В десять лет Кристина попала в детский дом для инвалидов, потом по накатанной — в ПНИ, — и с тех пор ее жизнь была полна несправедливости: ей давали сильнодействующие нейролептики, ее били и не выпускали в город
Кристина медленно движется по узкому темному коридору и стучит шваброй по паркету. Из соседней комнаты доносится недовольный лай глухой дворняжки по кличке Герда. Кристина опускается на корточки и проверяет чистоту пола.
«Я очень люблю убираться, — говорит она мне заговорщическим тоном и проводит рукой по своим короткостриженым белокурым волосам. — Я с пяти лет держу швабру в руках».
О детстве Кристина помнит немногое: ту самую швабру, старшую сестру, которая качала ее на качелях, и автобус, на котором она приехала в Москву. Каким был ее дом и как выглядели ее родители, она вспомнить не может: мать умерла, когда ей было пять, а спустя еще два года — отец. В десять лет Кристину забрала опека — и так началось ее долгое путешествие по казенным учреждениям.
Кристина оставляет швабру у шкафа и отодвигает большую кровать. В спальной комнате белые стены и огромные окна, в которых мелькают зеленые ветви деревьев. Здесь жарко и светло, на широком подоконнике разлеглась полосатая кошка по кличке Муся. Кристина подходит к ней, играет пару секунд — и возвращается к уборке в комнате, которую делит с другим бывшим обитателем психоневрологического интерната (ПНИ).
Уборка заканчивается, Кристина садится на кровать. Посреди белоснежного пухового одеяла и подушек она находит надувного розового фламинго — напоминание о недавнем путешествии. Кристина берет его в руки и как бы набирается сил, после чего начинает вспоминать.
Ее прошлое похоже на череду цифр. 70 — это номер приюта для маленьких детей. 4 — номер ее второго детдома. 11 — цифра, которую Кристина хотела бы забыть: в 11-м детском доме старшие девочки ее били, а сотрудники лишали еды.
«Видишь этот шрам? — спрашивает она, показывая мне белое пятно на лбу. — Это оттуда. Я там провела полгода, а когда меня перевели в Южное Бутово, я была вся в синяках».
Кристина очень эмоциональна. Она сидит слегка ссутулившись и активно жестикулирует, ее голос постоянно скачет от низких до высоких частот. Когда ей нужно рассказать о чем-то важном, у нее иногда не хватает слов. Тогда она встает и показывает маленькую сценку. На фразе о том, как ее ставили в угол, она встает и отправляется в угол комнаты.
«Слово скажешь — и тебя тут же наказывают. Так нас учили, чтобы не было болтовни», — говорит Кристина и замолкает.
Мотылялка
Кристина надевает на Герду кожаный намордник, закрывает на ключ входную дверь и спускается на улицу. Во внутреннем дворе ряды припаркованных машин и ухоженные дорожки. Герда тут же убегает в сторону кустов и ярких клумб, а Кристина прячет свои глаза от редких прохожих, открывая TikTok.
Когда из смартфона начинает звучать музыка, Кристина повторяет слова песен, будто мантры. Она быстро скачет с одной мелодии на другую, шевеля губами и слегка пританцовывая.
Кристина называет Герду «чумой болотной» и «любовью» и проводит рукой ей по холке. «Я обычно гуляю с ней по часу, чтобы она всю энергию выплеснула и дома была спокойнее», — объясняет она мне и машет собаке, когда та намеревается пойти в сторону подъезда. Герда слушается и следует за нами.
Пока мы наворачиваем круги по двору, Кристина рассказывает о том, как переходила в ПНИ. Говорит, что в детском доме ей поставили диагноз Ф71 [умеренная умственная отсталость], а за плохое поведение отправили в психбольницу.
Когда Кристине исполнилось восемнадцать, ее перевели в 30-й ПНИ, где сотрудники увидели плохую характеристику и стали давать ей сильнодействующие препараты. По ее словам, после двух месяцев усиленных доз аминазина, амитриптилина и других препаратов она попала в реанимацию из-за передозировки.
«В руках были капельницы, а на лице маска и аппарат, который следил за дыханием», — говорит она, вспоминая реанимацию. После возвращения в ПНИ ей уменьшили дозу препаратов, но было по-прежнему тяжело: она еле ходила и постоянно боролась с сонливостью.
Кристина останавливается у небольшой дорожки, ведущей к детской площадке. Под ногами рисунки синими мелками: угловатые машины, люди с шарообразными головами и заштрихованные сердечки. Недолго думая, она сворачивает в сторону детской площадки, слегка заросшей высокой травой и сорняками.
Когда Кристине уменьшили дозу лекарств, ее качество жизни в ПНИ немного улучшилось. Тем не менее в интернате ее не устраивало буквально все: тесная палата на восьмерых, необходимость следовать жесткой рутине дня, отсутствие выхода за пределы интерната и отсутствие дела.
«Я была мотылялкой», — говорит мне Кристина.
Она имеет в виду, что целыми днями сидела в коридоре отделения и раскачивалась в такт музыке. Это было ее основным занятием в интернате. День за днем, месяц за месяцем.
Кристина прыгает на детские брусья и улыбается во весь рот — будто возвращается в детство, которого у нее не было. Ногами она цепляется за разноцветные канаты паутинки и пытается подтянуть свое тело наверх.
«У-у-у!» — кричит Кристина и смеется во весь голос.
Танцы в полутьме
Кристине двадцать четыре, но она лишь недавно начала постигать простейшие бытовые навыки. Лишь недавно она научилась включать газовую плиту, ориентироваться в метро и класть мокрую посуду на сухое полотенце. Кристина включает свет на кухне и открывает мультиварку, из которой идет пар. Она накладывает в тарелку гречку и кричит в сторону коридора: «Фельдмаршал, дорогой, иди кушать».
В ответ доносится невнятное «иду», и спустя несколько секунд появляется второй обитатель квартиры — высокий и широкоплечий Миша Кутузов. Как и Кристина, он провел большую часть жизни в системе интернатов. Как и она, Миша лишь недавно начал жить «на воле» и учиться простейшим бытовым вещам. Оба обязаны этим фонду «ТО “Круг”» и Марине Мень, в чьей квартире они живут.
Пока Миша ест кашу и играет в телефоне, Кристина танцует в полутьме своей комнаты. Она активно крутит руками и плечами в ритме песни Шакиры. «Лока, лока, лока» — и Кристина громко хлопает в такт, двигаясь всем корпусом. Каждый элемент ее танца резкий и быстрый, будто удар боксера. Она улыбается, но почему-то кажется, что это ей в тягость, словно это не просто танец, а борьба с внутренними демонами.
Когда Кристина останавливается перевести дух, она говорит, как четыре года назад изменилась ее жизнь. Все началось с простого собрания в актовом зале ПНИ, куда пришли Марина Мень и сотрудники фонда «ТО “Круг”». Вместе они рассказывали про керамическую мастерскую, где готовы были принять всех, кто хотел бы трудиться и учиться новому.
«Я тогда так завелась, кричала на весь зал: “Ура, керамика! Я умею, я хочу”», — вспоминает Кристина, победно поднимая руки.
Но до победы тогда было еще очень далеко. Настоящие перемены в ее жизни произошли не сразу. Первое время Кристина ходила в мастерскую фонда только в сопровождении сотрудника интерната, а первые полгода с трудом привыкала к месту и новым людям.
«Я сначала приглушенная ходила, не могла сказать ни “а”, ни “б”. А потом привыкла и начала буянить. Расторможенная была, нервная», — объясняет Кристина.
Она признается, что было трудно совладать со своими эмоциями и контролировать свое поведение — например, воспринимать себя частью коллектива: прежде она никогда не работала. Кристина была порой агрессивна, не всегда слушалась и с трудом реагировала на необходимость делать что-то по заданию. Она страдала от рассеянности и неусидчивости и не могла долго выполнять даже простые действия.
Раздается звонок в дверь, Герда заливается лаем, а Кристина меняется в лице. С блестящими глазами она убегает в коридор, а спустя несколько секунд возвращается, шурша огромными пластиковыми пакетами и радуясь: «Мамка моя пришла!»
Пять месяцев «на воле»
Герда жалобно смотрит на Кристину, пока та разбирает пакеты с едой. Кристина аккуратно вытаскивает продукты, иногда подолгу рассматривая упаковки и вчитываясь в названия.
«Манго-о-о-о-о!» — победно кричит она и прижимается лицом к щеке Марины Мень.
Та в свою очередь приобнимает Кристину и переключается на Мишу Кутузова: «Я сегодня говорила с тобой по телефону, и ты так понятно говорил».
Миша молчаливо улыбается, а Кристина добавляет: «Я тоже заметила, он стал намного лучше говорить!» Миша родился с расщепленным нёбом, пережил много хирургических операций, но не в младенчестве, а после двадцати лет. Поэтому речь его осталась невнятной. В «Круге» он начал заниматься с логопедом.
Когда Марина выходит из кухни, Кристина достает коробку яиц и зажигает газовую плиту. Первое время она не умела готовить, а газовая плита была для нее кошмаром. Сейчас Кристина спокойно наливает масло на сковородку и пытается найти предмет, которым разбить яйца.
«Я научилась готовить каши, жарить кабачки, могу перемешать белок с солью и поставить в микроволновку на три минуты — получается омлет. Очень вкусно», — говорит Кристина над шипящей сковородкой.
Марина ест золотистую яичницу, пока Кристина делает себе салат из огурцов. Герда подпрыгивает и хватает стальную лопатку со столешницы, после чего начинает слизывать с нее масло. Миша, Марина и Кристина улыбаются и смеются. Они похожи на дружную семью, но живут вместе лишь последние пять месяцев. До этого Миша жил в интернате и в квартире сопровождаемого проживания фонда, а Кристина приезжала жить «на волю» лишь во время домашнего отпуска.
Марина рассказывает, что Кристина была не самым простым подопечным: умная и сообразительная, но слишком нестабильная эмоционально. Ей требовались долгая адаптация и особый подход. Ей нужно было изменить лекарственные препараты, заменив тяжелые нейролептики более тонко действующими аналогами, а после этого плавно подводить к труду и самостоятельности.
«Ей требовались стимулирующие отношения и правильные лекарства», — объясняет Марина.
Кристина показывает мне фотографии своего труда — вымытые раковины и начищенную до блеска тактильную плитку для слабовидящих сотрудников.
«Я и сама не ожидала, что могу так, — говорит она, перебирая снимки. — Марина, когда увидела, сказала: “Ух ты!”»
Марина улыбается, и в уголках ее темных глаз появляются морщинки. За четыре года в фонде Кристина сменила несколько основных работ. Сначала она занималась керамикой, а потом стала доставлять готовые изделия и научилась так хорошо ориентироваться в городе, что и сейчас помнит многие маршруты наизусть.
Последние несколько месяцев Кристина занимается уборкой, а в свободное время рисует и учится готовке вместе с волонтером Людой. И если раньше Кристине было непросто уделить задаче хотя бы час своего времени, то сейчас она ходит на работу каждый день и в девять утра встречается с Людой, чтобы приготовить кашу или суп, которым угощает сотрудников и волонтеров фонда.
Как на озере
Кристина показывает видео: она купается в озере. Вода чуть выше колен, но на ней большие рыжие нарукавники и плавательные очки. Она улыбается и прыгает в воду. Кристина рассказывает, что Люда недавно возила ее на озеро отдыхать с палатками. Это был ее первый в жизни отдых на озере, и когда она зашла в воду, то ей было очень страшно.
«Я смотрела вниз и не видела дна, потому что вода была мутная. Люда тянулась ко мне и говорила: “Дай мне руки”, но мне было страшно, и я кричала, что никому не доверю свои руки», — говорит Кристина задумчиво. После чего добавляет, что тогда Люда посадила ее на надувного розового фламинго и стала катать по воде. Кристине так понравилось, что к вечеру она набралась сил и преодолела свой страх.
«Я разбежалась от самой палатки и как прыгнула в воду!» — рассказывает она смеясь.
Весь мир для Кристины — это такой своеобразный поход на озеро. Долгое время она была одна и боялась протянуть руку. Кристина пережила слишком много несправедливости, и ей сложно довериться людям. Но благодаря упорной работе Марины и фонда «ТО “Круг”» она научилась находить в себе силы, чтобы в нужный момент ухватиться за розового фламинго и преодолеть себя.
Марина говорит, что за четыре года Кристина прошла большой путь. Ведь что для многих данность, Кристине давалось с трудом. Усидчивость, принятие критики, контроль эмоций и поведения раньше были ей недоступны. Сейчас же она принимает критику и готова работать над отношениями.
«Она пришла из мира, где взрослый человек приносит опасность и с ним каши не сваришь. Но она научилась принимать и слушать, — говорит Марина, — и теперь мы можем быть друг с другом максимально откровенными, даже если это вызывает какие-то напряженности».
«Даже когда ты на меня слегка налетаешь, меня все равно все устраивает, мам», — говорит Кристина и сама подлетает, чтобы заключить Марину в объятия.
Марина объясняет, что Кристине предстоит еще много работать над собой, чтобы в будущем получить квартиру от государства и зажить самостоятельной жизнью. Но благодаря работе и опыту совместного проживания это может стать реальностью.
Фонд «ТО “Круг”» помогает людям с ограниченными возможностями здоровья. В его мастерских рядом трудятся слепоглухие, незрячие, неслышащие и люди с ментальными расстройствами. Фонд дает им возможность работать, социализироваться и осваивать бытовые навыки в квартирах сопровождаемого проживания. ТО «Круг» старается сам обеспечивать себя: часть нужд фонда оплачивается из выручки от продажи продукции керамической, столярной и текстильной мастерских. Но из-за пандемии коронавируса и карантина фонд остро нуждается в помощи. Помочь ТО «Круг» очень просто — достаточно оформить разовое или ежемесячное пожертвование через форму под этим текстом. Спасибо!
Мы рассказываем о различных фондах, которые работают и помогают в Москве, но московский опыт может быть полезен и использован в других регионах страны.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
