Свадьба

Утро 11 марта 2018 года Виктория запомнила навсегда. Все было как обычно: она налила себе кофе и села листать ленты в соцсетях. Чем-то зацепила ее статья журналистки Евы Меркачевой, посвященная бывшему киллеру орехово-медведковской группировки. Киллера звали Олег Михайлов. При всем своем равнодушии к подобным темам и персонажам Виктория не только обратила на статью внимание, но и дочитала ее до конца. И возмутилась:

«Ничего себе, — думаю, — как бывает: человек написал явку с повинной, а ему дали пожизненный срок. Меня это задело. Я ехала на работу, а у меня мысли о нем в голове крутились».

Виктории Михайловой 43 года. Она закончила юридический колледж и до 25 лет работала в милиции. Но в 2001 году уволилась из органов: в тот момент она развелась с первым мужем, а зарплата на прежнем месте была слишком маленькой, поэтому ей пришлось получить заочное высшее образование и заняться собственным делом: она открыла небольшой фонд поддержки творческих инициатив. Виктория признается, что никогда не интересовалась криминалом и сводками происшествий и до сих пор не может понять, почему тогда ей пришло в голову кликнуть на ту ссылку.

Целый месяц Виктория неотступно думала о той статье — и о ее главном герое. И в конце концов она стала искать информацию об Олеге в интернете. Сначала ей пришлось ознакомиться с раскладом сил среди ОПГ в девяностых годах.

«Убивали больше, чем все остальные»

Тогда ореховская ОПГ была одной из самых мощных и страшных московских группировок. Союзниками ее были «солнцевские» и «медведковские», а противниками — практически все группировки с Кавказа, включая чеченские. Бандиты, в числе которых были в основном бывшие спортсмены, начали свой путь в перестройку. Сначала нападали на дальнобойщиков, а после 1991 года занялись рэкетом, крышеванием, вымогательствами и убийствами. Лидер «орехов» Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр имел колоссальный авторитет у большинства криминальных лидеров тех времен и в 1994 году погиб при взрыве своего «мерседеса». После этого ореховская ОПГ раскололась на мелкие группы, воевавшие за власть. За следующие четыре года было убито большинство других лидеров некогда монолитной группировки, а к концу девяностых начались аресты и суды над теми, кто выжил. А выжили в основном рядовые исполнители, которых постепенно отлавливали как в глухой российской провинции, так и на европейских курортах. Последнее такое задержание произошло летом 2017 года — впрочем, некоторые бандиты по-прежнему в розыске, так что этот перечень, возможно, еще пополнится.

Олега Михайлова по кличке Хохол в СМИ ассоциируют именно с «орехами», хотя сам он говорит о своей принадлежности к медведковским: группировки тесно контактировали и во многих делах фигурировали как единое орехово-медведковское сообщество. А еще Олега традиционно называют киллером. Полковник полиции Александр Трушкин, который в девяностые внес решающий вклад в разгром обеих группировок, в одном из интервью уточнил: «В классическом понимании киллер получает заказ, исполняет его, а потом прячется до следующего заказа. Здесь другая история: они [Михайлов и другие осужденные] были просто членами банды <…> Они не являлись киллерами, просто они убивали больше, чем все остальные».

Олег Михайлов убил девятерых. В 2003 году он был задержан. Ему позволили написать явку с повинной, но она ни на что не повлияла: в 2007 году его вместе с одним из лидеров банды Олегом Пылевым приговорили к пожизненному заключению и отправили в Белозерский район, на остров Огненный, в колонию «Вологодский пятак».

Роман в письмах

В группировке Михайлов был, по сути, рядовым исполнителем и не вызывал у криминальных журналистов какого-то особого интереса. Тем более среди «ореховских» и без того хватало медийных персон — чего стоит, например, харизматичный Леша-Солдат, Алексей Шерстобитов, который попал в колонию за 12 убийств и стал популярным в определенных кругах писателем.

Поиск в интернете Виктории особо не помог, и тогда она решила написать Олегу письмо со словами поддержки и заинтересованности. Ответ от Михайлова пришел даже быстрее, чем ее письмо проверяли цензоры. В нем бывший киллер, искренне удивленный таким вниманием, отговаривал от необычного знакомства. Впрочем, не слишком настойчиво.

«А потом все стало происходить очень быстро, — вспоминает Виктория. — Мы друг друга буквально заваливали письмами. Меня подкупило, что он оказался образованным, воспитанным, культурным и грамотным человеком. Я ему только печатала текст, а он писал ответы от руки — по восемь-девять листов каждый раз».

ВикторияФото: Анастасия Руденко

Как Виктория узнала позже, распорядок дня в колонии, мягко говоря, не располагал к написанию таких пространных писем. В шесть утра подъем, в семь уже надо быть на работе. Михайлов работает на швейном производстве: за годы, проведенные почти в полной изоляции (общаться с кем-то из заключенных, помимо сокамерников, ему запрещено), работа и хобби для Олега слились воедино. Бывший киллер вышивает иконы — в основном для учреждения, но некоторые работы удается передать в подарок на волю, близким друзьям. До того как Михайлов вступил в диалог с Викторией, оставшиеся крупицы свободного времени он посвящал спорту и чтению, а теперь к этим занятиям добавилось написание писем.

«Мы тогда все были безумные»

Поначалу Виктория думала, что Олег не ответит на письмо, потому что после статьи Евы Меркачевой женщины со всего света завалят его корреспонденцией. Но ее письмо оказалось единственным.

«В начале мая он впервые мне позвонил, — вспоминает Виктория. — У меня тогда, помню, руки и ноги тряслись».

Восьмого мая Олег признался Виктории в любви, а девятого, увязав в патетической речи «Викторию» и «Победу», сделал ей предложение. Она была к этому готова.

«Я его чувствовала, потому что мы похожи, — объясняет Виктория. — Я знаю, когда он не спит: ему не спится, и я не сплю. Когда он получил мою фотку, я почувствовала момент вручения: меня аж током пробило. У нас с ним группа крови одинаковая и редкая: 4+. Мы даже можем одновременно начать писать друг другу. Он трепетный, чувствительный и глубоко верующий человек. Мы все не без греха, он знает это и молится за все души людей, которым причинил зло».

Это правда: в колонии Михайлов стал очень религиозен. Почти каждое письмо он заканчивает благодарностями Богу, читает много духовной литературы и русской классики, а еще много думает о своем прошлом. В письме Виктору Гусятинскому, брату одного из убитых лидеров группировки, он пишет: «Какие у тебя воспоминания обо мне на фоне других? Не знаю, почему именно сейчас мне это интересно, но так, я ведь тогда был молодым пацаном и поступал как в безумном сне. Я думаю, что мы тогда все были какие-то безумные».

25 мая произошло первое свидание. Путь из Перми до острова Огненного сам по себе оказался небольшим подвигом. До Череповца, потом до Белозерска, потом на перекладных до колонии.

Олег запретил ей заходить на свидание, пока она не пообщается с руководством и не узнает о нем с чужих слов. Из публикации Евы Меркачевой ей было известно, что администрация чаще всего пытается вразумить, отговорить девушек от брака с их подопечными, но на этот раз все было по-другому. Только после одобрения начальства они встретились: «Мы позвонили моему отцу, и Олег попросил у него моей руки. Папа нас благословил: правда, особо не вник в ситуацию. Уже потом, когда на НТВ вышла передача о нас, его это задело. Я прихожу из магазина, а он сидит, смотрит эту передачу, и у него глаза по полтиннику. Но мне кажется, что они с Олегом поймут друг друга, когда лично познакомятся».

Сложная дорога

Олег с Викторией виделись всего дважды. Во второй раз — уже на свадебной церемонии. Зато письма пишут друг другу чуть не каждый день.

Большую часть писем Олега — кроме совсем уж личных — Виктория выкладывает на всеобщее обозрение в группе во «ВКонтакте», которую она специально создала и ведет вместе с его дочерью от предыдущего брака. Эта группа интересна сама по себе: со временем она превратилась в нечто вроде документального романа с элементами мультимедиа. Кроме писем, Виктория наполняет ее рассказами о прошлом Михайлова, архивными фотографиями, любимыми песнями и клипами Олега, репостами статей в СМИ, ответами на вопросы читателей, которые она регулярно посылает ему в колонию.

Иногда письма, в которых Михайлов называет Викторию Викусей, благодарит Бога за их союз и рассыпается в нежных комплиментах, могут показаться чересчур интимными для публичной страницы. Виктория, впрочем, утверждает, что у нее нет цели романтизировать образ Олега и уж тем более показывать кому-то пример семейного счастья:

«Это сложная дорога, и я никого не призываю. Все, что я хотела, создавая эту группу, — показать, какой это человек. Показать, что он не маньяк и не сумасшедший. По сути, для него убийство было работой. Моих родственников и меня все вокруг пугают: вот, мол, он выйдет и всех нас убьет. Но ведь наши деды, пришедшие с войны, не стали в мирное время стрелять направо и налево. Конечно же, Олег не имел права отнимать ни одной жизни, но он не одержимый».

Диагноз по чужой переписке поставить, конечно, нельзя, зато можно узнать из нее практически всю историю жизни Олега: где он служил (в ВДВ), где учился (в институте Международного права и экономики), чем закончился его предыдущий брак (жена ушла от него через год после приговора). В общем, Олег и Виктория обсуждали практически все на свете, кроме совершенных им убийств.

ПЛС

Единственное исключение они сделали, когда речь зашла о приговоре. Случай Михайлова трудно воспринимать вне контекста всей истории орехово-медведковского сообщества. Многие его участники получили меньшие сроки за большее количество эпизодов. Игорь Сосновский получил 18 лет за 16 убийств и пять покушений, Леша-Солдат — 23 года за 12 убийств и так далее. Последний, кстати, в своей неповторимой манере описал сцену оглашения приговора Михайлову в книге «Ликвидатор-3» [по материалам паблика родственников и друзей Шерстобитова, орфография и пунктуация сохранены]:

«Оглашение в приговоре этих двух слов, тогда взорвало зал непредсказуемыми, небывалыми по силе, эмоциями. Сам подсудимый ясно расслышав их, несколько минут переспрашивал у окружавших его “подельников”. На вопрос “Его чести”: “Подсудимый, ясен ли Вам приговор?” — ответил: “Дааа…, да нет”. Председательствующий сдвинул брови,“проложив” между ними две глубокие бороздочки кожаных складок, нахмурился, и напрягшись в скулах, повел подбородком в сторону. Вернув эту часть лица на место, с явным неудовольствие поинтересовался:

— Ну и чем же он так вам не понятен?

— Восемнадцать? … Вы сказали “восемнадцать”… илиии?… — Зал затих, все устремились взглядами на, ставшего центром вселенной, человека в мантии, с которым никто не мог согласиться в случае “приговора навсегда”:

— Пожизненное заключение, то есть безвременное. Вы будете иметь право подать через двадцать пять лет прошение на помилование.

— Двадцать пять… — Надежда, хотя бы на эту цифру, проскочила в осипшем мигом голосе, а проскочив, потерялась в повисшей тишине».

Михайлов рассчитывал на 19 лет. Примерно столько же ему обещали, когда он сотрудничал со следствием, столько же просил для него прокурор. Поэтому решение судьи оказалось для него, мягко говоря, неожиданным. Виктория считает этот приговор неоправданно жестким, но понимает, что призывы к гуманности ни на кого не произведут впечатления. Весь последний год она живет надеждой на то, что для смены приговора отыщутся юридические основания.

Московский адвокат Алексей Аксенов, который занялся делом Михайлова после сюжета о нем в программе «Мужское/Женское», осторожно допускает, что такие основания могут появиться в будущем. Правда, сперва категорично заявляет: «Сегодня у Михайлова нет законных способов освободиться из “Вологодского пятака”. Что касается условно-досрочного освобождения, то оно теоретически возможно в 2028 году».

У адвоката Аксенова и супругов Михайловых, однако, есть одна призрачная надежда. Институт «досудебных соглашений о сотрудничестве», в соответствии с которым человек, заключивший со следствием сделку и помогавший раскрыть преступления, может рассчитывать на более мягкое отношение суда, закрепился в российском праве только в 2009 году — через шесть лет после того, как на такую сделку пошел Михайлов. Алексей Аксенов уверен, что льготы должны распространиться и на тех, кто сотрудничал со следствием раньше 2009 года: иначе, например, у заключенных на ПЛС нет никакого стимула помогать следователям в раскрытии новых преступлений. Но для того, чтобы эта идея воплотилась в жизнь, надо свернуть горы: «Мы предлагаем конкретные поправки в УК и УПК, — говорит Аксенов. — Но такие новации нуждаются в тщательном обсуждении. Мало ли замечательных идей погубило ужасное законодательное воплощение? После выхода соответствующих публикаций в научной периодике я надеюсь на объективные отзывы широкого круга заинтересованных лиц».

Сейчас Виктория вместе с адвокатом ведет подготовительную работу, которая позволила бы смело идти с этими предложениями в суд. На этом пути ей помогли не только советы адвоката, но и общение с контингентом паблика во «ВКонтакте»«Черный дельфин» и его администратором — Алексеем Хохловым, который последние несколько лет пристально наблюдает за судьбами орехово-медведковских и изучает историю группировок. Сам он живет в Североморске и, по его словам, не имеет к криминалу никакого отношения. Для него это просто хобби: «Я однажды увидел сериал “Банды”, — рассказывает он. — Он был снят в принципе по реальным событиям. Потом стал читать статьи тематические, ну, и понеслось».

Сейчас в паблике «Черный дельфин» состоит более семи тысяч человек. Значительная часть публикаций посвящена ореховской ОПГ. Хохлов, погрузившись в тему, пришел к выводу, что «орехи» и «медведи» даже на общем фоне «лихих девяностых» были уникальными бандами:

ПоцелуйФото: Анастасия Руденко

«Они вообще никого не боялись и валили всех на своем пути — что воров, что авторитетов. Подмяли под себя Москву, зарабатывали сотни миллионов долларов. Да и участники банд были как на подбор: спортсмены и бывшие вояки. Двадцать лет назад за них взялись, а суды идут до сих пор — это тоже уникальная ситуация, они остались едва ли не единственными бандами девяностых, чьи деяния все еще расследуются и оцениваются в судах спустя столько лет».

Хохлов, который внимательно наблюдал за судами над всеми участниками банд, считает суд над Олегом показательным — отсюда и пожизненный срок.

«Кроме того, — добавляет Алексей, — он в свое время убил человека из измайловской группировки, и есть слух, что за него просили измайловцы».

Он уверен, что Михайлову «просто не повезло» в этом смысле. Но повезло в другом: «Его женитьба — это ему подарок от Бога. Ему встретилась такая замечательная дама, как Виктория, и дочь от него не отказалась. Олег 15 лет жил сам по себе, а сейчас у него новая жизнь, и он знает, что еще кому-то нужен».

Действительно, дочь Лиза — дочь Олега от первого брака — не только не отказалась от своего отца, но и активно участвует в его судьбе, насколько это возможно. Постоянно пишет ему письма и помогает Виктории вести посвященный Олегу паблик. При этом на страницах паблика она признается, что у нее почти не осталось собственных воспоминаний о нем: в 2003 году ей было всего 11 лет, и образ отца она составляла в большей степени по рассказам друзей и знакомых, чем по личным впечатлениям. Только в 2008 году она из интернета узнала о том, чем он занимался и почему исчез из ее жизни. В своем рассказе об этом Лиза пишет:

«Первая мысль была найти его, потому что он там один. Хотя если так подумать, я всегда его искала, только в толпе людей, ждала — придет и заберет из школы или просто придет на мой день рождения! Но когда я узнала, где он, то поняла, что нужно самой его найти. Искала я его в интернете, в различных группах. Интересовалась о нем и у людей, которые хоть как-то могли мне подсказать, где он сидит!»

Человеком, который в итоге помог Лизе отыскать отца и дал ей наводку на ИК «Вологодский пятак», как раз и оказался Алексей Хохлов. Он вообще сыграл очень важную роль в жизни семьи Михайловых. Он и созданный им паблик «Черный дельфин», который год назад стал для Виктории не только проводником в мир истории криминала, но и местом знакомства с другими девушками, попавшими в похожую ситуацию. Как только она стала рассказывать о себе, к ней тут же потянулись за советами, касающимися тюремных браков. Потому что подобные браки на самом деле нередки: в одном только «Вологодском пятаке» в прошлом году их было как минимум три. Тот же Солдат-Шерстобитов в 2016 году в Липецкой исправительной колонии женился на женщине-психиатре, а их свадебная фотосессия в костюмах американских гангстеров в интернете разошлась на мемы. Другое дело, что в большинстве случаев романтические истории начинаются еще на воле.

Неподобающий вид

Торжественная регистрация брака состоялась 20 сентября. Ни Олег, ни Виктория не планировали делать церемонию публичной: это была инициатива сотрудников колонии: «Мне уже там сказали, что нас будут снимать. Мы пришли — а в зале людей неимоверно, одних фотографов человека три».

Одной из этих троих оказалась Анастасия Руденко — документальный фотограф из Вологды.

«Когда я услышала, что приедет какая-то невеста, то стала представлять ее совсем по-другому, — признается Анастасия. — Я думала, что это какая-то неблагополучная женщина из захолустья, и была очень удивлена, узнав, что Виктория — адекватный и самодостаточный человек. То есть получается, что на меня до сих пор действуют всякого рода стереотипы, хотя свой фотопроект про тюрьму я затевала как раз для того, чтобы их побороть».

Но все же больше она думала о Виктории: «Конечно, чисто по-человечески и по-женски я переживала за нее, понимала ее волнение, переживала, как все пройдет, — не пожалеет ли она, не забросают ли ее потом камнями, когда она вернется в родной город, и тому подобное».

Впоследствии они с Викторией познакомились и нашли общий язык, но тогда, на церемонии, невеста еще опасалась публичности и предпочитала скрывать лицо. А после эфира на Первом канале она рассудила, что терять уже нечего, и решила предать их с Олегом историю максимальной огласке.

Это решение далось непросто. Все же у Олега в группировке была специфическая роль: в ней нередко устраивались чистки, в ходе которых свои по разным причинам ликвидировали своих. Михайлов занимался в том числе и этим, поэтому сбрасывать со счетов вероятность мести бывших соратников было бы опрометчиво. Но ни Виктория, ни адвокат Аксенов не считают, что такой уровень публичности может быть опасным для кого бы то ни было.

«Все люди из банды уже сидят, — рассуждает Виктория. — А те, кто освободился, живут честной жизнью и не нарушают закон. К тому же, я не срываю покровов и не вывожу никого на чистую воду».

Того же мнения придерживается и Алексей Хохлов: «Участники группировки, вышедшие на свободу, живут своей жизнью, но все они на тотальном контроле, за ними постоянно ведется слежка, поскольку шестеро членов банды до сих пор в розыске».

Кому следует беспокоиться из-за фото в публичном пространстве, так это самому Михайлову. В конце 2018 года у него были неприятности — как раз-таки из-за фотографий. Оказалось, что в каком-то из эфиров промелькнул снимок, на котором Виктория запечатлена с телефоном в руках. После этого в колонию поступила анонимная жалоба, на основании которой Олег был оштрафован: кто-то предположил, что сам осужденный также пользуется телефоном, а кроме того, находится на территории колонии в неподобающем, по их мнению, виде. По словам Виктории, к «неподобающему виду» относилась в том числе и счастливая улыбка Михайлова на свадебных фотографиях — в колонии не принято быть таким радостным. Видимо, теперь молодоженам придется в принципе забыть о совместных фото: когда Виктория оказывается рядом, выражение лица у Олега становится исключительно неподобающим.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!