Что происходит сегодня с независимой журналистикой
Сегодня на акциях в поддержку Ивана Сафронова, арестованного по обвинению в государственной измене, снова задержали десятки журналистов. Задержали главреда популярного молодого медиа «Холод», задержали одного из важнейших авторов в социальной сфере — Ольгу Алленову, задержали спецкора «Коммерсанта» Александра Черныха, задержали нашего внештатного корреспондента Аню Поваго и много кого еще. Хватали даже тех, у кого нет плакатов, — хотя бы за надписи на футболках. Убедительных доказательств вины Сафронова все еще не представлено.
Дискуссия «журналисты или активисты», бурлившая еще пару лет назад, сама собой сошла на нет. Казалось, не так много тем, которые могут заставить каждого второго журналиста безоговорочно отбросить рефлексию и выйти на пикет. И уж тем более встать плечом к плечу со своим идеологическим оппонентом из «оппозиционного лагеря» или кремлевского пула. Но таких поводов все больше и больше — что ни неделя, новые задержания, обыски и допросы. И второе лето подряд — массовое «винтилово» на одиночных пикетах. Последние правила приличия отброшены, никого уже не смущает, что одиночный пикет — это практически последний рубеж. Форма протеста сама по себе запредельно беззубая, вынужденная, слабая.
Журналистское сообщество в России никогда не было цельной самостоятельной силой, это цеховое объединение очень условное, рыхлое. Никакой настоящей солидарности и корпоративной взаимовыручки у нас не было и нет — тем, как кажется, ценнее, что в такие кризисные моменты, как сейчас, происходит хоть и точечное, но единение. Но это ложное чувство. Власть ненавязчиво, но планомерно давит всякие ростки солидарности среди журналистов в России, стравливая редакции друг с другом, поддерживая конфликты, покупая лояльность, угрожая несогласным.
Открытое письмо профсоюза журналистов в поддержку Ивана Сафронова подписывают больше ста человек, и подобных писем было много. И «Такие дела» тоже выступали с заявлениями то по одному, то по другому случаю, но кто обращал внимание на эти вопли отчаяния? По большому счету остается несбыточной мечтой по-настоящему сплоченное сообщество, готовое эффективно обороняться, защищать себя и решать проблемы людей, попавших в беду. Даже совершенно блестящие расследования и репортажи повисают в воздухе, не подхваченные коллегами из более крупных изданий. Оказывается, что быть журналистом в России не только опасно, трудно, утомительно и невыгодно, а все чаще — совершенно бессмысленно. Государство делает все от него зависящее, чтобы осталось только выжженное поле тотальной имитации журналистики, да несколько штук барахтающихся из последних сил независимых проектов.
Надо признать — российский медиарынок находится сейчас буквально в самой низкой своей точке. Сошлось все. Мировые тренды в потреблении контента не оставляют места для традиционных редакций — зачем читать новости и заметки, если можно сидеть в мессенджерах или смотреть сериалы. Успешная дистрибуция оказывается все более мучительной — ну да, вы написали гениальный текст, но социальные сети душат его выдачу даже для ваших сторонников, а случайные клики в каком-нибудь «Дзене» ничего не добавляют к вашим отношениям с аудиторией. Рекламодатели боятся лишнего шума, сторонятся «неудобных» редакций, экономят деньги; да и зачем им тратиться, если сейчас каждый крупный бренд — сам себе медиа? Читатели, на прямую поддержку которых надеются журналисты во всем мире, в России и себя-то не всегда могут прокормить — шутка ли, по последним официальным данным, в России больше трети населения живет на зарплату меньше пятнадцати тысяч рублей в месяц. Беспринципное давление государства на всех уровнях, от муниципального до федерального, вынуждает избегать по-настоящему острых тем. А хоть сколько-нибудь качественный материал потребует усилий, которые для редакции никогда не окупятся, — конечно, куда перспективнее отписать с десяток второсортных новостей, на которые кликнет хоть кто-то. Так и живут.
К чему приводит такое сочетание условий, хорошо заметно уже сейчас. До карантина я часто ездил по регионам России и в разных конкурсах оценивал работы местных журналистов. К сожалению, в среднем уровень этих работ, даже отобранных в программу, чудовищно низкий — и, чем дальше от центра, тем он, увы, хуже. Чаще всего пишущие авторы даже не пытаются написать большой проблемный материал — это неинтересно ни аудитории, ни руководству региональных редакций, ни, тем более, рекламодателям. Мне по старинке кажется, что профессионализм пишущего журналиста раскрывается именно в лонгриде. Но дело здесь, конечно, не в формате, а в апатии, выученной беспомощности и нежелании копать глубже.
И все же в любом сообществе все равно есть люди, которым не все равно, и авторы, которые по причинам, одним им понятным, хотят, чтобы правда звучала. Сейчас такие условия, что искренние намерения могут искупить недостаток профессионализма. Но разве можно работать, каждую минуту держа в голове, что завтра за слишком чувствительную заметку тебя обвинят в измене родной стране, за одиночный пикет арестуют на 15 суток, за высказанную позицию замучают обысками, а за поездку по обмену опытом в страну Евросоюза возьмут «на карандаш» как потенциального экстремиста?
Задержание участников одиночных пикетов у здания ФСБ России. У здания ФСБ России второй день продолжаются одиночные пикеты журналистов в связи с задержанием по обвинению в госизмене бывшего журналиста газеты «Коммерсантъ», советника главы Роскосмоса Ивана СафроноваФото: Andreyev Vladimir/URA.RU/TASS
Все это оставляет в ужасающем непонимании, что делать дальше. Я долго не мог найти слов, чтобы выразить то, что чувствую, и не прозвучать глупо, высокопарно и напыщенно.
Ситуация предельно простая и понятная: с журналистикой в России полная катастрофа.
Я совсем не надеюсь, что медиа в России снова начнут уважать, что официальные структуры будут помогать по-настоящему хорошим редакциям, что можно будет гордо представляться «журналистом» — уж слишком много дурного за последние десятилетия прилипло к этому ярлыку. Но я все еще мечтаю, что больше начинающих авторов не будут бояться и будут смело писать о том, что происходит вокруг, о людях, которым нужна помощь, и людях, которые смогли изменить что-то к лучшему, о необычном и повседневном, о хорошем и плохом.
И я очень хочу простой, в сущности, вещи — чтобы от нас отстали. Чтобы можно было спокойно работать над тем, что считаешь важным, чтобы государственные СМИ, если им это нужно, публиковали елейные сводки «с уборки урожая», а (справедливости ради) некоторые издания, условно говоря, «оппозиционные» — кричащие, поверхностные материалы о том, как все плохо всегда и везде.
Пусть будет больше крепко стоящих на ногах редакций, «правых» и «левых», умеренных и радикальных, респектабельных и хулиганских, пусть каждый делает что хочет, и кто-то обязательно будет делать хорошую журналистику — исключительно потому, что это интересно, важно и просто классно. А читатель разберется.
Конечно, мне хочется, чтобы все лучшие материалы выходили в «Таких делах». И в очередной раз прошу поддержать нас. Но мы не одни и не должны быть одни. Конкуренция оздоравливает, выбор позволяет читать то, что ближе по стилю, подаче, акцентам. Читайте «Медиазону» — наших друзей и, увы, в последнее время одно из самых актуальных изданий. Читайте «Новую газету» — ветерана независимой журналистики, не всегда объективное, но неизменное страстное издание, верное своим идеалам. Читайте «Медузу», «Холод», «Важные истории», «Знак», «7х7» или кого-то еще. Найдите среди оставшейся горстки редакций ту, что вам ближе прочих, и поддержите ее.
Пусть на этом крошечном пятачке независимых пишущих медиа останется хоть кто-то.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!