«Всего один раз спросили, почему я говорю о себе “они”»

Екатерина Мессорош, химик-разработчик в компании MEL Science

Санкт-Петербург

Екатерина МессорошФото: Евгения Мельникова

Четыре года назад мне было 33 года, я находилась в очень выгодной социальной позиции, которую страшно было менять: женатый мужчина с двумя детьми и успешной карьерой. Но, с другой стороны, и не менять было уже невозможно. Выбор был такой: либо продолжать скрывать от окружающих то, что я осознала о себе за несколько лет до этого, пить и погружаться в депрессию, либо начать переход. Я выбрала второе.

Сложности есть, конечно. Как-то на меня написали заявление в полицию с требованием лишить родительских прав. На границе могут спросить: «А где ваша справка, разрешающая вам так выглядеть?» Имелась в виду справка о переходе, но они не могут даже правильно формулировать. Я использую эти ситуации, чтобы просвещать людей о транс*людях. Объясняю, что по законам РФ человек может  выглядеть как хочет, если он не нарушает норм приличия.

Вообще, мне во всех отношениях очень повезло. С бывшей супругой мы сохранили человеческие отношения. У моего нынешнего мужа (он трансмужчина) тоже двое детей, и важнейший вопрос для нас — чтобы наших детей не травили в школе. Когда мой сын учился в третьем классе, его одноклассники узнали, что у него папа Катя. Интерес к этой теме продержался несколько недель, но никаких издевательств не было. Мой муж сделал каминг-аут на родительском собрании. Объявил, что делает переход и поменял документы, что учителя и родители  могут относиться к этому как угодно, но только чтобы не переносили это на детей. Тоже нормально прошло. Не идеально, конечно: школа просто немеет от таких ситуаций, старается этот вопрос замять. Естественно, никаких уроков разъясняющих по этой теме не проводят, но и гомофобные настроения не поддерживают.

Самое для меня удивительное было, что мой переход нормально был воспринят на работе. Нет, конечно, не совсем прежнее ко мне отношение, есть все еще напряжение некоторое. Раньше я что ни скажу, мне в ответ всегда: «О, классная идея, вперед!» А сейчас такое: «А ты все взвесила?»

Но даже просто сохранить работу после перехода — большая проблема для трансгендерного человека. Я работаю в компании MEL Science, она производит химические наборы для детей. Сообщила начальнику, когда только начала переход. Он сказал: «Хорошо. Думаю, на твои профессиональные качества это не повлияет». Оставалось решить вопрос с коллегами. Я начала потихоньку: то серьги надену, то приду с ярким маникюром — надеялась, так мне удастся вызвать людей на разговор. На меня бросали косые взгляды и помалкивали. А я уже сидела на гормонотерапии, мое тело менялось… Я сделала каминг-аут на корпоративе. И это было лучшим моим решением. Просто взяла микрофон в конце корпоратива и обо всем рассказала. Сказала, что, если кому-то комфортно продолжать называть меня Артемом, я пойму. Была гробовая тишина, корпоратив быстро закончился после этого. Но за следующие месяца четыре весь коллектив перешел на женский род и мое новое имя, Катя.

Джей Альберг, координатор волонтеров и проектный менеджер в арт-пространстве Agriculture-club

Петрозаводск

Джей АльбергФото: из личного архива

Я занимаюсь реализацией проектов и гражданских инициатив в арт-пространстве Agriculture-club. По большей части координирую волонтеров. Я начал переход уже после того, как пришел в этот проект. Это было в 2018 году. Я только вернулся из Норвегии, учился на обменном семестре в Бергене. Там была такая среда, что было достаточно легко говорить о том, что чувствуешь себя не в своем теле. И вернувшись, на одной из планерок я попросил коллег называть меня Джеем и использовать местоимение «он» (до этого Джея знали под женским именем — прим.ТД). Реакция оказалась очень положительная, и все быстро перестроились. Впоследствии говорили, что даже не помнят, как могли называть меня старым именем.

Город у нас относительно небольшой, и многие друг друга знают. Думаю, принятие объясняется тем, что я вращаюсь в интеллектуальной среде, и об открытой ненависти сразу будет известно. Я знаю, что есть люди, которым не нравятся мои заявления, но каких-то радикальных сообщений я не получал. Я читаю лекции на тему гендера, и несколько раз ко мне подходили после лекций с просьбой помочь. Люди либо сами не очень понимали свой гендер, либо у них были трансгендерные родственники или знакомые. Я обычно отправлял их к психиатрам и более знающим людям.

Женя Остов, психолог, продавец в магазине «Спасибо»

Санкт-Петербург

Женя ОстовФото: из личного архива

До того, как я нашел мою нынешнюю работу, работал много где: продавцом, на складе и в других местах, где не требуется квалификация. Были места, где я вообще не чувствовал возможности открывать свой статус. Допустим, когда я работал на складе, у меня реально было ощущение опасности. Там общие раздевалки, и если бы кто-то увидел, что мое тело выглядит иначе… Я чувствовал риск в этом. Еще в одном месте был конфликт с начальством, когда я покрасил волосы в розовый цвет. У меня тогда еще длинные ногти были, и это не приветствовалось. В итоге мне сказали: «Либо пусть перекрашивает волосы, либо уходит». Так мы и разошлись.

Сейчас работа, которая является моим основным источником дохода, — это [благотворительный] магазин «Спасибо». Я работаю продавцом. Мои работодатели знают о моей трансгендерности. Я не встречал никакого прессинга с их стороны, но это специфика конкретного места. Думаю, что здесь большую роль играет благотворительный ориентир. Понятно, что это бизнес, но бизнес, который отличается от множества существующих.

Еще я занимаюсь частной практикой как психолог. У меня есть психологическое образование. В основном я не вижу необходимости совершать каминг-аут перед клиентами. Но если ко мне обращаются трансгендерные люди, иногда уместно поделиться своим опытом переживаний. Поддержка со стороны тех, кто переживали подобную ситуацию, важна на определенных этапах.

Мне кажется, что через проживание трансгендерности я получил вещи, которые я не мог бы узнать или почувствовать какими-то другими способами. Что-то из этого сказывается на том, как я себя чувствую. Как профессионал, психолог. Как человек, который помогает людям сориентироваться в их внутренней реальности и соотнестись с внешней. Это позволяет мне заниматься психологией.

Женя Исетских, сотрудник техподдержки

Екатеринбург

Женя ИсетскихФото: из личного архива

Я работаю в техподдержке. Это моя первая удаленная работа, с коллегами я не вижусь, но общаюсь в чатах. Во всех рабочих аккаунтах прописаны мои местоимения (он, она, они), и в разговорах я периодически перескакиваю с одного на другое. Иногда замечаю, что кто-то пытается под меня подстраиваться.

Всего один раз у меня спросили, почему я говорю о себе «они» — это было на собеседовании. Я просто сказали, мне так комфортнее. И все, вопросов больше не было. До того я работал в основном через знакомых и приятелей. Многие из них знали, что я трансгендерный человек. Еще я интервью давал местным СМИ, рассказывал, что я квир-человек. После этого молодые коллеги сами подходили ко мне, спрашивали, как ко мне комфортнее обращаться. Но, вообще, каждый раз работать живой книгой про трансгендерность и про квир-дискурс — это немножко тяжеловато. Иногда хочется ничего не объяснять.

Сейчас я меняю свои паспортные данные на гендерно-нейтральные. Я пытаюсь добиться того, чтобы мне разрешили поставить прочерк на месте отчества. ЗАГС меня завернул, и теперь мы будем судиться. Пришлось устраиваться на работу со старыми документами. Но я решил, что это не повод себя деднеймить  (От dead name — «мертвое имя» — использование старого паспортного имени, это травмирующая ситуация для многих трансгендерных людей, — прим. ТД) и просто всем представлялся как Женя.

Марк Троман, преподаватель английского языка в частной школе

Санкт-Петербург

Марк ТроманФото: Стефания Савченко

У меня было много мест работы. Конкретно сейчас это частная языковая школа на Невском проспекте. Я пришел сюда с новыми документами, и никто еще ничего не знает. Но мои студенты — они все взрослые, самой молодой девушке 23. И они все нашли мою страницу во «ВКонтакте». Там я уже никак не скрою. Если перейти в мои подписки, то все сразу станет ясно. Мне кажется, что все они уже знают, просто молчат. Кто-то подписался на мою группу.

Мне очень нравится преподавание. Я считаю, что это мое призвание, я это чувствовал с детства. Я не знаю насчет ближайших десяти лет, но я бы хотел развиваться в этом в плане. Может, какие-то свои курсы делать, например, «Как лучше интерактивно сделать урок».

Самая интересная история по поводу принятия случилась, когда я работал переводчиком в рекламной компании. Я очень дорожил этой работой. Это была первая нормальная работа после всяких ресторанов и кафе. Я работал в офисе, там была полностью мужская компания цислюдей. Однажды нужно было уехать в Москву, и начальник попросил мои паспортные данные, чтобы мне купили билеты. Мне пришлось сделать каминг-аут, потому что выглядел я уже по-новому, а документы были старые. Самое удивительное, что никто [не выказал агрессии]. Несмотря на то, что там были люди, которые могли пошутить про геев, которые про сестер Вачовски в курилке говорили: «Че с ними не так, как они могли?» И в итоге эти люди сказали мне: «Ты как личность из-за этого не изменился. Мы с тобой как общались, так и будем» Никакой трансфобии, никаких лишних вопросов.

Текст написан в соавторстве с Евгенией Мельниковой

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!