Очень везучий человек

«Сначала думала, что просто наступают сумерки»

Зрение у 53-летней Татьяны Черновой всегда было орлиное — очки надевала лишь в старших классах, когда хотела помодничать, и для этого ей приходилось лукавить, что она плохо видит: в советское время не было культуры ношения очков, а ей очень хотелось сделать их деталью образа. 

Татьяна — бывшая медсестра и настоящая любительница моды: у нее идеально уложенное каре, черное кожаное платье, тонкая талия и такие же запястья. Плавными изящными движениями она расставляет на столе конфетницу с апельсиновым печеньем и большие яркие чашки, из которых выглядывают ярлычки с надписью: matsesta tea. На плите тоненько завывает чайник.  

Но три года назад зрение пропало по-настоящему, продолжает она: ровно тогда, когда в жизни Татьяны случилась большая радость. В школе моделей Вячеслава Зайцева, куда она записалась, чтобы вернуть походке легкость и красоту после переломов тазобедренного и коленного суставов, преподаватель по стилю начал особо выделять ее способности. 

— Очень приятно, когда тебя отмечают. Подруги мне всегда говорили: «Как ты интересно сочетаешь одежду». У меня это само собой получается, понимаете? Мне нравится соединение классики и какой-то чертовщинки. Поэтому было так больно, когда я оглохла и ослепла. Как-то сразу, раз — и все, — вспоминает Татьяна.  

Поначалу она списала все на короткие сентябрьские дни и осеннюю серость за окном.  

— Я сначала думала, что просто сумерки наступают. В зале, где мы занимались, был относительный полумрак. В какой-то момент я поняла, что не вижу, что показывает преподаватель на другом конце зала. Она показывает, а я не вижу и не слышу, что она мне говорит.  

Но это были не сумерки, а осложнения от лечения остеопороза преднизолоном и регулярных инъекций пролиа. От инъекций у нее однажды чуть не отнялись ноги — такая индивидуальная аллергическая реакция. Но о потере зрения и слуха ее никто не предупреждал. И это был настоящий удар.  

— Все накрылось медным тазом. Я так устала восстанавливаться, что легла и вообще ничего не хотела: ни слушать, ни видеть, ни разговаривать, — Татьяна ненадолго замолкает и потирает глаза.  

Затем она решила бороться. Полгода готовилась к операции на глаза: сдавала анализы, проходила обследования. Долгожданную операцию назначили на 8 апреля 2019 года. Но в итоге хирург отказал — сказал, что сердце Татьяны может не выдержать.  

Слух со временем вернулся, зрение — нет. И Татьяна стала учиться жить в новом для себя мире.  

«Хочешь — помаду губную покупаешь, хочешь — овсянку с молоком»

В окно гостиной задувает холодный весенний ветер, поэтому мы располагаемся на небольшой кухоньке.  

— Могу я вас попросить налить кипяток?  

Я разливаю горячую воду по чашкам. Татьяна протягивает руку к своей, но случайно берется за конфетницу. Смеется:

— Ну вот вы видите, да?  

В просторной Татьяниной гостиной и по совместительству спальне нет штор. Белый свет, падающий из окна, резко очерчивает большой круглый стол на деревянных ножках, клетчатый плед на кровати, кресло-качалку. Если бы не розовый коврик для йоги на полу, комнату можно было бы спутать с дачной верандой конца XIX века. В окна «заглядывают» ветки деревьев.  

— Летом, когда все распускается, из-за зелени ничего не видно, — с удовольствием замечает хозяйка. 

Летом 2019 года Татьяна сначала попробовала цигун, тренером стала ее подруга Анжела. А потом приступила к поискам работы.  

— Я работала всегда — за любую сумму, которую мне предлагали, и всегда делала что-то, чтобы качество своей жизни улучшить. Одно дело, когда тебе деньги дают, и другое — когда ты зарабатываешь сам и ни от кого не зависишь. Хочешь — помаду губную покупаешь, хочешь — овсянку с молоком, — рассуждает Татьяна. 

По ее словам, женщины в роду всегда занимались чем-то рукодельным. К праздникам мама и сестра шили платья, на Новый год — костюмы. Татьяна не шила, а «с большим удовольствием носила», но «всегда что-то предпринимала». В конце 1990-х, после перелома шейки бедра, Татьяна стала вязать дизайнерские варежки, которые в художественном салоне на Октябрьской охотно покупали иностранные туристы.  

— Первые варежки я продала за 80 рублей — от радости я даже свою станцию метро проехала. Принесла деньги домой, мама сбегала на рынок, купила мяса, и у нас был борщ с мясом! Это было такое ликование, — улыбается она.  

В свою следующую госпитализацию — когда были проблемы с почками — она организовала умеющих вязать соседей по палате и провела прямо из постели благотворительные ярмарки.  

— Деньги были небольшие, но это было не пустое лежание в больнице. Человек сумел заработать и закрыть какую-то брешь в бюджете. Это очень много значит, — поясняет собеседница.  

До пересадки почки она была медсестрой в женской консультации, где успела организовать школу для беременных. Но после операции ей присвоили первую группу инвалидности, и с работы пришлось уволиться. Дома ждали пожилая мама и маленький сын. Мужа к тому времени не стало. Поэтому Татьяна устроилась через службу занятости на должность комплектовщицы наборов для вышивания: нужно было проверять схемы и собирать нитки определенной цветовой гаммы.  

— Там меня прессовали здоровые коллеги. Я пришла после операции — руки-ноги дрожат, еще не понимаю, на каком я свете. Выдержать конкуренцию было трудно. У каждого комплектовщика был свой номер, которым он подписывал свою работу. У меня — номер 17. За четыре года работы ни одного моего набора не вернули. Скорости у меня не было, но было качество. Я поняла, что таким образом я все-таки коллег сделала, — смеется Татьяна.  

Весной 2020 года, незадолго до карантина, в центре занятости ей рассказали о творческом объединении «Круг», где люди с инвалидностью могут работать в ремесленных мастерских и получать зарплату. Как только карантин закончился, Татьяна собралась и поехала туда.  

«Нас всех объединяют страхи — у каждого свои»

Татьяна везде ходит и ездит сама: по заснеженным тропкам района, на автобусах, в метро. Иногда, если день безлико-серый или, напротив, ослепительно-яркий, она берет такси: в такую погоду тени и цветовые пятна, которые Татьяна различает, имеют обманчивые очертания.  

В мастерской ей сразу понравилось. Во-первых, здание — бывшая типография издательства «Молодая гвардия» — с высокими потолками и большими окнами. Во-вторых, внутри все очень удобно: мягкий диван, стеллажи с посудой, кухня, большие столы для мастер-классов и работы. В первый день Татьяна вместе с другими учениками лепила из глины доску и плошечку. С преподавательницей Аллой повезло: она учила на том уровне, на котором умела сама, будучи зрячей. 

Следующие два месяца Татьяна дважды в неделю с большим удовольствием училась керамике и знакомилась с новыми людьми. Незрячий Миша со своим лабрадором-проводником провожали ее до метро. Он же рассказал, что, помимо организации работы мастерских, Марина снимает для подопечных «Круга» тренировочную квартиру, где они ведут самостоятельную жизнь. Один из квартирантов, Саша, рассказал Татьяне, что раньше он жил в интернате, а потом его нашла Марина и «теперь у него есть дом».  

— Нас всех объединяют страхи — у каждого свои. [Основательница мастерских] Марина Мень организовала безопасное в психологическом смысле пространство. А когда человек чувствует себя в безопасности, он начинает раскрываться — мы же не знаем, какой у него может быть талант! — делится Татьяна. — В мастерской нет опасности, что тебя обманут, подставят, унизят, оскорбят, — это тоже очень важно. Здесь собираются люди, которые вряд ли в обычных условиях могли бы себя проявить.  

В октябре, когда в Москве снова ввели ограничения, Татьяна перестала ездить в мастерские. Как «обязательный советский человек» она в волнении позвонила Марине, чтобы объясниться: «Как же так? Меня обучали, а я не могу приехать на работу».  

— Марина сказала: «Танечка, вы мне напоминаете детей из фильма “Щит и меч”, где они пишут письмо: “У нас все хорошо, мы можем сдавать кровь”». Марина — человек понимающий, она во все вникает. У нее необыкновенная энергетика. В мастерской есть дети из интернатов, у которых не было никаких перспектив. Они называют Марину мамой, — говорит Татьяна.  

Знакомство с «Кругом» она называет своим личным шагом вперед.  

— Если сомневаешься, надо делать шаг вперед. На том уровне, на котором можешь. Это моя жизненная позиция: я всегда делаю то, что могу. Сейчас у меня есть работа, которая заземляет: ты делаешь конкретное дело, тебе на карту приходят определенные деньги — это много значит, — уверена она.  

Очень везучий человек

Сейчас Татьяна работает из дома. Примерно раз в месяц ей привозят небольшие деревянные фигурки: домики, звезды, зверюшек. Она аккуратно шлифует их наждачной бумагой, чтобы изделия были гладкими и приятными на ощупь. Потом другие мастера делают из них фонарики.  

— Это очень комфортная для меня работа — я вообще люблю дерево. После того как я все отшлифую, я созваниваюсь с Даней, и он приезжает за фигурками, — рассказывает мастерица.  

Даня — тоже ученик «Круга». Он обычно много болтает и шутит, Татьяне это нравится. В прошлый его приезд они прогулялись по району, зашли в магазин. Друзья условились: когда сойдет снег, они будут много гулять пешком и пройдут любимыми Татьяниными маршрутами. Может быть, даже доедут до Нескучного сада.

— Одной сложно, а с Даней — а почему бы и да? — улыбается Татьяна.  

Друзья в ее жизни стали появляться, когда она заболела. Татьяна считает, что это «какая-то компенсация»: судьба, отобрав у нее здоровье, взамен подарила людей — добрых, великодушных, творческих.  

Как-то ночью у Татьяны разболелся зуб, пришлось в темноте идти в стоматологию. На перекрестке женщина остановилась, не понимая, дошла ли она до проезжей части. Вдруг раздались мужские голоса: «Вам помочь?» Это были сценарист Александр Фридриксон и его соавтор. Они проводили Татьяну до врача и крепко подружились, теперь она делится с ними своими идеями, помогает писать сценарии. Александр Исаакович говорит, что она и сама могла бы писать хорошие сценарии.  

Или: вышла после февральских снегопадов выносить мусор и не поймет, куда идти, — кругом все белое. Вдруг подходит мужчина с девочкой: «Вам куда?» Познакомились, оказались соседями, завели дружбу.  

— Ну, я счастливый и очень везучий человек! — смеется Татьяна так, словно от нее тут ничего не зависит и все случается само собой.  

Дыхание родных камней

К кухонной стене кнопкой приколот листок бумаги с красной сургучной печатью. Черными витиеватыми буквами на нем выведено какое-то послание. Слева внизу — подпись: «От сына Петра».  

Взрослый сын Татьяны последние полгода живет один за городом. Семья впервые разделилась так надолго, но это даже хорошо, считает Татьяна.  

— Когда мы жили вместе, я его все время дергала: «Петя, укрой меня пледом, Петя, принеси мне чаю, Петя, мне еще одну конфетку». Такая барынька-барынька. А тут мне приходится самой. И когда сделаешь что-то сам — знаете, как это здорово? — говорит она.  

У сына Петра — аутизм. Он отучился в обычной школе, окончил художественно-прикладной колледж, с третьего раза поступил в вуз на историка-архивиста. Устроиться по специальности не удавалось, но он работал курьером, мыл посуду, собирал коробки на фабрике, разносил еду. Татьяна всегда давала сыну свободу жить, а Петр поддерживал ее, когда она подолгу лежала в больнице. Даже когда он хотел путешествовать, она одобряла: «Да, конечно», хотя было страшно и больно — например, в поезде в Киев у него украли все деньги. 

— Много было разного, но это жизнь, и жизнь — она поддерживает. Когда человек сам чего-то добивается, у него больше веры в себя, — рассуждает женщина. 

Она сравнивает себя и сына с камнями из китайской игры го, о которой ей недавно рассказали друзья: разъехались не потому, что не могли поладить.

— В игре го есть такая позиция, когда два камушка стоят рядом, — это сильная позиция, потому что они неразрывны.  

А есть понятие «дыхание камней» — когда между камушками остается одна клетка: у обоих есть возможность «дышать», при этом враг между ними не может ничего поставить, потому что следующим ходом они могут его уничтожить. Такая позиция — это вместе, но не нос к носу. 

— У сына своя жизнь, у меня — своя. Я верю, что он себя обязательно найдет. Если человек родился — ему есть место на этой земле, — уверена Татьяна.  

Провожая меня, она показывает пеструю шубку из кусочков натурального меха: белый, фиолетовый, черный. Сшила подруга, а Татьяна с большим удовольствием носит. Сверху наброшена кружевная шаль молочного оттенка.  

— Наверное, моя любовь к туфлям, сапогам и шубам не дает мне поставить на себе крест, — то ли шутя, то ли всерьез говорит Татьяна. Подумав, добавляет: — Установится хорошая погода, и я снова начну ходить в мастерскую. Мне очень хочется научиться делать керамику хорошо.  

В этом году творческое объединение «Круг» расширилось, и теперь люди с инвалидностью смогут работать в мастерских по мыловарению, производству свечей, озеленению и кулинарии.  

Чтобы мастера и дальше могли трудиться, получать зарплату и вести самостоятельную независимую жизнь, им нужна поддержка. Их зарплата складывается из денег, вырученных от продажи посуды, фонариков и других изделий. Сейчас объем выручки мастерской не позволяет покрыть эти нужды, и творческое объединение «Круг» просит помощи в сборе денег на зарплаты мастерам с особенностями здоровья.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!