«Уголовные дела и грустный военком»: как российские призывники добиваются альтернативной службы

Год назад к Алексею Забавину пришли два полицейских. Пришли в субботу, в шесть утра, чтобы привести его в военкомат. Парню сказали, что там на него составят протокол: якобы он не пришел на призывную комиссию по повестке. 

Алексей — сознательный отказчик. Он подавал заявление на АГС — альтернативную гражданскую службу — и, по его словам, повестку не получал.

«Я им [полицейским] говорю, — вспоминает Алексей. — “Я ни от кого не скрываюсь. Выдайте мне повестку — и по повестке я приду”».

Аргументы оказались бесполезны: полицейские повторяли, что они должны привести юношу в военкомат. «Они, как роботы, выполняют, что у них в бумаге написано», — возмущается Алексей. 

Забавин понял, что разговор не задался, и вернулся в квартиру. Полицейские остались за дверью. Алексей позвонил координатору Движения сознательных отказчиков Елене Поповой, и она посоветовала молодому человеку написать заявление о том, что он не поедет с полицией.

Алексей передал трубку матери, составил заявление и вышел на лестничную клетку, чтобы отдать его полицейским. В этот момент по телефону Елена Попова объясняла его маме, что Алексею нельзя выходить из квартиры, иначе его могут увести в военкомат силой.

«Когда я вышел, пришло подкрепление, — рассказывает Алексей, — сотрудников [полиции] было уже четверо. Они вчетвером меня скрутили и потащили в лифт, хотя я не сопротивлялся. Мама вышла, начала тоже на себя тянуть. [Получилось] как в фильмах, когда игрушку то в одну сторону, то в другую тянут».

Полицейские затолкали Забавина в лифт. Спросили, почему он «не захотел общаться по-человечески». Алексей разозлился и ответил: «А вы почему не хотите по закону все решить?» Повисла тишина — до первого этажа все пятеро ехали молча. 

Забавина привезли в отделение полиции, попросили подождать какого-то «человека с высоким званием» и больше не обращали на него внимания. Когда Алексей немного пришел в себя, он заметил, что силовики порвали его любимую кофту и кеды.

«Я там болванчиком сидел посреди комнаты, — раздражается Алексей. — Через полчаса полицейские еще раз сказали, что надо ехать в военкомат. Я снова уперся. Когда понял, что это бесполезно, просто лег [на пол], как амеба. Они меня, как коврик, протащили через отделение и закинули в машину».

«Разве Родина хочет, чтобы вы за нее умирали?»

Минобороны утверждает, что 98 процентов отказчиков успешно прошли призывную комиссию с 2014 по 2017 год. Активисты не доверяют этим данным: по статистике Движения сознательных отказчиков, за те же четыре года в одном только Санкт-Петербурге почти половину отказчиков не направили на АГС. В Петербурге за это время вынесли 235 отказов — Минобороны заявляет о 88 отказах по всей России. 

Направлять ли отказчика на АГС, решает призывная комиссия. Чтобы получить приглашение на комиссию, нужно подать заявление, и сложности возникают уже на этом этапе. Юрист движения Александр Белик говорит, что около половины заявлений на АГС отклоняют, а примерно 50 процентов призывников, у которых приняли заявление, не проходят призывную комиссию.

«Один из самых распространенных поводов для отказа, — говорит Белик, — претензии к документам. Хотя, если мы верим в Конституционный суд, мы признаем, что можно в любое время в любой форме уведомить военкомат о желании пройти АГС». 

Другая проблема, по словам юриста, заключается в том, что у комиссии есть возможность оценивать убеждения призывника. Если военкомату покажется, что отказчик не пацифист или что его убеждения не мешают ему служить в армии, срочную службу не заменят на альтернативную. 

«Силовики на митингах, — продолжает Александр Белик, — хватают первого, кто попался под руку. Примерно так же призывные комиссии отказывают в АГС случайным людям, за этим не стоит никакой логики. Ну, может, кто-то больше весит, выглядит покрепче, и его хочется отправить в армию».

Консультант Движения сознательных отказчиков Сергей Сорокин уверен: Минобороны заинтересовано в том, чтобы отправить в армию как можно больше призывников. Поэтому военкоматы враждебно относятся к пацифистам.

«В 90-е годы, — вспоминает Сергей, — нас [противников военной службы] часто на телевидение приглашали задать вопрос из зала. А сейчас — ну проконсультирую я двадцать, ну тридцать человек — а против меня работает целое Минобороны, насаждает культ “защиты Родины”. Кто там кровь за Родину проливает из тех, кто в военкомате сидит? И что значит “защитить Родину”? Разве Родина хочет, чтобы вы за нее умирали?»

Большую часть жизни Сергей Сорокин посвятил помощи «малы́м» — так он называет призывников, которые хотят пройти АГС. Мы сидим у него на кухне, и, пока внук Сергея спит, мужчина рассказывает мне о военкоматах и армии. С первого взгляда не верится, что Сергей всю жизнь спорил с военными: он много смеется и не повышает голос, даже когда явно возмущен. 

«Если бы армия не поддержала Гитлера, — говорит Сергей, — он не был бы опасен. КПСС не опасна без армии. Армия разоряет страну и убивает сотни людей. И наша задача — не соучаствовать военным».

Сорокин заинтересовался отказом от военной службы во время перестройки: тогда матери погибших в армии солдат начали проводить марши с портретами сыновей. Впечатлившись этими историями, Сергей вступил в Движение против насилия, где боролся с милитаризмом и срочной службой. Мужчина обкатывал методы честной борьбы с призывом на своих сыновьях — ни один из них не брал в руки оружия.

Сейчас Сергей не только помогает отказчикам, но и занимается «пропагандой АГС» — так он сам называет свою деятельность. По словам Сергея, публично обсуждать тему отказа от военной службы в современной России сложно. Движение сознательных отказчиков однажды столкнулось с этой проблемой: прокуратура Забайкальского края потребовала заблокировать пост активистов во «ВКонтакте». Суд начался четыре года назад и идет до сих пор. 

«Нам даже не дают перенести заседание из Забайкалья в Питер, где мы все живем, — говорит Александр Белик. — В посте про АГС прокуратура увидела инструкцию к уклонению от призыва, хотя сознательный отказ не образует состава преступления». 

Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД

«Знаем сотни таких — все заканчивали в воинской части»

Вадим Степанов увлекся экологией еще в школе. Подростковое увлечение переросло в профессиональный интерес: Вадим получил образование в сфере защиты окружающей среды. Неравнодушие к экологии подтолкнуло старшеклассника к пацифизму: он узнал, что химическое оружие, которое применяли во Вьетнаме, уничтожило более миллиона гектаров джунглей, и Вадима поразил масштаб разрушений из-за войн. Сейчас он уверен, что любые конфликты между странами можно решить дипломатическим путем, поэтому бесполезно тратить деньги на укрепление армии. 

Учителя Вадима не рассказывали про АГС, зато в школу часто приходили сотрудники военкомата и рекламировали контрактную службу. Уже тогда Вадим знал, что не хочет идти в армию. Во время учебы в университете юноша решил пройти АГС. Он был морально готов спорить с военкоматом.

«Я знал, что формально они ничего со мной не смогут сделать, — говорит Вадим. — Поэтому будут ломать».

Первое, что Вадим увидел в военкомате, — огромные стенды с информацией о службе в армии. Маленький плакатик про альтернативную службу он с трудом нашел в дальнем углу коридора. Призывника попросили поговорить с юристом военкомата. 

«Он начал говорить, что чуть ли не убивают альтернативщиков, что можно пойти [на службу] в ПНИ, где призывники регулярно получают серьезные травмы, становятся инвалидами, — с намеком, чтобы я передумал и отказался. Я думаю, у них просто установка отговорить призывников».

Документы Вадима не приняли: сослались на отсрочку из-за учебы в университете.

В следующий раз, когда Вадим пришел в военкомат, документы приняли без проблем, но призывная комиссия даже не стала рассматривать его заявление: придрались к оформлению. На все возражения военком заявил, что не будет разбираться, и попросил выйти. В этот момент Вадим увидел на столе свое заявление без подписи.

«Я достал свою копию с подписями и печатями, начали сверять, — рассказывает Вадим. — Я настоял, что это не мое заявление и я не знаю, что там написано. Только из-за этого военкомат уступил, и мне назначили комиссию заново».

Ситуация, в которой оказался Вадим, — частая среди отказчиков. Из тех, кто обращался за помощью к Движению сознательных отказчиков, большинство сталкивались в военкомате с психологическим насилием или унижениями. 

«Все зависит от места и настроения сотрудников, — говорит отказчик Алексей Забавин. — Но на всех моих знакомых давили. Сначала общаются спокойно. Когда встаешь в позицию — вот тогда повышается тон, они начинают общаться как быдло. На меня так однажды быковали: “Ты самый умный тут? Знаем сотни таких — все заканчивали в воинской части”». 

Забавина однажды несколько часов удерживали в военкомате силой: ему угрожали уголовным делом за уклонение, обещали отправить в армию. В конце концов ему пригрозили полицией. «Я оказался умнее и вызвал полицию сам, — шутит Алексей. — Только после этого я смог покинуть военкомат: мы поехали в полицейский участок, я там написал заявление».

Алексей не отступал. «Каждый раз, как к ним приходил, мы как два барана бодались — я и военкомат». Алексей оказался более настойчивым: он вспоминает, что переломный момент случился именно тем субботним утром, когда четверо полицейских силой привезли его в участок. Потом его и еще двух парней привели в кабинет военкома.

«На нас повозмущались, все время называли нас уклонистами. Военком спустил пар и сказал, что сейчас мы пойдем на медкомиссию. Те двое пошли. Я опять говорю: “Я без повестки никуда не пойду”. Видимо, я особенный какой-то».

Военком сдался — и Алексею впервые за два года выписали повестку на призывную комиссию.

Девушки в опасности, утки и звезды

Алексей поехал на долгожданную призывную комиссию в уверенности, что сложностей с альтернативной службой уже не будет. Но на заседании комиссии его снова называли уклонистом. По словам самого призывника, его постоянно перебивали, когда он пытался рассказать о своих взглядах, не давали развернуто высказаться и отстоять свою позицию.

«В итоге военком сказал что-то вроде “Уважаемая призывная комиссия, я предлагаю закончить этот цирк” , — вспоминает Забавин. — Участники комиссии проголосовали так же, как военный комиссар. Один из них сказал: “Ну, закон есть закон, я против”. На мой вопрос: “Покажите, пожалуйста, где я нарушил закон?” — меня выгнали из кабинета».

Если отказчик добрался до призывной комиссии, перед ним возникает новое испытание: получить от военкомата разрешение пройти АГС. Закон об альтернативной службе не предполагает, что пацифист должен доказывать свои взгляды: даже если рассказ призывника о своих убеждениях покажется военкомату неубедительным, призывная комиссия не может отказать в АГС на этом основании. На деле, по словам отказчиков и активистов, комиссия все равно пытается выяснить, действительно ли призывник пацифист.

Отказчики говорят, что призывная комиссия для них может длиться до часа, хотя у остальных она проходит мгновенно. 

«На комиссии начинают допрашивать, — говорит Сергей Сорокин, консультант сознательных отказчиков. — “А что вы сделаете, если нападут на вашу маму? или на девушку? или а кто будет Родину защищать?” Проверять надо того, кому вы оружие доверяете. Того, кто на гражданскую работу идет, — что его допрашивать? Мозги задом наперед у системы».

Некоторые призывники теряются в такой ситуации. Например, отказчик Вадим Степанов не смог закончить речь на призывной комиссии: ему постоянно задавали вопросы, не относящиеся к теме.

«Я им лекцию читаю про ущерб от войн, — говорит Вадим, — а меня перебивают вопросом: “А ты будешь защищаться, если на тебя нападут?” Помню, сказал, что регулярно сдаю кровь, потому что хочу помогать людям, а не вредить им. На это мне ответили: “Мы тоже кровь сдавали, и что? Ты нас не убедил”».

По взглядам и интонациям участников призывной комиссии Вадим понял, что его не отправят на АГС. Степанову отказали и сразу выписали повестку на медосмотр, с которого для Вадима начался призыв на военную службу. Потом был профотбор, где на вопросы об оружии и войсках Вадим зачеркивал все ответы и писал: АГС, пацифизм.

Юношу признали годным к службе в армии и дали направление на сборный пункт.

Юрист Александр Белик объясняет, что в таких ситуациях военкомат, как правило, пользуется правом отказать в АГС, если документы, которые предоставляет призывник, или другие данные противоречат словам отказчика о своем пацифизме. «Говорят, что в распоряжении комиссии есть документы, которые ставят убеждения призывника под сомнение, — рассказывает Белик, — но ознакомиться с этими документами не дают».

Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД

Иногда в военкомате убеждают призывников, что служба в армии лучше, чем альтернативная. Например, объясняют, что в армии они не возьмут в руки оружия, а будут участвовать только в физической подготовке, или рассказывают о комфортных условиях в казарме. Еще в военкомате пытаются отпугнуть отказчиков от АГС.

«Военком парней начинает грузить, — рассказывает Сергей Сорокин, — что отправит на север к белым медведям или что утки придется выносить из-под лежачих бабуль. Это их любимая страшилка. Как будто за бабушками не надо ухаживать. Все эти полковники скоро тоже будут лежачими больными!»

«Меня тоже спрашивали, — рассказывает Олег, призывник, подававший заявление на АГС, — зачем мне, молодому парню, утки из-под стариков выносить. Вообще, в военкомате, грубо говоря, за человека не считали. Прямо спрашивали: “Тебе жалко? Годик всего. А нам звездочку дадут”. Стыдили, что надо отдать долг Родине».

Олегу показалось, что призывная комиссия удивилась, когда он настоял на своем. По его словам, в военкомате к такому не привыкли. К концу заседания призывная комиссия начала угрожать Олегу уголовным делом за уклонение от призыва.

Не знаешь закона — назовут уклонистом

Олег заинтересовался идеями пацифизма, когда посмотрел фильм «По соображениям совести». Его вдохновил Дезмонд Досс, прототип главного героя. Досс был противником насилия, но отправился на войну как врач, чтобы спасать людей.  

Олег не годен по здоровью, но в военкомате решили иначе, и тогда он захотел пройти альтернативную службу. Он был готов к сложностям на призывной комиссии, но угроз уголовным делом не ожидал. 

«Во мне проснулось обостренное чувство справедливости! Даже не раздражение или страх, а желание добиться законности. Я им отвечал: “Дайте мне альтернативную службу, и я буду служить Родине, просто без автомата в руках. Если я не прав, я отвечу по закону, но учиться стрелять в людей я не обязан”».

В замене военной службы на АГС Олегу отказали. Он подал в суд, но проиграл. После суда к отказчику несколько раз приходил один и тот же сотрудник военкомата с полицейскими. 

«Любили приходить по утрам, — говорит Олег, — в полседьмого — полвосьмого. Бывало, в семь — восемь вечера приходили, чтобы увезти в военкомат на ночь. Прямо не угрожали, но я понимал, что они не чай приходили пить. Пришлось выучить все законы и подолгу объяснять им, что я никуда не поеду. Иногда все-таки ездил, на это уходило много времени, на работе появились вопросы».

На Вадима Степанова тоже хотели завести уголовное дело. Когда его направили на сборный пункт, он подал жалобу на повестку в армию и никуда не пошел. Через месяц его вызвал на разговор районный следователь.

«На встрече, — рассказывает Вадим, — я объяснил, что не уклонялся, а добивался АГС. Мы спокойно пообщались и разошлись. Больше к следователю меня не вызывали, вестей от военного комиссариата тоже не было».

Через год Вадим сам пришел в военкомат и заново подал заявление. Еще два месяца понадобилось, чтобы назначить призывную комиссию, — на этот раз она прошла намного быстрее.

«Военком, — смеется Вадим, — грустно вздохнул и сказал, что хотел завести на меня уголовное дело, но не получилось. Меня спросили, не поменялись ли мои убеждения. Я сказал, что мои взгляды остались прежними, и мне единогласно одобрили замену [срочной службы на АГС]».

Вадим пришел к выводу, что главное в общении с военкоматом — настойчивость и уверенность в своей правоте. «Многие пугаются, — говорит Вадим, — потому что не знают законов, и соглашаются на военную службу. Но вполне реально пройти этот путь до конца и добиться своего».

Тех, кто хочет пройти АГС, уголовным делом пугают часто, подтверждает Александр Белик. Но дела, по мнению Белика, заводят редко и быстро прекращают, если призывник ведет себя грамотно. 

Военкомат всегда прав

Решение военкомата можно обжаловать в суде или в главной призывной комиссии региона. Пока жалобу рассматривают, призывника нельзя отправить в армию. Многие отказчики подают иск в суд с одной целью: не попасть в воинскую часть до конца призыва.

Суды, по словам Александра Белика, редко отменяют решение военкомата. С этим столкнулся пацифист и гражданский активист Миша Самин. У него уже был конфликт с военкоматом: он, как пастафарианец, отправил фото с дуршлагом на голове для оформления приписного свидетельства, но военкомат заменил его фото на нейтральное. Два года спустя ему пришлось бороться не за фото с дуршлагом, а за право пройти службу без оружия.

«Суд первой инстанции прошел в два заседания, — рассказывает Миша. — Апелляция заняла всего день. Из военкомата туда никто не пришел. Пока я объяснял свою позицию, все три судьи копались в бумагах на столе. Потом они прервали мою речь на середине и ушли в совещательную комнату. Они провели там меньше получаса. Решение приняли в пользу военкомата».

Представитель России при ООН утверждает, что суды принимают «положительные решения» по отказам в АГС. Много ли таких решений — официальные госорганы не уточняют. Правозащитная инициатива «Гражданин и армия» подсчитала, что примерно три четверти призывников ничего не добиваются в суде. Организация отмечает, что в законе об альтернативной службе есть неоднозначные формулировки и суды трактуют их в пользу военкомата. 

Еще судьи, как и призывные комиссии, сами оценивают взгляды сознательного отказчика. Правозащитники убеждены: суды не должны решать, кто из призывников пацифист, а кто — нет, ведь это фактически лишает их права на АГС. 

«Мосгорсуд решил, — говорит отказчик Миша Самин, — что, раз я был на митингах, у меня не может быть пацифистских взглядов. Ни у военкома, ни у суда первой инстанции вопросов к моим взглядам не возникло, только к датам подачи документов. Но Мосгорсуд почему-то посчитал, что имеет право оценивать мои убеждения».

Алексей Забавин не смог оспорить отказ в АГС в районном суде. Но куда больше сейчас Алексея раздражает, что ему не удалось привлечь полицию и военкомат к ответственности за то, что те применили к нему силу. 

В решении районного суда Алексея называют уклонистом — так суд объясняет, что полицейские не нарушили закон, когда вчетвером скрутили призывника, вывели его из дома и увезли в военкомат. Никаких подтверждений того, что Алексей уклонялся от призыва, в судебном решении нет, как и доказательств, что его вызывали в военкомат.

Алексей учится на юриста и намерен идти до конца. Он подал апелляцию в Мосгорсуд, но ее рассмотрение прошло без участия сторон — Забавину и его адвокату даже не сообщили, когда пройдет заседание. Результат апелляции Алексей только случайно увидел на сайте суда.

Мосгорсуд тоже не пошел навстречу Алексею — в тексте решения говорится, что Алексей действительно не уклонялся от призыва, но в выводе суд все равно отказывает в удовлетворении апелляционной жалобы. Сейчас Алексей готовит иск в Верховный суд. 

Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД

Рота из десяти пацифистов

Многие призывники годами получают отказы в АГС и раз за разом обжалуют их в суде. Но если призывники все же добиваются возможности служить без оружия, им могут создать новые трудности уже на месте службы: навязать переработки и нелепые правила поведения, дать минимальную зарплату или предоставить плохие условия.

Правозащитник Сергей Сорокин говорит, что отношение к сознательным отказчикам на АГС похоже на месть за их нежелание служить в армии.

«Старшие медсестры в ПНИ, — объясняет Сергей, — заваливают отказчиков самой грязной и тяжелой работой. Причем отказчик вообще может весь день книжку читать: его нельзя уволить, его нельзя зарплаты лишить, потому что она и так минимальная. Но он в 18-19 лет не знает, как ответить. И потом они спины срывают, потому что их заставляют что-то разгружать».

Ежегодно Роструд предлагает больше ста профессий для альтернативно служащих. Но большинство отказчиков направляют на почту или в больницу в качестве санитара. Сергей Сорокин отмечает, что у отказчиков в таких местах часто возникают конфликты с начальством. 

«Был у меня малый, — рассказывает Сергей, — служил в интернате для престарелых. Там отпетый бывший полковник в руководстве, он сделал себе роту из десяти агээсников и раздавал им приказы. Запретил выходить за ворота интерната без его разрешения. Парень какую-то болячку заработал, поехал домой, а полковник ему через военкомат “давиловку” устроил, грозился, что в армию отправит или посадит».

Юра (имя изменено по просьбе героя) проходит альтернативную службу на заводе — отделяет хороший металл от бракованного. В начале службы, отработав дневную норму, он переходил на другой аппарат по требованию руководителя. 

«Всю норму выполнил, без перекуров, в снег, в дождь, — возмущается Юра, — кувалдой вручную это железо расфигачил — ему все мало. Следит за мной каждую секунду — когда я пошел на обед, когда я, извините, в туалет отошел. Он давал мне работу в перекуры, в обед. Если я его посылал, он угрожал, что захерит мне характеристику, лишит премии, напишет докладную начальнику цеха».

Юра уверен: так происходит, потому что отказчики находятся в более уязвимом положении, чем другие рабочие.

«Крик, ор, мат — неотъемлемая часть завода. Но он [начальник] понимает, что, если к работягам так относиться, они его либо ******** [побьют] за углом, либо уйдут. А агээсники никуда не денутся, поэтому их нагружают».

Другой отказчик, Павел Молчанов, который прошел АГС в детской больнице, тоже вспоминает, что от него ждали выполнения любых просьб начальства. Он проходил АГС как санитар, но на деле выполнял все просьбы персонала больницы, начиная с приемного отделения и заканчивая операционным блоком. В восемь утра Павел приходил на работу и ждал звонка служебного телефона — так он узнавал, что ему придется делать весь день. 

«Бывали дни, когда телефон звонил раза два, — говорит Павел, — а иногда мы целый день пыхтели. Всегда нужно было таскать тяжести. И лифтерами когда-то нужно было [побыть], и лампочки менять, и убирали территорию — можно сказать, мы были разнорабочими».

Павел признается, что нечеткий распорядок дня нравился ему больше, чем монотонная работа санитара. В целом он доволен местом, где проходил службу.

С Павлом служил другой пацифист, пятидесятник, последователь одного из направлений протестантизма. Он отказывался делать то, что не входит в его обязанности. Павел последовал его примеру.

«Начальство поначалу фыркало, — улыбается Павел, — но никаких санкций за это не было. Они очень быстро поняли, что [для каких-то задач] требуются специальные способности, и стали находить нам замену». 

Сейчас Павел понимает: в больнице он приносил пользу людям, а в армии потратил бы год впустую: «На альтернативную службу обычно берут на такие профессии, куда в обычной жизни человек пойдет разве что в трудной жизненной ситуации. Я рад, что выполнял эту работу». 

По той же причине отказчик Олег, которому на призывной комиссии угрожали уголовным делом за уклонение, все еще добивается отправки на АГС.

«Лучше я послужу дедушкам-бабушкам два года, — объясняет свое решение Олег, — чем потрачу год впустую».

Уголовное дело на Олега не завели, но и направления на АГС он не получил. В итоге военкомат дал Олегу отсрочку, потому что его здоровье ухудшилось, — правда, отсрочка осталась на словах, без документального подтверждения.

Алексей Забавин тоже решил воспользоваться правом на отсрочку по состоянию здоровья: у него нашли бронхиальную астму. Он долго пытался добиться альтернативной службы, несмотря на насильственную доставку в военкомат и ссоры с призывной комиссией, но в конце концов сменил тактику.

«Все стычки с военкоматом по поводу АГС так и не дали результата, — разочарованно говорит Забавин. — К тому же я уже окончил университет. Для студента АГС — хороший вариант, но сейчас я хочу найти нормальную работу».

Отношение к альтернативной службе Алексей не изменил: он уверен, что это выгодный вариант для тех, кто уверен, что не собирается связываться с силовыми структурами. АГС — официальная работа, где можно получить трудовой стаж, новый опыт, новые знакомства и свободное время, которое можно потратить на саморазвитие.

«Говорят, армия сделает из тебя мужчину, — рассуждает Алексей. — По-моему, чушь собачья. Работа на пользу общества куда мужественнее, чем год в казарме с сотнями потных мужчин, которые тратят время на похороны сигаретного бычка, чистку плаца совком и другие нелепые приказы командования. Из отслуживших друзей не знаю никого, кто бы научился чему-то полезному на военной службе».

Редактор — Владимир Шведов

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!