«Кто мог меня удержать?»

«Сено косили, фрукты выращивали, пахали землю»

У дверей Советского районного суда Махачкалы стоит невысокий коренастый мужчина. Седая борода, рубашка в мелкую клетку, черная кепка, натруженные руки сельского жителя. Он говорит неторопливо, обдумывая каждое слово. Фразы получаются недлинные и значительные. Скорбное выражение лица, жесты человека, делающего самое важное в своей жизни дело.

Это Муртазали Гасангусейнов, отец убитых Наби и Гасангусейна. Они были его единственными сыновьями. В суде он оспаривает очередной отказ Следственного комитета в возбуждении уголовного дела в отношении бывшего начальника полиции Шамильского района республики Ибрагима Алиева и еще трех сотрудников полиции. Именно Алиев объявил убитых подростков бандитами — выдал сводку о том, что Гасангусейновы — боевики, тем самым как бы дав отмашку на их ликвидацию.

Суд поддерживает. Отказ отменяют.

Муртазали ГасангусейновФото: Дмитрий Марков для ТД

Муртазали родился в Гоор-Хиндахе — аварском селе, чье небольшое и сплоченное население привыкло выживать в непростых условиях: у всех здесь натуральное хозяйство. Получил восемь классов образования и всю жизнь зарабатывал нелегким сельским трудом, был разнорабочим, в 1980-е работал в колхозе. «Сено косили, сад поливали, фрукты выращивали, пахали землю. Трактора не было, быками пахали», — вспоминает мужчина.

А в зрелые годы ему пришлось изучать законы, процессуальные следственные нормы и правила, погружаться в юридические премудрости, чтобы хоть посмертно защитить своих сыновей и тех, кто пока жив, но может стать легкой добычей, жертвой оговора, уничтоженным «боевиком».

«Я и жена моя Патимат — инвалиды, — рассказывает мужчина. — У нас маленький тухум (семейная община. — Прим. ТД). Видимо, поэтому и выбрали моих сыновей в качестве жертв. Заступиться некому. Думали, их убьют, а мы пошумим и все забудем».

«Что же вы натворили?»

Сыновей Муртазали знали все: они пасли скот жителей трех сел. Оба собирались в армию, а над их пастушеским домиком на пастбище в горах развевался российский флаг.

Вид на село Гоор-ХиндахФото: Дмитрий Марков для ТД

Рано утром 24 августа 2016 года на их тела по дороге домой наткнулся родственник. Они лежали лицами вниз. Рядом валялись автоматы, вещмешки и берцы, а тапочки, которые обычно носили братья, лежали рядом. Родственник увидел, как к убитым приблизился отряд из полутора десятков полицейских с носилками и двое сотрудников центра по противодействию экстремизму. «Что же вы натворили?» — крикнул им родственник. Те отрицали причастность к смерти подростков, ссылаясь на приказ начальства. Но мужчина не отставал: «Почему же тогда вы пришли сюда именно сейчас?»

Тела парней полицейские хотели запереть в автозаке, за решеткой, но родные, которые уже сбежались на место трагедии, этому помешали, и тогда тела положили на сиденье автомобиля.

Родным братьев удалось выяснить, что убитых посчитали причастными к нескольким преступлениям в районе: поджогу школы в селе Телетль, взрыву телебашни в селе Хебда и убийству федерального судьи Убайдулы Магомедова. В тот же день исполняющий обязанности ОМВД России по Шамильскому району майор полиции Ибрагим Алиев заявил о проведенной на территории села Гоор-Хиндах спецоперации, в результате которой были уничтожены ответным огнем два боевика, и возбудил в отношении погибших дела по статьям 317 (посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов) и 222 (незаконное хранение и ношение оружия) Уголовного кодекса РФ.

Никто этому не поверил — подростков знали все. Тела потребовали отдать, чтобы похоронить по исламским обычаям. Но сотрудники районного отдела увезли трупы в райцентр — в село Хебда, чтобы потом перевезти в Махачкалу «для дальнейших следственных действий». Тогда местные мужчины, собравшись, перекрыли горный тоннель, ведущий к районному центру, а женщины пошли в полицейский участок, требуя, чтобы экспертизу о причинах смерти мальчиков провели на месте. Счет шел на часы. «Моих детей бесповоротно объявили бы террористами», — говорит Муртазали.

Дети у ручья за селомФото: Дмитрий Марков для ТД

Он вспоминает, как его соседи ворвались в полицейский гараж, вытащили тела пастухов из машины и понесли по улице на носилках. Полицейские били женщин по рукам, отбирая тела. Но те не уступили. Часть мужчин, перекрывших тоннель, прибежали на подмогу. По словам очевидцев, Ибрагим Алиев оперативно прибыл на место событий и открыл огонь из автомата над головами людей. Но тела все-таки донесли до сельской мечети.

В селе Хиндах по настоянию родственников прошла первая экспертиза. Выяснилось, что все пули были пробивные: на теле Гасана восемь пулевых ранений, у Наби — одиннадцать, а на куртках всего по два пулевых отверстия. «Из трех точек стреляли из калашникова. Убив, их в камуфляжные куртки переодели, и в моих убитых детей стреляли снова. На одного надели коричневую куртку, на другого — черную. Зимние берцы были согнуты вверх. Не смогли их обуть — рядом бросили. Но ведь это август, жара, кто носит зимнюю обувь?» — рассказывает Муртазали.

Через четыре месяца убили двух боевиков, причастных к инкриминируемым его сыновьям преступлениям. «Тогда я возмутился: а за что убиты мои сыновья?» — вспоминает Муртазали.

Семейная фотография в телефоне МуртазалиФото: Дмитрий Марков для ТД

В январе 2017-го он подал заявление в следственные органы с требованием возбудить уголовное дело по факту убийства. В конце марта прокурор Дагестана признал, что нет никаких оснований считать его сыновей боевиками, и отправил материалы для возбуждения уголовного дела на дополнительную проверку. МВД и ФСБ опровергли информацию о проведении спецопераций в Шамильском районе в день гибели подростков.

К концу 2017 года уголовные дела в отношении братьев были прекращены.

«Нужны мне их извинения?!»

На день рождения своих мальчиков Муртазали ходит на кладбище — поздравлять.

Так и говорит. И от этих слов на душе тяжело и скорбно.

Потом вспоминает, как до трагедии с сыновьями едва не умер сам: «Я тяжело болел. Печень. Врачи уже от меня отказались, сказали, не жилец я. Мальчики боялись, что я умру, сидели возле меня, переживали. Травник спас».

Муртазали признали потерпевшим по делу об убийстве сыновей. Уголовное дело по убийству Гасангусейновых расследуется следственной группой центрального Следственного комитета. До суда оно все еще не дошло.

Мужчина пытается добиться еще одного дела — о служебном подлоге (из-за липовой сводки за подписью исполняющего обязанности начальника полиции Шамильского района Ибрагима Алиева и других полицейских, которые имели к этой сводке отношение), раз за разом проходя круг: Следственный комитет, прокуратура, Верховный суд. Оттуда заявление спускают в районный, тот буднично отказывает в возбуждении уголовного дела, и Муртазали снова подает в Верховный суд Дагестана.

Место, где нашли тела братьев, огорожено забором от скотаФото: Дмитрий Марков для ТД

Первый адвокат, взявшийся за дело, по словам Муртазали, оказался засланным с «той» стороны. Он попытался остановить отца погибших: мол, усилия бесполезны. «“Куда ты прешь против танка без штык-ножа?” — вспоминает Муртазали его слова. — Но я решил идти против этого танка и найти способ его остановить».

Деньги юристу собирали всем миром, и, увы, вернуть потраченные впустую средства не удалось. Поэтому мужчина плюнул на адвокатские мошенничества и решил первым делом восстановить честное имя своих сыновей. Это давалось непросто.

Много раз он выходил с пикетами в центр Махачкалы. Добивался приема у должностных лиц, требовал объективного разбирательства по делу. Стоял молча, держал плакат с фото детей и текстом «СК России по Дагестану покрывает соучастника убийства пастухов Алиева И. Г.» в любую погоду и вне зависимости от количества собравшихся.

Однажды Муртазали узнал, что в Махачкалу приедет глава МВД Владимир Колокольцев. Он собирался выйти на пикет — надеялся, что министр заметит. Но в то же утро был задержан и доставлен в отдел полиции Советского района Махачкалы. Его продержали там четыре часа, а потом с извинениями отпустили. Колокольцев к тому времени уже уехал из города.

«Они знали, куда я шел и зачем. Нужны мне их извинения?!» — негодует Муртазали.

За время со дня убийства его детей в республике сменились три руководителя. Чиновники отмахивались от него, как от назойливой мухи, пока он шаг за шагом реабилитировал память сыновей.

Как-то один из чиновников приехал в соседнее с Гоор-Хиндахом село открывать туберкулезную больницу. Кто-то из собравшихся его спросил: за что убили пастухов? Тот сказал, что убийство политическое.

Местные мужчины строят спортивную площадку в честь братьев ГасангусейновыхФото: Дмитрий Марков для ТД

«Следующему главе региона Владимиру Васильеву я чуть не под колеса кортежа прыгнул с фотографиями сыновей в руках. Но он все равно меня не принял. А я даже не собирался просить его найти убийц, просто хотел, чтобы нас, родителей, услышали», — Муртазали убежден в своей правоте, и это придает ему сил.

Его возмущает, что Алиева даже не уволили с работы — просто перевели в другой район участковым. «Это было умышленное убийство. А потом, чтобы уладить дело, избежать расследования, Алиев через своих гонцов предложил мне пять миллионов рублей. Разведывал, соглашусь ли я замолчать», — лицо Муртазали при этих словах выражает презрение.

Тогда, говорит, передал в ответ, что бедный человек, но возьмет пять миллионов в кредит и еще миллион сверху положит: «И ему в одно место засуну, и пусть отдаст мне своего единственного сына. Отдаст?!»

Муртазали не сдается

Сейчас интересы Муртазали представляют юристы Комитета против пыток — одной из немногих организаций, кто берется за безнадежные, казалось бы, дела на Кавказе. Они получили дело от дагестанского отделения правозащитной организации «Мемориал»Некоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента  .

«Тогда у наших коллег-мемориальцев были непростые времена: у них попытались сжечь автомобиль, было нападение на руководителя Сиражутдина Дациева. В результате ему пришлось уехать из страны. На них сильно давили. В этой ситуации мы взялись за, не побоюсь делать громких заявлений, знаковое для Дагестана и всего Кавказа дело братьев Гасангусейновых. Знаковое потому, что в большинстве подобных случаев родственники убитых молчат. А Муртазали не сдается. Я преклоняюсь перед его выдержкой. Помню, мы с коллегой Абубакаром Янгулбаевым несколько недель жили в горном селе Гоор-Хиндах, опрашивали десятки местных жителей, осматривали место убийства, перелопачивали груду документов и детально, по крупицам воспроизводили картину этого подлого убийства», — вспоминает инспектор северокавказского отделения Комитета против пыток Константин Гусев.

Дом семьи ГасангусейновыхФото: Дмитрий Марков для ТД

Стандартная схема фабрикаций дел «боевиков», по его словам, — это незаконное задержание, последующие пытки и получение признательных показаний. И это очень вредная практика прежде всего для самой борьбы с терроризмом, говорит Гусев: в результате среди огромного количества «виртуальных террористов» фактически невозможно обнаружить настоящих боевиков.

«В этом отношении дело убитых пастухов сильно выделяется. Братьев сразу убили. Тогда в горах неподалеку действительно скрывались двое боевиков, которых не могли поймать. Видимо, начальство требовало результатов, и братьев Гасангусейновых фактически отдали на заклание», — говорит юрист.

По его словам, схема сокрытия таких преступлений тоже стандартна: если поступили заявления от родственников, то их запугивают. На Кавказе семьи в основном многодетные, поэтому им угрожают забрать других сыновей. И люди боятся. Если же родственники проявляют стойкость и продолжают добиваться справедливости, то дело элементарно не расследуется.

«Я могу привести в пример одно наше дело из Ингушетии. Тогда по террористической статье арестовали человека. Тот умер или был убит во время допроса. Тело месяц не выдавали родственникам. К нам обратился дядя убитого. Он оказался самым смелым и принципиальным. Остальные испугались. Мы начали работать по делу, но на близких родственников надавили, пригрозив, что вообще не отдадут тело. Это большая трагедия для мусульман. Тогда обратившийся к нам дядя, его звали Султан, извинился перед нами и в сердцах заявил про родню, что “лучше бы их самих убили, раз они такие трусы”. Это достаточно характерная для Кавказа ситуация», — констатирует правозащитник.

Уголовному делу по убийству пастухов исполнилось недавно 45 месяцев. Срок предварительного следствия по уголовному делу продлен до октября. Пока в деле даже нет официально конкретных подозреваемых. Оно уникально тем, что те, кто нажимали на курок, не виноваты: они выполняли приказ. Виновен отдавший его.

Склон, на котором произошла трагедияФото: Дмитрий Марков для ТД

Версия об «убийстве по ошибке» появилась почти сразу, говорит Гусев. Но выглядела несостоятельно. «Вообще, дело убитых братьев мне очень напоминает произведения Салтыкова-Щедрина: та же глупость и неумение властей хоть как-то оправдать свои преступления», — делится впечатлениями юрист.

В марте 2020 года Европейский суд по правам человека, рассмотрев дело «Гасангусейнов против России», заключил, что власти России нарушили статью 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (право на жизнь). Именно представители власти ответственны за убийство братьев и неэффективное расследование.

По решению Евросуда Россия должна выплатить заявителю 120 тысяч евро. «Я бы эти деньги, как получу, раздал больным детям. У меня душа разрывается, когда в инстаграме вижу посты о них», — планирует Муртазали.

С делом о служебном подлоге в отношении Алиева и еще нескольких полицейских все обстоит сложнее. «В суде говорят, что эти сводка и рапорт не имеют юридической силы, представляете! Но почему нас “газовали” год и три месяца, мучили нас, утверждая, что наши дети — боевики и террористы? Тогда, значит, их данные имели юридическую силу, а сейчас нет?» — возмущается обездоленный отец.

«При этом первоисточником информации сводки является некий неизвестный сотрудник, которого никто не помнит. Этот сотрудник относится к такому же неизвестному подразделению СОГ-5, состав которого до сих пор не установлен», — добавляет Гусев.

Юристы Комитета против пыток обжаловали постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Верховный суд Республики Дагестан отменил решение суда первой инстанции. Жалобу в третий раз вернули в Советский районный суд города Махачкалы.

«Этот суд мы выиграли, но прокуратура Дагестана потребовала отменить постановление суда. 10 августа Верховный суд Дагестана оставил апелляцию прокуратуры без удовлетворения, а решение суда первой инстанции — в силе», — описывает Гусев судебные перипетии.

Но, по мнению Гусева, благодаря упорству Муртазали, вполне вероятно, была спасена уже не одна жизнь: создан прецедент, что подобные убийства можно предать гласности и добиться их расследования, что их больше нельзя «замять».

«Танк и правда остановлен. Сейчас нет новых убийств детей после того, как мы стали сопротивляться», — соглашается Муртазали.

За время его противостояния с силовиками к нему обратились десятки людей, чьи родственники также пострадали от полиции. Эти люди боятся говорить о своей беде вслух, потому что есть другие дети, они тоже могут пострадать.

Дети купаются в ручье за селомФото: Дмитрий Марков для ТД

«Я тоже получал угрозы, — говорит Муртазали. — Однажды мне рассказали, что меня заказали, что уничтожат. Я ответил: а я что, разве лучше моих сыновей? Я здесь, на площади, каждый день (стоял с пикетом), пусть там и расстреливают. За то, что меня пустили сюда, уволили двух начальников РОВД. Но я говорю: а кто мог меня удержать?»

Особенно значимы для Муртазали приходящие от людей слова поддержки в интернете, которые распечатывает и приносит ему сотрудник Комитета против пыток Константин Гусев. На день рождения в июне Муртазали получил подборку посланий, хранит их дома и считает лучшим подарком. Рядом с домом он планирует создать музей братьев Гасангусейновых.

В одиночку идти против государственной машины сложно. Чтобы доказывать факты пыток, требовать расследования, привлекать виновных к ответственности и предавать преступления огласке, поддерживать заявителей морально и готовить документы в Европейский суд по правам человека, юристы Комитета против пыток нередко рискуют своей безопасностью. Пожалуйста, поддержите их работу.

Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!