы Олеси, то поняла, что она не числилась ни в одном чате фонда и что не было ни одного человека, который обращался бы к ней за помощью. О том, что они никогда не общались и не видели Олесю, «Таким делам» сказали еще пять сотрудников и волонтеров фонда.

Дедикова подтвердила, что генеральный директор НКО действительно какое-то время жила в квартире, которая обозначалась как шелтер. «Я попросила у Наташи полный отчет о жертвах, которых селили в первый шелтер. Благодаря отчету я поняла, что некоторые женщины жили там по два-три месяца, что у нас строго запрещено. Мне начали слать подтверждающие фотографии, что Наташа жила там долгое время с ребенком и котом. Тогда я отправила десант в эту квартиру, который подтвердил, что Наташа живет там. Мне стало плохо, потому что я поняла, что достаточно близкая мне подруга меня обманула и что у нас серьезные проблемы в фонде», — вспоминает Тамара.

Дедикова считает, что Наталья, таким образом, могла забирать себе дополнительно по 60 тысяч рублей в месяц. «Если бы Наташа пришла ко мне и сказала, что у нее маленькая зарплата и давай с этим что-то сделаем, то мы бы смогли что-то придумать», — отмечает Дедикова.

Панова в свою очередь уверена, что Никифорова украла из фонда до 1,5 миллиона рублей, поскольку, помимо денег за оплату квартиры и зарплаты Олеси, могла присвоить зарплату психологов. Но Тамара Дедикова отметила, что психологи действительно были и им платили за работу. 

«Это была такая рокировка»

Никифорова подтвердила, что она проживала в шелтере с марта по июнь 2020 года в компании шестерых девушек, чтобы помогать им. 

«В конце лета мы отчитывались в группе, куда мы потратили деньги, и выложили платежку по коммуналке за шелтер. Так мы засветили адрес этой квартиры. С моим ребенком мы снимали жилье в том же районе», — вспоминает Наталья. 

Она дополнила, что жила в квартире шелтера с конца лета 2020 года до 12 апреля. «У нас начались обращения от кавказских девочек, и мы перепугались. Очень жалею сейчас, конечно», — сказала Никифорова. 

Она уверена, что в начавшемся скандале в большей степени виновата Лидия Панова. «Когда Лида к нам пришла, я была в нее влюблена — она мне казалась человеком кипучей энергии. В ней было то, чего мне не хватало. В январе у нас начались первые непонимания. Лида — очень эмоциональный человек, ей сложно выстраивать границы и субординацию. Если ей что-то кажется верным, значит оно должно идти вот так и никак иначе. Доносить свою правоту она могла в любых выражениях», — отметила Никифорова.

По словам Натальи, первый скандал между ними произошел в феврале, когда Лидия начала требовать адрес первого шелтера. На это генеральный директор фонда ответила, что это не входит в обязанности Пановой. После этого между женщинами произошел скандал. «Тогда Лида укрепилась во мнении, что мы страшно пилим бюджеты, что я страшный мошенник и на всех нажилась и что, кроме нее, никто не работает», — вспоминает Наталья Никифорова. 

Существовала ли Олеся?

Корреспонденту «Таких дел» удалось созвониться с человеком, представившимся Олесей. Она подтвердила, что работает в организации с 2017 года, когда они ее придумали вместе с Натальей. Разговаривать по видеосвязи Олеся отказалась. 

«Тамара [Дедикова] иногда говорила, что она одна из основательниц фонда. Меня это возмущало, но мы тогда решили, что в рекламных целях это будет хорошо. Поэтому — да пожалуйста, какая мне, в общем-то, разница?» — вспоминает Олеся.

Изначально она работала в проекте психологом. Затем, с осени 2020 года до апреля, она была администратором первого шелтера. Олеся поделилась, что она получала зарплату с ноября 2020 года по апрель. 

Она подтвердила, что Наталья там жила с марта 2020 года, чтобы помогать подопечным. «За девушками нужен был присмотр, потому что в шелтере есть правила. Нужен был человек, который хотя бы на минимальном уровне контролировал бы выполнение правил», — отметила одна из соосновательниц фонда. 

По словам Олеси, Наталья действительно поменяла свою квартиру и шелтер, чтобы обеспечить безопасность подопечных центра. В апреле квартиры поменяли обратно, когда решили, что «все забыли засвеченный адрес».  

На вопрос о том, почему Олеся не общается с другими сотрудниками, она ответила, что «оберегает свою частную жизнь, потому что у нее есть маленькие дети». По ее словам, она не раз сталкивалась с угрозами. 

«Я говорила с Натальей, что сейчас я готова принимать входящие сообщения в фонде, поскольку это можно делать удаленно. Но я не готова принимать никакого деятельного участия, потому что сейчас у меня нет на это времени. Я рада, что мне удалось сохранить инкогнито и не принимать активного участия в разгребании скандала, как другим сотрудникам фонда. В фонд я вложила много сил», — отметила Олеся.

Что с фондом сейчас

«Для меня история с фондом полностью закрыта. Я считаю, что НКО больше не существует», — подчеркивает Тамара Дедикова.

Она рассказала, что в начале скандала хотела взять управление НКО на себя, но понимала, что для Натальи «это дело жизни и она так просто не отдаст фонд». Когда Тамара решила выйти из дел НКО, на попечении фонда находились три женщины, которым нужна была помощь. 

С момента последнего пожертвования оставалось 170 тысяч рублей, которые она переслала на счет фонда «Птицы». Дедикова отметила, что этих денег должно было хватить на два месяца оплаты аренды шелтера для женщин и на оказание им помощи. 

Лидия Панова рассказала в свою очередь, что после скандала она подала заявления в Минюст, налоговую, пенсионный фонд, Государственную инспекцию труда, Следственный комитет и Генпрокуратуру. СК начал проверку.

Наталья Никифорова подчеркивает, что они в фонде действительно много «косячили». Например, они не брали у волонтеров подписку о неразглашении. Тем не менее за все время работы они помогли больше чем 200 людям. Сейчас в двух шелтерах живут по одной девушке. В фонд продолжают поступать обращения, в среднем от пяти до пятнадцати в неделю.

Сотрудники фонда сейчас не получают зарплату. Тем не менее на волонтерских началах в НКО сейчас шесть психологов и работает группа психологической поддержки для прошедших через абьюз или тех, кто находится в абьюзивных отношениях. Шелтер оплатила Наталья из личных средств до 10 октября.

По итогу конфликта фонд лишился подписчиков и пожертвований, а самим сотрудникам начали угрожать, желать смерти и травить. Тем не менее фонд продолжает оказывать помощь жертвам домашнего насилия. 

«Мы оказываем помощь на одном крыле, поскольку деньги в фонде кончились», — рассказала Наталья Никифорова. Сейчас она работает администратором в медицинском центре и с зарплаты поддерживает работу фонда.      

«Мы буквально обкладываемся бумажками»

Директор центра «Китеж» Алена Ельцова в общении с «Такими делами» поделилась, что со стороны очень тяжело анализировать работу шелтеров. Она уверена, что для этого надо посещать организации, чтобы понять, что там действительно происходит.

«Когда мы выбираем себе партнера, мы смотрим не только на цифровой след организации, мы едем туда и знакомимся лично. С “Птицами” у нас не было такой необходимости, поскольку мы не отправляли женщин туда на проживание, а они нам отправили только одну девушку в 2020 году», — поделилась Ельцова.

Директор «Китежа» подчеркнула, что НКО важно всегда быть готовой доказать свою работу. Для этого, по словам Ельцовой, необходимо заключать договоры с подопечными, заводить личные дела, подписывать согласия на обработку персональных данных, а также фиксировать все траты. Также важно постоянно учиться и приходить к другим НКО, чтобы спрашивать, как работают они.

«Мы буквально обкладываемся бумажками, чтобы не к чему было прикопаться. Каждый наш шаг фиксируется. Этот кейс должен быть уроком для нас всех, чтобы благотворительность больше не потрясали такие скандалы», — отметила Алена Ельцова. 

«Птицы» также работали с организацией «Детские деревни — SOS», но не являлись ее партнером. «“Птицы” передали нам три семьи с детьми, находившиеся в Москве в кризисной ситуации и нуждавшиеся во временном проживании и другой помощи. Мы взяли эти семьи на сопровождение в соответствии с нашими процедурами: провели оценку нуждаемости каждой семьи в данной услуге, исходя из потребностей детей, и они жили у нас в шелтере — на тех же основаниях, что и любые другие семьи. Вещами и продуктами этим семьям помогали и мы, и “Птицы”, и еще один фонд. То есть мы помогали людям, а не организации», — отметила руководитель программы профилактики социального сиротства и укрепления семьи в НКО Елена Бабухина.

Директор департамента фандрайзинга и коммуникаций НКО «Детские деревни — SOS» Дмитрий Даушев подчеркнул, что «не надо некоммерческим организациям собирать деньги на личные карты». «Да, это просто и удобно, но в конечном итоге может привести вот к таким последствиям: сколько было денег, куда и на что они пошли — понять невозможно. Не говоря уже о том, что необходимы четкая структура работы и ее прозрачность. В противном случае, когда благотворительность неорганизованная, неизбежно возникают сомнения, подозрения и повод для негатива. Причем по отношению не только к конкретным людям, но и ко всему сектору в целом», — сказал Даушев.

• Теги:
• домашнее насилие
• конфликт
• НКО