Жест отчаяния

3 октября Мосгорсуд рассмотрит апелляцию фигуранта «московского дела» Евгения Коваленко, приговоренного к трем с половиной годам колонии общего режима за применение насилия к двум силовикам. На митинге 27 июля он толкнул полицейского, а в росгвардейца швырнул уличную урну. Она не долетела до него.

Уже два месяца Евгений находится в СИЗО. Все это время дома его ждет мать — Алла Васильевна. Кроме сына, у нее никого нет. Она плохо спит — ложится в десять вечера, просыпается в четыре утра и садится с кружкой кофе читать новости в интернете. Грешит на возраст: «Все семидесятилетние плохо спят. Годы берут свое, как ни крути».

Интернет и беседы с адвокатом Жени Мансуром Гильмановым — единственная возможность узнать новости о сыне.

На суде Евгений признался, что его поступок — это «жест отчаяния». Теперь к отчаянию близка его мать. Воспитанные годами работы на железной дороге стойкость и гордость заставляют женщину держать лицо, на вопросы отвечать спокойно, вот только говорить получается с трудом: «Все это очень болезненно. Каждый новый разговор — как новый удар. Мне 70 лет, и для меня все происходящее уже не просто тяжело — почти смертельно. Да и что я могу? Только рыдать и плакать. А сейчас не могу даже этого. Сил нет».

Все оборвалось

После звонка сына, сообщившего о своем аресте,  Алле Васильевне стало нехорошо, поднялось давление — двести с лишним.

«Что-то произошло внутри меня, оторвалось что-то, — вспоминает женщина. — И сразу заболело правое колено. Разбил артроз, началось воспаление. Мне стало плохо 1 августа. Боль была такая, что я едва могла ходить. А на следующий день вообще не смогла встать с постели. Я тогда очень испугалась — одна в квартире, Жени нет. Выйти не могу, спуститься по лестнице не могу. Страшно».

Евгений Коваленко, обвиняемый в применении насилия к полицейским и росгвардейцам, во время оглашения приговора в Мещанском судеФото: Андрей Васильев/ТАСС

Квартира, в которой Евгений Коваленко жил вместе с матерью, находится на пятом этаже типовой «хрущевки» в подмосковном Чехове. Если и удастся спуститься вниз, от дверей подъезда на улицу ведет еще одна лестница — крутая и с хлипкими перилами.

Сначала женщина передвигалась по дому, опираясь на швабру, потом нашла палку. Нога болела невыносимо, но она все-таки поехала к сыну в суд, когда ему избирали меру пресечения.

«Он ведь на том митинге в шортах был, брюк у него не было, а нехорошо же в суде без брюк. Пока шла по улице, кто-то рядом со мной железную дверь с ноги открыл, и она мне — прямо по больному колену. Искры из глаз. Я упала. Мимо ребята шли, помогли».

Передать Евгению вещи в тот раз не вышло. Алле Васильевне пыталась помочь следователь, но охранники «огрызнулись так, что стало ясно: без шансов». На судебное заседание 3 сентября, где Евгения приговорили к колонии, пожилая женщина уже не попала.

«Я не смогла бы доехать. Куда мне с больной ногой? Недавно только решилась — отдала двадцать тысяч за протез синовиальной жидкости. Всего три укола. Врачи хорошие попались, по-человечески отнеслись. Всю жизнь я здоровая была, выносливая, а как начались эти удары, стрессы, переживания, так все — где тонко, там и порвалось».

На лекарства ушла вся пенсия. Артроз, гипертония, атеросклероз нижних конечностей — болезни Аллы Васильевны требуют постоянной и недешевой терапии. Раньше, с поддержкой сына, было легче. А несколько лет назад Евгений помог матери оплатить дорогую процедуру — инъекцию стволовых клеток. Оперировать артерию врачи не стали: в возрасте Аллы Васильевны был риск образования тромбов и некроза тканей.

Евгений Коваленко и адвокат Мансур Гильманов в Мещанском судеФото: Tatyana Makeyeva/Reuters/PixStream

«Два месяца назад я была уверена: Жене назначат штраф и отпустят. До сих пор не могу понять, как такое могло произойти. Женя никогда не дрался, не было в нем никакой агрессии. А теперь его хотят отправить в колонию. Десять лет назад я потеряла одного сына, а теперь теряю второго. Что делать? Не знаю».

Из Москвы в Сибирь и обратно

Алла Васильевна родилась в подмосковном Орехово-Зуеве, но после смерти матери отец отправил ее к бабушке в Красноярск. Там она окончила техникум, устроилась работать на железную дорогу, вышла замуж.

«Женя там родился, там детство провел. Ему было 17, когда умер его отец. Эту потерю он перенес стойко. Он всегда был очень собранный, целеустремленный, неразболтанный. После школы уехал поступать в Новосибирск, а оттуда на третьем курсе перевелся в Москву. МИИТ заканчивал по специальности инженер железнодорожного транспорта».

По словам матери, он всегда был старательным. В столичный вуз перевелся без каких-либо проблем, сам выучил английский, впоследствии переводил техническую документацию. Евгения окружали интересные, образованные люди. Особенно Алле Васильевне запомнился один его друг — сын ученого, переехавшего в столицу из Новосибирска. Евгений часто бывал в их доме, встречался с людьми из научных кругов. От природы любознательный Евгений был в восторге от этих встреч.

Алла Васильевна оставалась в Красноярске, воспитывала младшего сына Костю. Десять лет назад он погиб из-за трагической случайности на железной дороге.

«У них с Костей была разница в восемь лет, — вспоминает женщина. — Женя уехал, когда младший был еще маленьким. Они вообще были разными, но друг с другом общались. Косте было всего двадцать девять лет, когда он погиб. Совсем молодой, жениться не успел. Для меня это был настоящий кошмар».

Митинг в поддержку политзаключенных, Москва, 29 сентября 2019 годаФото: Dmitri Lovetsky/AP/East News

Потеря сына стала первым серьезным ударом для Аллы Васильевны. Здоровье расшаталось, врачи заговорили об угрозе диабета. С помощью лечения и диеты состояние удалось стабилизировать.

«Было очень тяжело. Женя тогда был со мной рядом. Костю мы хоронили вместе. На похоронах Женя плакал. Он всегда очень скуп на эмоции, все держит в себе, но в тот раз не сдержался. Не дай бог никому пережить такое».

Алла Васильевна осталась в Сибири одна. К тому времени она уже вышла на пенсию. Женщина без раздумий продала квартиру и перебралась в Подмосковье к старшему сыну.

Шесть соток одиночества

После института Евгений проработал на транспорте около десяти лет, а потом ушел. Сначала ставил пластиковые окна, когда они только появились, работал на автобазе, а в итоге пришел во вневедомственную охрану грузов на Московской железной дороге.

Он никогда не был женат. «Была у него девушка, но что-то там не сложилось у них, — говорит Алла Васильевна. — Он всегда был сам по себе, не любил, когда ему что-то навязывают, указывают. Женя очень самодостаточный. Он сам иногда говорил: не каждая со мной жить станет. Даже разуверился в самой возможности семью создать. Так сложилась жизнь. Я его за это не виню ни в коем случае».

Единственной настоящей отдушиной для Евгения, по словам матери, была дача — пролетарские шесть соток в нескольких шагах от дома.

«Жене очень нравилось заниматься землей. Иногда я думаю, что если бы он не был железнодорожником, из него вышел бы агроном. Он и в охрану работать ушел, потому что там график удобный — сутки он работает, а потом три дня может спокойно дачей своей заниматься».

Видео задержания Евгения Коваленко эшниками в штатском. Прислано подписчиком pic.twitter.com/t3cblivKB0

— Pavel Chikov (@pchikov) July 29, 2019

На своем участке Евгений разбил огород, выращивал груши, постоянно обменивался с соседями и коллегами черенками и саженцами. Разводил уток и кроликов. Раньше на участке стоял добротный деревянный дом. В марте прошлого года он сгорел.

«Когда были выборы, 18 марта, Женя на одном из участков сидел, наблюдателем был. Не до дачи ему в тот день было. Пока они ночью голоса считали, кто-то нам дом подпалил. Все сгорело — и инструмент, и вещи, и утки, и кролики. Там еще три кошки было. Кошек жалко».

Оставьте меня в покое

Каждое утро Алла Васильевна старается выходить на прогулку — надо осторожно разрабатывать ногу.

«В девять утра выйду, до дачи прогуляюсь или до магазина схожу. Мне ходить нужно, чтобы кровь к ногам шла, а то меня уже и некрозом мышц пугали, и вену там удалили. Надо. Но последнее время, конечно, сложно все это. Как Женю арестовали, сюда начали приходить люди. Никакого покоя нет. С самого утра звонят в дверь, донимают соседей, пишут какие-то записки, все пытаются что-то узнать. Журналисты, активисты, бог знает, кто еще. Но я же живой человек. Спрашивали бы у адвокатов, я бы меньше таблеток пила».

Огласка и публичность стали для Аллы Васильевны тяжелым испытанием. Человек старой закалки, она привыкла жить своей жизнью спокойно, без шума и лишнего внимания.

«Надо это как-то пережить. Такая судьба. Женя один у меня остался, я надеялась на него, потому что человек он самостоятельный, а тут… У него после Болотной эти идеи протестные появились. Конечно, он был недоволен тем, что в стране происходит. А кто доволен? Это мне уже восьмой десяток сейчас пойдет, а молодым сложно. Недавно парень знакомый женился, так он про детей думать боится в таких условиях».

Алла Васильевна признается: надеяться на апелляцию по делу сына опасается. После того, как суд отклонил практически все попытки защиты оправдать действия Евгения, у его матери стали опускаться руки.

Евгений Коваленко во время оглашения приговора в Мещанском судеФото: Андрей Васильев/ТАСС

«Как Жене поможешь в этой ситуации? Он старше большинства из тех, кого задержали вместе с ним, ни семьи, ни детей, только я. Вряд ли там кто-то меня в расчет возьмет. Верить страшно, но и не верить — как? Остается надеяться, что защитник сделает для Жени все возможное. А у меня никаких рычагов, никаких методов нет. Все, что мне остается, если все-таки его посадят, — вести простую обывательскую жизнь, проглотить, жить на свою пенсию».

Адвокат Евгения Коваленко Мансур Гильманов уверен, что еще есть шансы побороться за справедливое решение, тем более после смягчения приговора Павлу Устинову. Все-таки от урны, брошенной Евгением Коваленко, никто не пострадал, не считая уязвленного чувства вседозволенности «потерпевших».

Обновлено

Мосгорсуд снял с рассмотрения апелляцию на приговор Евгению Коваленко. Дело возвращено в первую инстанцию для рассмотрения замечаний адвоката Мансура Гильманова. По словам Гильманова возвращение дела в Мещанский суд затянет процесс и вряд ли пойдет на пользу его подзащитному. Он отмечает, что в рамках апелляционного разбирательства достаточно было прослушать аудиопротокол. На записи есть материалы — в пользу Коваленко. Но судья отказалась слушать аудиоматериалы.

— Рассматривать наши замечания будет та же самая судья Менделеева, что и вынесла приговор моему подзащитному, — говорит адвокат. — Мера пресечения для Евгения Коваленко также остается прежней, несмотря на прошения ее изменить. Когда Мещанский районный суд планирует рассмотреть наше дело, неизвестно. Может быть, на это потребуется день, а  может, процесс растянется на месяц.

Защитник Евгения Коваленко пока не готов делать прогнозы дальнейшего развития ситуации, но отмечает: разбирательство в Мосгорсуде мало чем отличалось от процесса в суде первой инстанции.

— Происходит ровно то же самое, что мы уже наблюдали, — все ходатайства отклоняются, судья отказала смотреть видеозаписи и прослушивать аудиоматериалы. Фактически это отказ исследовать доказательства, — поясняет Гильманов. — Единственный момент, судья приобщила к делу многочисленные характеристики моего подзащитного — с места работы, от участкового, от его соседей и другие. Но на этом все.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!