«Машина после аварии». Как работает реабилитация перенесших инсульт?
29 октября — День борьбы с инсультом. «Такие дела» совместно с координатором программ фонда борьбы с инсультом «ОРБИ», врачом и эрготерапевтом Асей Доброжанской рассказывают о «сосудистой катастрофе» и реабилитации выживших после нее.
АСЯ ДОБРОЖАНСКАЯ
Руководитель программ фонда борьбы с инсультом «ОРБИ», врач и эрготерапевт
Насколько инсульт — распространенная проблема?
Распространенность очень высокая и продолжает увеличиваться. Инсульта становится больше, и он становится моложе. Когда я училась, это была болезнь бабушек и дедушек, представить себе инсульт у человека 45 лет было совершенно невозможно. Сейчас у меня пациенты 35—40 лет, самые молодые (если не считать детей, которых тоже становится больше) — это 24 и 26 лет на текущий момент.
Чем так опасен инсульт?
Главная проблема в том, что инсульт — одно из самых инвалидизирующих заболеваний из существующих. Инсульт одновременно лишает человека движения, речи, глотания, памяти, внимания, мышления. Нет другого распространенного заболевания, которое одновременно поражало бы столько направлений человеческой деятельности. Люди после инсульта выживают часто, но со значительной инвалидизацией и потерей в качестве жизни. С той или иной степенью инвалидизации остаются около 80% перенесших инсульт. Бывают ситуации незначительного неврологического дефицита или дефекты, с которыми быстро удается справиться. Но таких немного.
После инсульта человек может не двигаться, не переворачиваться, не садиться, не пользоваться туалетом, не говорить или не понимать обращенную к нему речь. Не понимать, где находится, не запоминать людей, быть не в состоянии выстроить сложный план: например, протянуть здоровую руку, взять чашку, отхлебнуть, поставить чашку на место. Такое планирование может быть уже не по силам. И с этим же имеет дело семья человека, с которым произошел инсульт.
Что ждет близких и как им помочь?
Человек, у родственника которого произошел инсульт, сталкивается с этой проблемой впервые и ничего о неврологии, разумеется, не знает. И не должен — у него другая, вероятно, профессия. Ему в короткие сроки в условиях стресса предстоит найти большой массив информации и разобраться в нем. Для этого в том числе и существует горячая линия, на которой консультируют врачи. Этому служат наши видеоуроки: как покормить при нарушении глотания, как посадить, как пересадить в кресло, как адаптировать бытовые предметы под нужды пациента и так далее. Текстовые материалы на сайте «ОРБИ» рассказывают о сроках, этапах и видах реабилитации, дают рекомендации и предупреждают о возможных ошибках в уходе. Детально обсудить ситуацию с врачом можно по телефону горячей линии.
Кроме того, родственникам нужна психологическая помощь. В первую очередь им, хотя, несомненно, она может быть оказана и пациенту, если он в состоянии говорить по телефону. Но основным объектом являются родственники, на которых ложится вся тяжесть ухода. Инсульт близкого — это тяжелая, долгая, организационно и финансово трудная ситуация. Инсульт — это всегда стайерская дистанция, никогда не спринтерская. Осознание этого — огромная тяжесть. На горячей линии есть и врачи, и юристы, но первый, кто говорит, — психолог.
Как устроена реабилитация?
Реабилитация (лат. rehabilitatio) — «возвращение возможности». Мы заново выращиваем потерянную возможность движения, как садовник растит цветок, пошагово. Это долго. Если вы кинули семечко в землю, не ждите, что бобовый стебель, как в сказке, к утру вырастет до Луны. Реабилитация требует упорства, постоянного применения новых методов, сочетания восстановительных и компенсаторных стратегий. Реабилитация требует квалифицированных специалистов. Сейчас наша страна делает в неврологической реабилитации первые шаги. Можно сказать, лет восемь-десять назад ее не было в принципе.
Патологии после инсультов настолько разнообразны, что работать с ними должна целая бригада специалистов. Это так называемая мультидисциплинарная команда: логопеды, нейропсихологи, физические терапевты, неврологи и эрготерапевты.
В реабилитации мы ограничены во времени. Наиболее эффективны реабилитационные меры в первый год. На нем мы и сосредотачиваем свои усилия. Через год «реабилитационное окно» закроется. То, чего мы достигли в первый год, — наш успех, чего мы не добились — того, скорее всего, уже не будет. За год проходит адаптация к дефекту, вырабатываются патологические, неправильные паттерны движения, которые уже не изменить. На уровне мышц и связок происходят структурные перемены: они укорачиваются, застывают в болезненном, неправильном положении. И наша нейропластичность не беспредельна, если возможности к восстановлению функции не были востребованы, то они уходят. Даже если здоровый человек ляжет на диван и перестанет вставать и действовать, его мышцы атрофируются и через три месяца его будут с этого дивана ложкой собирать.
Как оценить перспективы реабилитации? Есть понятие реабилитационного потенциала. Четкой шкалы для точного измерения нет, он оценивается в достаточной степени эмпирически. Учитываются очевидные факторы, как, например, локализация инсульта, его тяжесть, возраст пациента. Но также очень важны социальные факторы: условия жизни, наличие поддерживающей семьи. Пациент на пятом этаже без лифта и лишенный помощи — его перспективы выхода на улицу и социального самообслуживания минимальны.
Готово ли общество принять человека после инсульта?
С нарушениями речи, частыми после инсульта, могут возникнуть сложности при поиске работы. Есть пациенты, которые могут передвигаться на достаточно большие расстояния, но в свое время не произошло реабилитационного вмешательства — и они продолжают пользоваться памперсами. И это станет социальным препятствием. Здесь нужно задуматься не о том, примет ли общество человека с инвалидностью, а о том, кто поможет человеку им не стать. Нарушения у человека после инсульта разнообразны, сложны и требуют от специалистов профессионализма. Фонд «ОРБИ» включен в процесс создания профессионалов, которые способны за этот первый год вернуть человека.
Знаете, у меня есть пациентка со зрительно-пространственными нарушениями после инсульта. Такие люди не могут наметить маршрут, а если их оставить в комнате, они сами из нее не выйдут. На занятиях она собирала простой детский пазл — рисунок автомобиля. Но даже при этой простоте задачи у нее не получалось сложить куски. Она заметила мой взгляд, смешала фрагменты пазла и говорит: «Ну послушайте, давайте договоримся, что это машина после аварии». Сложить картинку она не может, но изящно и остроумно шутит.
Наш пациент — это машина после аварии. Его можно починить. Давайте работать с этим: выращивать специалистов, информировать людей, чтобы они пользовались всеми возможностями. Нет такой ситуации, чтобы совсем ничего нельзя было сделать.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам