«Наш этический кодекс написан кровью»

Фото: Depositphotos/PhotoXPress

О ситуации в российской психотерапии Екатерина Сигитова знает, поскольку находится внутри профсообщества, но судит в значительной степени со стороны: она живет в Праге, имеет западное образование (окончила британский Anna Freud Center и чешский Univerzita Karlova v Praze), аккредитована и работает по правилам Британского Психоаналитического совета. Тем не менее, шлейф скандалов, связанных с российскими случаями нарушения этики, в той или иной мере касается всех, и ее тоже

— Катя, мы в «Таких делах» последнее время много пишем о случаях нарушения профессиональных этических принципов российскими психотерапевтами. Была история о том, как психотерапевт вел с клиенткой романтическую переписку, или вообще увел мужа у пациентки… Такие вещи только на российской почве возможны, или на Западе тоже?   

— Нет, не только в России, ошибки все делают. Но на Западе есть механизм, как с этими кейсами поступать. Там можно пожаловаться в ассоциацию, в этический комитет, можно подать в суд. Будет разбирательство. У большинства западных психологов имеется страховка, которая покрывает их издержки на случай таких судов. В некоторых странах могут в качестве меры регуляции лицензию забрать. Могут назначить принудительную супервизию психологу. В России все это представить очень трудно: нет никакой регуляции, клиент практически не защищен. С другой стороны, психолог ровно так же совершенно не защищен, но разница в том, что психолог — это все-таки фигура, облеченная властью, а клиент без власти. Поэтому больше страдает клиент.

Как вы оцениваете в среднем профессионализм психотерапевтов, которые работают на российском рынке? Какая часть из них склонна следовать мировым стандартам психотерапии, в том числе этическим? 

— Очень мало, к сожалению, не больше 5-10%. Это ведь полная свобода. Деятельность не лицензируется, никак не регулируется. Каждый следует чему хочет. То есть, хорошо, если сам по себе психолог — хороший человек. А бывает ведь иначе… Я, хоть и живу за границей, но все же частично варюсь в отечественном профессиональном сообществе, и иногда вижу, что обсуждаются совершенно чудовищные кейсы. Да и общий уровень дискуссии удручает: например, на форуме для психотерапевтов в 2020 году всерьез обсуждается вопрос, можно ли спать с клиентом.

«А что, точно-точно нельзя? А если это любовь?…»

А еще случаи, когда сексологи (и психологи по совместительству), делают с клиентами какие-то ручные манипуляции… Ну, такое.

— Что такое этический кодекс психотерапевта? Он единый? 

— У разных ассоциаций разные. Но они все очень близки, все говорят примерно об одном и том же: не нарушать границ, не создавать множественных отношений, не манипулировать, не вредить и т.д. Есть кодексы, в которых отношения с клиентами допустимы через несколько лет после завершения терапии. Но, как правило,  все-таки не любовные и не партнерские. Обычно люди соблюдают кодекс того направления психотерапии, которому они учились. Бывают стычки между представителями разных школ на эту тему: а вот почему вы там это можете, а у нас это нельзя. Вы плохие, а мы хорошие. Это постоянно происходит.

  — Но в России ведь тоже есть ассоциации психотерапевтов — РПО, РПА, ППЛ и пр. Становится хорошим тоном в каких-то ассоциациях состоять. И у них есть этические кодексы. Эти кодексы что, отличаются от западных? Или есть какая-то особая российская иерархия «грехов» — типа, нарушение границ, или манипуляция, или нарушение конфиденциальности — это еще туда-сюда, а эмоциональное насилие — хуже…

— Да нет, я бы не сказала, что есть отдельная для России иерархия. Ее и в мире особо нет, потому что степень урона, который наносится в результате этих нарушений — разная. Кого-то может полностью разрушить факт разового нарушения границ, или одна манипуляция, да и просто невовремя сказанное слово. А другой клиент окажется от этого защищен — с ним, например, жестко сманипулировали, а он как-то увильнул от этого и избежал вреда… Так что нет, я бы не сказала, что в иерархии “грехов” дело. Кодексы у российских ассоциаций примерно такие же, как у их западных прародителей. Но реалии российские таковы, что следовать этим кодексам стремится очень малое количество людей.

Реалии ведь включают и пациентов. Если у психотерапевтов нет жестких границ со стороны регуляторов, можно ли сказать, что клиенты куда-то не туда их тянут? Например, считают, что психотерапевт должен давать им советы.

— Это в каком-то виде присутствует. Многие люди, например, сами плохо понимают, что такое психотерапия. Что за советами нужно идти куда-то в другое место.

Психотерапевт советов не дает, а помогает разобраться, чего ты сам хочешь

И тогда пришедший человек может воспринять отсутствие совета, как плохую работу психолога. А если психолог и сам толком не понимает, что и зачем он делает, то он под это требование прогибается. Типа, «Что мне, жалко совета что ли? Давай, уходи от мужа…» То есть у нас, правда, очень дикие-дикие прям джунгли.

А грубость? Вот эта стилистика оскорблять, обижать людей, которые приходят за помощью — то, что мы видим в публичном пространстве. Это национальная особенность? 

— Вы кого имеете в виду, Лабковского?

— В частности…

— Я его не знаю лично, но да, это как раз случай, когда представление о психотерапии искажается в сторону раздачи советов, причем в такой эпатажной форме. У нас ментальность такая, что образ властителя, который всех кнутом наказывает, очень нам духовно близок. У нас таких властителей было очень много. Поэтому людям это в архетип попадает. Есть же такое распространенное мнение, что врач может и даже должен быть грубым — это такой признак профессионализма. И психотерапевт с тем же посылом рассматривается:

«Я тебя отстегаю, и потом я тебе, может быть, помогу, окажу милость»

Что должно измениться, чтобы стало по-другому? Является ли лицензирование панацеей?

— Панацеей не является, измениться должно все. Народ должен измениться —и терапевты, и клиенты. Должны появиться какие-то твердые знания о том, что грубость и неэтичность — не признак профессионализма, а совсем наоборот. Понимание должно появиться, что  с нами так нельзя, мы заслуживаем большего. Но отдельно, лицензирование могло бы помочь. Это был бы просто один из фильтров — можно было бы кого-то отсекать. 

Психотерапевт Екатерина СигитоваФото: Владислав Гаус

— Но ведь этический кодекс психотерапевта — это и сама по себе вещь довольно молодая? 

— Ну как, кодекс формировался все время существования психотерапии, начиная с Фрейда. Фрейд был первым, кто сформулировал какие-то рамки, которые психотерапевт не должен был нарушать. При этом многое из того, что считалось возможным и не выходящим за рамки тогда, в эпоху Фрейда — сейчас уже категорически нельзя. Ну, начиная с того, что Карл Юнг имел любовную связь со своей пациенткой, впоследствии коллегой. И в результате они там поняли, что это недопустимо. Короче, все пункты этического кодекса написаны кровью: кровью пациентов, и психологов тоже. А в России это все еще должно как-то преобразоваться. Потому что теорию мы с Запада берем, а практика у нас своя. И иногда они вообще не монтируются. То есть, какие-то вещи происходят, к которым просто трудно применить готовые законы, потому что нужно учитывать контекст, иначе все это рассыпается. Мы сейчас имеем задачу собрать из ничего, из говна и веток буквально, какую-то систему, которая будет работать. И совершенно непонятно, как она будет работать.

— А с западным кодексом сейчас что-то продолжает происходить? Например, движение me too повлияло как-то? 

— Повлияло, конечно, и не только оно. Вообще, ещё до этого движения появилась целая феминистская психотерапия. Но классический психоанализ, к примеру, все еще довольно патриархален. Есть психотерапевты, которые в силу либо возраста, либо своих собственных ценностей, сейчас транслируют женщинам то, что уже давно транслировать не надо. То есть, вот есть Фрейд, который жил в очень патриархальные времена, и он писал, упрощенно, что все женщины фантазируют о том, чтобы у них был пенис. Если сейчас, в 2020-м году мужчины-психотерапевты начнут транслировать своим клиенткам, что все они тоже фантазируют, безусловно, только о том, чтобы у них был пенис — это может стать поводом для разбирательства. Со временем таких кейсов, очевидно, будет больше. Но в России это все очень тяжело развивать, потому что пока у нас более шкурные проблемы: двойных отношений, использования клиентов, какой-то совершенно дикой трактовки этики в свою пользу. У нас все пока в этом поле. И до феминизма там, наверное, не скоро дойдет дело.

— Будет больше феминистских кейсов в мире — но не в России? Нам еще с вызовами прошлого века разбираться нужно? 

— Нам, конечно, в первую очередь нужен закон, который этот вид деятельности регулирует. Поскольку у проблемы очень много сторон, с какой ни начни — будет толк, можно и с законодательной, лицензионной, просветительской. На самом деле, здравые островки и в России есть. Отдельные люди, клиники. Между прочим, кейс, о котором вы упомянули в начале, произошел как раз на таком островке адекватности. Mental Health Center одна из лучших клиник в России, и они пытались отреагировать на случившееся правильно. Сейчас, насколько я понимаю, ассоциация когнитивно-бихевиоральных терапевтов с этим кейсом работает… Это всё потому, что психологи из таких центров больше других заинтересованы в том, чтобы как-то нашу профессию реабилитировать. 

— Даже так? Профессия нуждается в реабилитации?  

— Да, имидж у нас очень плохой. Мы внутри профессии бываем в бешенстве периодически от отдельных кейсов. Потому что тем, кто работает в нормальной этической зоне, это все портит очень сильно жизнь. Потому что получается: если ты в России — люди по умолчанию подозревают, что ты тоже…

— Нарушаешь?

— Да. Идея такая: русские психологи поголовно не соблюдают этику, просто в подробностях про некоторых пока не стало известно. И любой проступок, самый малейший — настолько бурную реакцию встречает в связи с этим… Проступок может не нести в себе злого умысла и быть добровольным заблуждением, но реакция общественности такая, как будто бы это что совершенно ужасное, и психолога надо буквально распять. Это тоже профессии не добавляет устойчивости. Те кто работает нормально, без нарушений, тоже сталкиваются с этой агрессией. Но, с другой стороны, мы тоже знаем, что права на ошибку у нас нет, даже на очень маленькую, потому что другие люди уже сделали столько больших ошибок. Это я не жалуюсь. Это часть поля, где нет инструмента регуляции. В любом случае, клиентам в этой ситуации хуже, и защищать надо, в первую очередь, их.

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

ПОДДЕРЖАТЬ

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — «Таких дел». Подписывайтесь!

Читайте также
Всего собрано
2 443 396 907
Текст
0 из 0

girl young health teenager concept office doctor woman conversation talk support patient stress emotional therapy treatment help relief problem trouble listen depression behavior Worried mental Anxiety consultation client analyze clinic trauma therapist phobia breakdown nervous session disorder relationships counselor comforting psychiatrist psychologist interpersonal psychotherapist

Фото: Depositphotos/PhotoXPress
0 из 0

Психотерапевт Екатерина Сигитова

Фото: Владислав Гаус
0 из 0
Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: