Бабий бунт

В этом году Людмиле Стефановне Петрушевской исполнилось восемьдесят лет. Раз в год — а иногда и чаще — выходят ее новые книги. Она регулярно выступает со своими «песенками», спектаклем-кабаре, главной героиней которого становится она сама, Старушка, знакомая всей стране, если не по текстам, то уж точно по профилю, который она подарила норштейновскому «Ежику в тумане». Кажется, что она герой собственного большого романа, в который органично вплетены все ее тексты, песни, рисунки, выступления, ее записки-мемуары в фейсбуке, ее шляпки, наконец. Роман этот — не просто великолепная литература, но и самый оптимистичный текст в современной русской прозе, история триумфа, иначе не скажешь.

Постскриптум страдания

Людмила ПетрушевскаяФото: издательство "Эксмо"

И это очень важно проговорить, потому что в сознании массового читателя Петрушевская ассоциируется со страданием. Она начала писать в 70-х, и главной ее темой были мучения городского жителя — что уж врать, жительницы, женщины, попавшей в тюрьму вечно воспроизводимого в России насилия и мрака: она покалечена матерью, мучается сама и с ужасом наблюдает, как несет знамя этого страдания через поколения вперед.

На несколько десятилетий Петрушевская оказалась запретным писателем, ее даже Твардовский в «Новый мир» не пропустил. Больше всего не повезло ее пьесам, которые так нужны были театру, искавшему голос и образ современности, но не смогли удержаться на сцене — легендарный спектакль «Три девушки в голубом» Марка Захарова в 1985-м прожил на сцене Ленкома ровно три дня и был закрыт. А в начале 90-х, когда тексты Петрушевской, наконец, оказались напечатаны, в 1992-м, когда вышел ее первый роман «Время ночь», все эти тексты, при всем их величии и во всей их жути, показались постскриптумом ушедшей эпохе: вот как чудовищно мы жили и, дай Бог, больше никогда не будем.

Не дивный и не новый

«Нас украли. История преступлений» — второй роман Людмилы Петрушевской. Он вышел летом 2018-го года, почти 25 лет спустя после первого. За это время стало окончательно понятно, что, хотя так плохо, как раньше, мы и не живем, но и дивного нового мира, пожалуй, тоже не наступило. И кажется, этот роман позволяет понять, какой же все-таки мир наступил вместо.

В самом начале этой книги, как в сказочном зачине, садятся в самолет два молодца с одинаковой фамилией и датой рождения, но не очень друг на друга похожие. Двое из ларца, неодинаковы с лица, едут к отцу, которого не видели и, возможно, не знали, в выдуманную страну Монтегаско. Отец, правда, ждет только одного, а получает двоих: они вертят головами по сторонам, ржут, а водитель, простой проводник в сказку, показывает им достопримечательности: «А вот здеся банкир живет, миллиардер. С десятью женами, все в паранджах ездиют в ювелирный».

Сказочная страна оказывается вполне узнаваемым приютом всякого морально нечистоплотного при деньгах, в том числе и русских богачей, которых на родине разыскивают за экономические преступления. Но путь в эту страну лежит из той самой перестройки, певицей которой Петрушевская однажды стала, из той самой тьмы и беспробудной тоски, и жирующей номенклатуры в шубах из клямма (это изобретение Петрушевской будет похуже каракуля): «муаровый рисунок тончайшей шелковой шкурки, нерожденный ягненок, вынутый из рассеченного чрева живой беременной овцы». Понятно, что, когда под такую даму в шубе из нерожденных ягнят попадешь, костей не соберешь — тем более, что номенклатурных дам в шубах тут тоже две. Камень, на который наезжает эта коса, тоже оказывается самый сказочный: сирота Алина, выкинутая молодой мачехой из дома, отличница с филфака и брошенная невеста — коротконогий Автандил с профилем Антиноя оставит ее на восьмом месяце беременности. Но это самое начало истории.

Бунт персонажей против сюжета

«Нас украли» — роман с лихо закрученным сюжетом, но еще важнее, с изящно выстроенной архитектурой, системой повторов, отражений, зеркал. Тут все распадается на два, а затем еще и еще, как в калейдоскопе: беременные девушки, их дети, непутевые отцы, властные матери, агенты КГБ, черные «Волги», шубы, ценные назначения на хлеба, ради которых можно и на подлог пойти, и похуже. Ну, а в центре истории оказываются дети. Главное событие романа — кража и подмена младенца — повторяется здесь снова и снова, детей выкрадывают, подменивают, снова крадут, продают и так далее, пока сама уже несчастная мать не отличит своего от чужого. В головокружении этих преступлений нельзя не заметить главного: что жертвами становятся самые беззащитные, то есть женщины и дети. Особенно дети.

Так всегда же и было: классический герой, точнее, героиня Петрушевской, — это женщина, доведенная до крайней степени отчаяния. Писательница всегда умела это отчаяние услышать и записать, показать тот самый край бездны, который обзывали, да и сейчас продолжают считать, «чернухой». Но теперь ее героини отказываются оставаться на краю, им здесь больше не место. Это настоящий бунт персонажей против сюжета. Бабий бунт, в котором не обходится без волшебства: в самый страшный момент найти слова и способ защитить себя. Домработница, остановившая домогательства хозяина, бедная жена, восставшая против насильника, этот фокус повторяется в новых книгах Петрушевской снова и снова, только в романе «Нас украли» не менее пяти раз, и никак не может читательнице надоесть. В самом названии романа заложена некая пассивность, тут действительно снова и снова крадут одних и тех же младенцев. Только герои Петрушевской быть жертвами отказываются. Трудно передать, насколько счастливы всякий раз эти волшебные финалы: у пенсионера не отбирают квартиру, детей не украдут у матери, злой муж не обидит жену, все не просто кончается хорошо, а хорошо заканчивается сто раз подряд, словно сами по себе эти волшебные финалы, даже комические в чем-то, могут повлиять на не такую уж волшебную реальность. Даже стиль Петрушевской, намеренно просторечный, наивный, сказовый, звучит как магический заговор.

Другой такой нет

Все это делает Петрушевскую прямо-таки актуальной, может, самой актуальной русской писательницей эпохи #MeToo. Тем более, что она не подделывается под время, а творчески переосмысляет его: право женщин на собственную историю, на протест, приводит у нее к победам. Роман «Нас украли» как будто доводит эту новую тенденцию в творчестве Людмилы Стефановны до своей победной вершины: эта хитро закрученная, словно пружина, детективная история с целой толпой персонажей, раскрутившись, с силой разбрасывает плохих и выносит к победе хороших. Словно в «парке советского периода» перед читателем мелькают черные «Волги», песцовые шубы, номенклатурные работники и прочие приметы времени. Они как-то незаметно перетекают в приметы перестройки, с ее коррумпированными милиционерами и бардаком приватизации, а затем и в приметы нашего времени, с его отсиживающимися в далеких странах новыми русскими богачами, разжившимися на старых украденных деньгах. Вся эта историческая фантасмагория в романе — только фон. Но поразительно, насколько он, в принципе, не меняется. Конечно, Петрушевской приходится иногда пояснять какие-то реалии времени, но комментарии эти только подчеркивают, насколько органично дикая советская жизнь перетекла в не менее дикую постсоветскую, как неразрывно они связаны. Это как будто прямое указание, что времена в России не изменятся никогда — зато измениться можем мы сами. И не только в гостях у сказки.

И тут нельзя не отметить, как органично все тексты Людмилы Петрушевской, будь то интервью, мемуары в соцсети или рассказ в сборнике, складываются в некий опус магнум, единое высказывание. И главная тема этого высказывания — победа. В одном из последних постов писательница рассказывает, как не побоялась выступить со своими песнями-кабаре перед многотысячной толпой, ожидавшей Шевчука на рок-фестивале. И вот она замирает, подняв пальцы в победном жесте, и совсем-совсем ничего не боится: ни того, что освистают, ни того, что не поймут. Хочется надеяться, что все-таки поймут. Другой такой у нас нет.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!